– Что, больше не хочешь меня? – раздался знакомый голос. – А ведь только что ты была готова мне отдаться! Правда ведь?
Соня перевела взгляд. Глаза в прорезях смотрели на нее с издевкой. Карие глаза. Знакомые глаза.
Человек занес руку над своей головой, и черная маска поползла вверх…
Глава 31
– Поехали! – скомандовал Реми. – Я предпочитаю прослыть бестактным дураком, чем оказаться в дураках.
Снова ночные парижские пригороды поразили Максима своей пустотой, чистотой и тишиной.
Сонин дом был безмолвен и темен, как, впрочем, и все дома вокруг. Ворота, двери, ставни были закрыты, оберегая сон и покой хозяйки. Перед кнопкой звонка Реми на мгновение засомневался. Он потоптался, поглядел на Максима, тоже неуверенно-смущенного мыслью, что эта сонная тишина вдруг будет нарушена их нахальным звонком… И решительно вдавил палец в кнопочку.
В глубине дома разлилась трель. Мужчины вслушивались в то, что происходило внутри дома, – тщательно и тщетно. Там не происходило ничего. Ничто не изменилось, не скрипнула дверь, не раздались шаги по лестнице, не раскрылись ставни… Реми снова нажал и держал палец на кнопочке на этот раз долго-долго… Когда трезвон утих, они опять прислушались. Но все было по-прежнему.
– Если Соня действительно приняла снотворное… – произнес Максим.
Реми, не ответив, занес ногу на перекладину ворот и через несколько секунд уже был во дворе. Максим, оглянувшись, последовал за ним.
Сладив с дверью, они ступили в тихий дом.
– Вы знаете, где Сонина комната? – прошептал Реми.
– Наверху, – ответил Максим. – Я вас проведу.
Едва дыша, стараясь не скрипнуть, мужчины поднялись наверх. Дверь в Сонину комнату была распахнута настежь.
Реми ворвался в комнату в два скачка, хватаясь за пистолет. Он нашарил у входа выключатель, и комната озарилась мягким розоватым светом.
Там никого не было.
Кровать была пуста и до такой степени странно пуста, что Реми даже не сразу понял, что там отсутствовала не только Соня. Там еще отсутствовало одеяло.
– Господи, – прошептал Максим, – где же Соня? Что это значит?
Детектив вместо ответа направился к изголовью кровати и указал на что-то Максиму. Максим вгляделся. Между резными деревянными колонками, украшавшими изголовье, свисал обрезок веревки.
Они спустились бегом, перепрыгивая через ступени. Максим было направился к выходу, но Реми крикнул ему откуда-то сбоку:
– В гараж!
Спускаясь, Максим едва не столкнулся с уже поднимавшимся детективом.
– Быстрее! – выдохнул тот. – Ее машины нет.
– К Жерару? – спросил Максим, когда они вскочили в машину и рванулись с места так, что машина подпрыгнула.
Ответ не понадобился, так как они со скоростью реактивного самолета уже влетали на улицу, на которой находился дом Жерара.
На этот раз Реми не колебался. Он вжал кнопку звонка и не отпускал до тех пор, пока в интерфоне не раздался обеспокоенный голос: «Кто там?»
– Немедленно откройте, – скомандовал Реми. – Полиция.
В калитке зажужжал зуммер электронного замка. Реми нажал на ручку и влетел во двор. В дверях дома стоял взъерошенный кудрявый Жерар в шелковом халате.
– Где Соня? – взял его за отвороты халата Реми.
– Соня? Почему вы ищете Соню у меня? – Жерар что-то выглядывал за спиной у непрошеных гостей. – А где полиция?
– Следует за нами. Так Соня! Где она?
– Я не знаю, где Соня! Почему вы…
Реми отпустил Жераров халат и шагнул в дом.
– Ваш сын дома?
– Конечно. Он спит. Если вы не разбудили его вашим звонком… В чем, собственно, дело?!
– Позовите Этьена сюда.
– По какому праву…
– Позовите немедленно!
– Хорошо, хорошо…
Жерар повернулся и стал подниматься по лестнице.
– Этьен! Этьен, мой мальчик! – позвал Жерар. – Ты спишь?
Не выдержав, Реми кинулся по ступенькам за хозяином, оттолкнул его, буквально запрыгнул на небольшую площадку и, пока ошеломленный Жерар успел дойти до верха, детектив уже пооткрывал все без разбору двери.
– Где он?!
– Да вот же его комната! – указал налево Жерар.
– Его там нет.
– Что вы говорите, не может быть, – недоверчиво пробормотал Карлсон, протискиваясь между Реми и дверным проемом в комнату своего сына. На пороге он остановился с недоумевающим видом.
– А где же он? – обратился Жерар к детективу.
– Я себе задаю тот же вопрос. Ваш сын выходит по ночам? У него есть квартира, студия, место, где он может ночевать? У него есть друзья или девушка, с которой он проводит время по ночам? – забросал его вопросами Реми.
