У Джессики было странное ощущение, будто они неподвижны, а движется все вокруг. Лишь стремительно текущие по остеклению буроватые струи да громкий шелест за обшивкой напоминали ей о бушующих вокруг силах.
«Скорость ветра – километров шестьсот-семьсот, – подумала она. В крови пылал адреналин. – Я не должна бояться, – начала она про себя литанию против страха Бене Гессерит, беззвучно выговаривая слова. – Ибо страх убивает разум…»
Постепенно ее долгая подготовка взяла верх.
Спокойствие и самообладание вернулись к ней.
– Мы ухватили тигра за хвост, – прошептал Пауль. – Мы не можем спуститься, не можем сесть… и поднять машину выше я тоже вряд ли сумею. Придется нестись вместе с бурей, пока она не выдохнется.
Мгновенно ее спокойствие испарилось. Джессика почувствовала, как стучат ее зубы, стиснула их. Затем раздался тихий, спокойный голос Пауля:
– Страх убивает разум. Страх есть малая смерть, влекущая за собой полное уничтожение. Но я встречу свой страх и приму его. Я позволю ему пройти надо мной и сквозь меня. А когда он пройдет через меня, я обращу свой внутренний взор на его путь; и там, где был страх, не останется ничего – лишь я, я сам.
4
Что ты презираешь? Скажи, и я узнаю, кто ты: именно это определяет твою истинную суть.
Принцесса Ирулан. «Муад'Диб»
– Они мертвы, мой барон, – доложил капитан Йакин Нефуд, начальник баронской охраны. – И мальчишка, и женщина, без сомнения, мертвы.
Барон Владимир Харконнен сел в своей кровати с силовой подвеской. Его опочивальня размещалась в самом сердце севшего в Арракине фрегата, словно в яйце с многослойной скорлупой. Впрочем, в баронских апартаментах металл обшивки был скрыт тяжелыми драпировками, мягкой матерчатой обивкой, подушками и редкостными произведениями искусства.
– Это точно, – повторил капитан. – Они мертвы.
Жирное тело барона шевельнулось в силовой паутине постели, он уставился на эболиновую статую прыгающего мальчика в нише напротив. Сон исчез. Он поправил под толстой, в складках, шеей подушку со спрятанным внутри генератором подвески, и в свете единственного в опочивальне плавающего светильника перевел взгляд на стоящего в дверях капитана Нефуда – тот не мог переступить порог перекрытой пентащитом двери.
– Они, несомненно, мертвы, – вновь повторил охранник.
Барон заметил, что глаза Нефуда все еще мутны от семуты. Было очевидно, что бравый капитан был в глубоком наркотическом трансе, когда получил сообщение, и, успев только принять антидот, бросился сюда, к хозяину.
– У меня есть подробный рапорт, – пробормотал Нефуд.
«Пусть попотеет немного, – подумал барон. – Инструменты власти всегда надлежит держать отточенными и наготове. Сила и страх – вот что оттачивает и готовит их…»
– Ты сам видел тела? – прогудел барон. Нефуд замялся.
– Ну?
– Милорд… видели, как они нырнули в песчаную бурю… сила ветра – больше восьмисот километров в час… Никто не выйдет живым из такой бури, милорд! Никто и ничто! Погибла одна из преследовавших их наших машин…
Барон внимательно смотрел на Нефуда и отмечал, как у того нервно подергивается мускул на скуле, как двигается подбородок, когда Нефуд, волнуясь, сглатывает слюну.
– Так ты видел тела? – повторил барон.
– Милорд…
– Так что же ты явился сюда распускать перья и греметь доспехами?! – прорычал барон. – Чтобы сказать «несомненно» про то, чего точно не знаешь?! Может, надеешься, что я похвалю тебя за глупость, да еще и повышение дам?!
Лицо Нефуда побелело как мел.
«Смотрите на этого труса! Цыпленок! – думал барон. – И меня окружают сплошь такие вот никчемные болваны! Рассыпь я перед ним песок и скажи, что это зерно, – ведь примется клевать!..»
– Значит, вы пришли туда, следуя за этим Айдахо? – спросил, барон.
– Да, милорд.
«Ишь как бодро отвечает!» – мысленно скривился барон и вслух спросил:
– Пытались, значит, бежать к фрименам?
– Да, милорд.
– Что еще ценного было в этом твоем… рапорте?
– Имперский Планетолог Кинес замешан в этом деле, милорд. Айдахо встретился с Кинесом при весьма таинственных… я бы сказал – подозрительных обстоятельствах.
– И что дальше?
– Они… э-э… вместе поспешили в некое место в Пустыне, где, очевидно, скрывались мальчишка и его мать. Увлекшись погоней, несколько групп преследования угодили под взрыв – они попали из лучемета в силовой щит…
– Сколько мы потеряли?
– Я… э-э… не знаю пока точной цифры, милорд.
«Лжет, – подумал барон. – Потери явно слишком велики».
