Прошёл час. Наконец, дали слово для вопросов жителям.
Тут же подхватилась Королёва и начала пламенную речь в своём традиционном репертуаре, требуя, чтобы с Арбата наконец прогнали всех художников и музыкантов.
Прокурор начал было и ей объяснять, что у него нет полномочий для этого, но Королёва начала спорить, как всегда, приводя свои доводы о том, что художники продают свои услуги, не платят налоги, и за них социальные расходы оплачивают честные предприниматели вроде неё. Эти споры заняли ещё минут тридцать. Не получив устраивающего её ответа, разъярённая Королёва демонстративно покинула зал и ещё долго шумела в коридоре, с кем-то споря. Видимо, у неё в последнее время стали сдавать нервы.
Тем временем встала пожилая женщина и спросила, когда наконец прокуратура займётся всерьёз незаконной застройкой чердаков в доме Жолтовского на Смоленской площади. Прокурор стал ёрзать. Опять начал долго рассказывать, что чердак приватизирован, находится в частной собственности, собственник не пускает туда представителей правоохранительных органов, и поэтому они ничего не могут сделать. Поэтому жителям надо обращаться в суд. Женщины зашумели.
– У нас пенсионеры, старики, они не могут ходить по судам. У нас нет денег, чтобы платить адвокатам, а у этих жуликов, которые строят мансарды, деньги есть. Они купят все суды. А у нас весь дом пошёл трещинами. У жителей верхних этажей обрушились потолки. Тем временем мансарды выставлены на продажу, по 9 миллионов за квартиру. То, что дом приведен в аварийное состояние, никого не волнует. Те, кто застроил чердак мансардами, озабочены только тем, чтобы поскорее их продать, а что будет потом с нашим домом, их не волнует. Как вообще умудрились приватизировать чердак, ведь это общедомовая собственность?
– Напишите письмо на моё имя, и я дам вам ответ, – заученно продолжал своё прокурор.
– Нам не нужен ваш ответ, нам нужно, чтобы вы прекратили это незаконное строительство! И вообще, жители с этим вопросом обращались к вам уже много раз, почему нет до сих пор решения этой проблемы? Работы на чердаке продолжаются, нам на голову сыплется мусор, а нас продолжают кормить объяснениями. Кто же нас защитит? – в сердцах выкрикнула женщина.
– Да что ему говорить, он там сидит в кабинете, только штаны протирает! – стали кричать с места другие жители.
Бабенко засуетился, поднялся с места и сказал:
– Товарищи, нам уже надо освобождать помещение, сейчас здесь будет другое мероприятие. Если вопросов больше нет, то будем заканчивать встречу.
В общем, я так и не успела озвучить свой вопрос. Прокурор быстро собрал бумаги и, подхватив свою папочку, с видом оскорблённой добродетели удалился из зала, сопровождаемый недовольным ворчанием и косыми взглядами присутствующих на собрании жителей. Бабенко ещё какое-то время оставался в окружении женщин, которые долго не отпускали его, пытаясь что-то выяснить, но потом он всё-таки сумел от них вырваться и тоже ушёл. За ним ушли и все остальные.
А я осталась сидеть в зале, дожидаясь следующего мероприятия, назначенного на 17.45. Часы показывали 17.30, когда в зал явилась Португалова со своим оруженосцем Валей и стала на первых трёх рядах раскладывать бумажки о том, что места заняты под президиум. Мне пришлось встать и пересесть подальше. Я хотела всё-таки посмотреть на сербку, с которой должна была пройти встреча. Наконец, она явилась. Это оказалась высокая статная старуха, сильно нарумяненная, в ярко-сиреневом платье, обвешанная бижутерией, которая на чистейшем русском языке приветствовала прибывающих на встречу приглашённых «членов президиума», таких же старух, сопровождая это объятиями и лучезарными улыбками. Притащились и наши арбатские старухи, которые заняли задние ряды. В зале было довольно душно, и я ушла, не дожидаясь начала встречи. Уж не знаю, что такое должна была поведать нам эта сербка, но я почувствовала, что не смогу высидеть ещё одно подобное мероприятие в душном помещении.
Придя домой, я подумала, что надо было бы познакомиться с женщинами из дома Жолтовского, которые жаловались на приватизацию чердака и незаконное устройство там мансард. Всё-таки какой-то обмен информацией не помешал бы мне в подобной ситуации в нашем доме. Но понимание пришло с запозданием. Вот всегда у меня так бывает – хорошие мысли приходят слишком поздно. Но я вспомнила, что на завтра назначена встреча жителей Арбата с депутатом Государственной Думы Николаем Гончаром. К нему я тоже в своё время обращалась и по поводу фиктивного ТСЖ, и управляющей компании «Арбат-сервис», и по поводу ночных концертов «Евразии». Толку от этого, правда, было немного: он переслал мои письма в Жилинспекцию и в управу Арбат, а те прислали мне очередные отписки. Но я подумала, что женщины из дома Жолтовского тоже могут прийти на эту встречу, и я смогу завязать с ними какие-то контакты.
25 апреля 2015 года, суббота.
Немного опоздала на встречу с депутатом Госдумы Гончаром, которая началась в 12.00 в Досуговом центре на Смоленской набережной. Почти все места в небольшом помещении Центра были заняты. Женщин из дома Жолтовского я в зале не увидела, но когда я пришла, как раз какая-то молодая женщина задавала вопрос на аналогичную тему:
– В нашем доме по адресу Смоленская набережная, дом 2а создано ТСЖ «Геолог», которое приватизировало чердак и как раз над нашей квартирой начало сооружение мансарды, поднимают наверх огромные бетонные блоки, цемент. Я боюсь, что потолок, не рассчитанный на дополнительную нагрузку, в один прекрасный момент рухнет нам на голову. ТСЖ утверждает, что на собрании жильцов было принято решение об этом, но я не была на собрании, и ещё один жилец говорит, что в протоколе его подпись подделана.
– Этот жилец должен написать заявление на моё имя, и если он точно знает, что его подпись подделана, я дам этому заявлению ход, – ответил Гончар. – Я уже тридцать лет у вас депутат, провёл сотни встреч с жителями, вы должны знать, что без вашего заявления с подтверждающими материалами я не смогу вам помочь. А помочь я могу только одним путём – направив ваше письмо в соответствующую инстанцию.
– Так что же нам делать? – спросила женщина.
– То, что я вам сказал, – повторил Гончар. – Напишите заявление на моё имя и принесите его мне на мою очередную встречу с избирателями, которая состоится на следующей неделе в Хамовниках.
– А что я там должна написать? – продолжала спрашивать женщина.
– Что вашу подпись подделали.
– Так это мой сосед говорил, что его подпись подделали. А я не знаю, может быть, и мою подпись тоже подделали, я не видела протокола.
– Тогда пусть ваш сосед напишет на моё имя заявление.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