– Н-нет… Я не знаю… В конце концов, объясните мне…
– Включите свет.
Жерар послушно включил. Реми заглянул под кровать, затем распахнул шкаф и стал сбрасывать вещи, валявшиеся в беспорядке на полках, прямо на пол.
– Что вы делаете? – возмутился Жерар. – По какому праву! У вас есть право на обыск?
– Заткнитесь, – бросил ему Реми.
Он нагнулся и вытащил снизу из недр шкафа куртку. Синюю с малиновым. Отвесив ее на руке, Реми посмотрел вопросительно на Максима. Тот побледнел. Другого ответа Реми не понадобилось.
– Извините, – сухо сказал он Жерару, – за беспорядок. Ваша машина на месте?
– Должна быть…
Обеспокоенный, румяный со сна Карлсон суетливо начал спускаться по лестнице, шлепая тапочками. Реми снова обогнал его и скачками помчался вниз. Максим деликатно обогнул ничего не понимающего Жерара и поспешил за детективом. Тот, как и в прошлый раз, уже поднимался ему навстречу из гаража.
– Значит, он пешком дошел до Сони и увез ее на ее машине… Куда?
Подоспел Жерар.
– Вы можете мне объяснить, что происходит?
– Что говорила вчера вечером Соня?
– Соня? А что она должна была…
– Она сказала, что знает преступника? – перебил его Реми.
– Нет… Почему?.. Ничего такого… Она только сказала, что уверена, что это не Пьер…
– Жерар, слушайте внимательно и соображайте быстрее: говорила ли Соня, – чеканил каждое слово Реми, – что она узнала преступника?
– Ах да… То есть нет…
– Быстрее, – простонал Реми.
– Она сказала, что может его узнать. Что он был ниже Пьера и нос у него не такой длинный…
Детектив отвернулся от Жерара и посмотрел пристально на Максима.
– Я знаю только одно место, где они могут быть, – произнес он с расстановкой.
– Я тоже, – ответил тот, содрогнувшись.
Они снова выскочили в ночь, оставив обескураженного Жерара на пороге его дома.
…У Сони было такое странное чувство, словно она с самого начала знала, что это Этьен, только по какой-то причуде памяти забыла об этом. Этьен вглядывался в ее глаза, высматривая произведенный эффект. «Я давно догадалась», – хотела она сказать, но не смогла. Ее рот был по-прежнему заклеен.
Словно уловив ее мысль, Этьен взялся за уголок наклейки, больно потянув кожу вокруг рта.
– Можешь теперь кричать сколько угодно, – усмехнулся он. – Здесь тебя никто не услышит. И не найдет.
И он стал отдирать пластырь. Соне показалось, что вместе с кожей. Она замычала.
– Что? – спросил Этьен. – Больно? – Он снова усмехнулся. – Впрочем, ты права. Лучше я буду говорить один. – Он вновь приклеил отодранный уголок. – Что ты мне можешь сказать? «Это жизнь, малыш», – передразнил он ее. – «Малыш»…
Соня никогда не видела его таким. Мальчик, застенчивый влюбленный паж, бросавший на нее, свою королеву, испепеляющие взгляды, не смея приблизиться… Вот чем был всегда Этьен, вот чем! Но теперь перед ней стоял хладнокровный насильник. Развязная, наглая улыбка бредово бродила по его красиво очерченным губам. Тонкий смуглый нос заострился в свете свечи, в черных азиатских глазах плясали отблески пламени. Соня смотрела на него в полном изумлении.
Он наслаждался ее взглядом. Он подошел вплотную.
– Жаль все-таки, что твой рот заклеен, я не могу его поцеловать, – интимно сказал он. – Я так давно хочу это сделать… Может, отклеить? Ты не будешь слишком много болтать?
Соня смотрела на него во все глаза, но теперь к ее изумлению примешивалось отвращение. Прочитав ее взгляд, он снова улыбнулся.
– Не-ет, так будет лучше. Обойдемся и без рта. У тебя есть и другие местечки, которые мне нравятся…
Он схватил ее за грудь. Соня снова брыкнулась. Этьен поймал ее связанные ноги, подержал, издевательски улыбаясь, на весу и, слегка разведя их, надел себе, как венок, на шею. Не удержавшись, Соня упала спиной на стол.
– Так-то оно лучше, правда?
Она была теперь полностью в его власти. Его руки захозяйничали на ее теле. Он ласкал ее, так же нежно и умело, как и некоторое время назад, когда ей снился Максим, вглядываясь в смену выражений ее лица, ища отклик своим любовным действиям. Но это был не пригрезившийся ей во сне Максим, это был реальный до ужаса Этьен, и его ласки вызывали в ней только ненависть. Ее связанные за спиной руки больно давили ей в поясницу.