– Значит, этот имперский лакей Кинес затеял двойную игру, а?
– Отвечаю моей репутацией, барон.
«Скажите-ка, – его репутацией!..»
– Так распорядись, пусть его убьют, – велел барон.
– Милорд! Позволю себе напомнить: Кинес – Имперский Планетолог, слуга Его Вели…
– Ну так сделай так, чтобы это сошло за несчастный случай!
– Милорд, вместе с нашими бойцами в захвате этого фрименского гнезда участвовали и сардаукары, и Кинес в плену у них…
– Забери его. Скажи, что я желаю лично его допросить.
– А если они откажут?
– Не откажут, если ты будешь делать все как надо.
Нефуд сглотнул:
– Слушаю, мой барон.
– Он должен умереть, – прорычал барон. – Он посмел помогать моим врагам!..
Нефуд переступил с ноги на ногу.
– Что еще?
– Милорд, сардаукары захватили… двоих людей, которые могут представлять интерес для вас. И второй – это старший асассин покойного герцога.
– Хават? Суфир Хават?!
– Я сам видел пленного, милорд. Это Хават.
– Вот не думал, что такое возможно!
– Сообщают, что в него выстрелили из станнера, милорд. В Пустыне, где он не решался пользоваться щитом.
Так что его взяли практически невредимым. Если мы сумеем заполучить Хавата – нам удастся неплохо позабавиться.
– Ты говоришь о ментате, – проворчал барон. – Ментатами не бросаются. Он говорил, что он думает о поражении? Знает ли он, насколько… нет, не может быть.
– Он сказал немного, милорд, но достаточно, чтобы понять, что предателем он считает леди Джессику.
– Ах-ххх…
Барон снова откинулся на подушки, размышляя.
– Ты уверен? – спросил он наконец. – Ты уверен, что его ненависть направлена прежде всего на леди Джессику?
– Он сказал так в моем присутствии, милорд.
– Так пусть он думает, что она жива.
– Но, милорд…
– Не перебивай. Пусть с Хаватом хорошо обращаются. Я запрещаю говорить ему о докторе Юйэ, истинном предателе. Упомяните как-нибудь, что доктор Юйэ пал, защищая герцога. В каком-то смысле это даже правда… А мы укрепим его подозрения в отношении леди Джессики.
– Конечно, – милорд, но…
– Хават голоден? Хочет пить?
– Милорд, но Хават все еще в руках сардаукаров!..
– Ах да. Конечно. Но сардаукары не меньше моего хотят выкачать информацию из Хавата. Я заметил кое-что и наших союзниках, Нефуд. Они не слишком ревностны… по политическим мотивам. Я уверен, что это не случайно: очевидно, так хочет Император. Да. Я в этом уверен. Вот ты и напомнишь командиру сардаукаров, что я известен своим умением выжимать информацию из самых молчаливых субъектов…
Нефуд выглядел глубоко несчастным.
– Да, милорд.
– Скажешь командиру сардаукаров, что я намерен допросить Хавата и Кинеса вместе, устроив им очную ставку и используя одного против другого. Это он, я полагаю, поймет.
– Да, милорд.
– А когда мы заполучим обоих… – Барон покивал.
– Милорд, сардаукары наверняка потребуют, чтобы их наблюдатель присутствовал на всех… допросах.
– Я уверен, что мы сумеем изобрести способ отвадить всех нежеланных наблюдателей, Нефуд.
– Понимаю, милорд. Тогда с Кинесом и произойдет несчастный случай?
– И с Кинесом, и с Хаватом, Нефуд. Но по-настоящему погибнет лишь Кинес. А Хават мне нужен. Да. Ах-х, да.
Нефуд моргнул, сглотнул. Казалось, он хотел спросить о чем-то, но удержался.
– Хавату будут давать и еду, и питье, – распорядился барон, – с ним будут обращаться хорошо, проявлять симпатию. Но в его воду ты добавишь остаточный яд, разработанный покойным Питером де Врийе. И ты же проследишь, чтобы с этого момента он регулярно получал в пище противоядие… пока я не отменю это распоряжение.
– Противоядие, да… – Нефуд потряс головой. – Но…
– Не будь так глуп, Нефуд. Герцогу почти удалось убить меня с помощью этой капсулы с ядом в зубе. Газ, который он выдохнул, метясь в меня, лишил меня лучшего моего ментата – Питера. Так что мне нужна замена.
– Хават?
– Хават.
– Но…
– Ты хочешь сказать, что Хават полностью предан Атрейдесам? Это так, но все Атрейдесы мертвы. Мы же, так сказать, совратим Хавата. Следует убедить его, что он никак не виновен в поражении герцога, что оно – дело рук Бене-Гессеритской ведьмы. У него был слабый хозяин, чей, разум был замутнен эмоциями. Ментаты знаешь ли, высоко ценят умение вычислять, не отвлекаясь эмоциями, Нефуд. Вот мы и совратим нашего славного, грозного, неподкупного Суфира Хавата.
