они только согласились подождать…
– Ты видел лишь малую долю тех сил, которые они привели в готовность. Гнев народа неукротим. Я подожгла бикфордов шнур, и взрыв последует через каких-нибудь пять-шесть часов…
Больше мы ни о чем не говорили, но я был уже не в силах заснуть. Неужели мы и в самом деле коротаем последнюю ночь в этом несчастном мире или нам не суждено вырваться отсюда до конца наших дней?
4
Заснули мы в обстановке тревожного затишья, а когда проснулись, обнаружили, что все изменилось. Разбудили нас звуки, от которых у меня по спине побежали мурашки страха, – завывания сирен чудовищ и эхо отдаленных взрывов. Первой моей мыслью, подсказанной печальным опытом, было: пока мы спали, началось новое нашествие! Но как только мы выпрыгнули из гамака и увидели опустевшую спальню, нам стало ясно, что борьбу ведут враждующие силы внутри города. Марсиане не стали ждать!
Мимо здания прошествовал боевой треножник, и стены отозвались на его шаги ощутимой дрожью. Эдвина, до того прятавшаяся за дверью, подбежала к нам, едва завидела, что мы бодрствуем.
– Где остальные? – спросила Амелия.
– Ушли ночью.
– Почему нам не сказали?
– Они решили, что вы теперь хотите только одного – улететь на машине.
– Кто это начал? – вмешался я, подразумевая светопредставление за стенами здания.
– Это началось ночью, когда ушли остальные.
И мы благополучно проспали уличный шум и смятение? Такое допущение казалось маловероятным. Я подошел к двери и выглянул на улицу. Треножник удалился восвояси, хотя его бронированная платформа еще виднелась над крышами соседних домов. Вдали поднимался столб черного дыма, а слева от меня полыхал небольшой пожар. За несколько кварталов грянул еще один взрыв; дыма я не разглядел, зато спустя секунду расслышал режущую слух перекличку двух боевых машин.
Я вернулся к Амелии.
– Пожалуй, нам лучше отправиться к пушкам. Возможно, мы еще сумеем проникнуть в снаряд.
Она кивнула в ответ, и мы двинулись туда, где мои вчерашние провожатые оставили для нас две черные туники. Когда мы напялили их на себя и настроились продолжать путь, Эдвина смерила нас взглядом, исполненным нескрываемых сомнений.
– Ты идешь с нами? – отрывисто спросил я.
Я устал от ее пронзительного голоска и недостоверности ее переводов. Интересно, сколькими ошибками в полученных нами сведениях мы обязаны исключительно ее неточным толкованиям…
– Ты хочешь, чтобы я пошла? – обратилась она к Амелии.
Амелия и сама колебалась.
– Как, по-твоему? Она будет нам нужна?
– Да, если понадобится с кем-нибудь поговорить. – Какое-то время я обдумывал создавшееся положение. Я не доверял Эдвине, но она оставалась единственной ниточкой, связывающей нас с местным населением, и – по крайней мере в этом ей не откажешь – задержалась с нами и тогда, когда ушли все остальные. В конце концов я пришел к решению: – Она может сопровождать нас до подножия пушки.
С тем мы и тронулись дальше, промедлив лишь одно мгновение, чтобы захватить с собой ридикюль Амелии.
Как мы ни торопились, однако не могли не заметить, что поднятое марсианами восстание разрушений пока не принесло или принесло совсем небольшие, на отдельных участках. Улицы отнюдь не обезлюдели, но сказать, что они кишат народом, тоже было нельзя. Кое-где марсиане собирались маленькими группами под охраной боевых машин, в отдалении завывали сирены. Лишь подойдя ближе к центру города, мы столкнулись с прямыми доказательствами мятежа. Каким-то образом несколько боевых треножников удалось опрокинуть, и они беспомощно лежали поперек мостовой, вполне успешно заменяя собой баррикады: поваленная набок башня уже не могла подняться и преграждала путь экипажам.
Когда мы приблизились к тому месту, где электрическое силовое поле вытягивалось туннелем в сторону снежных пушек, то поневоле обратили внимание на внушительное скопление чудовищ и их машин. До десятка многоногих экипажей и пять боевых треножников стояли плотным строем, подняв на изготовку генераторы тепла.
Мы замерли в неуверенности. Но сколько ни всматривались, нигде не было видно ни одного живого марсианина – лишь несколько обугленных тел валялись у стены здания. Вероятно, здесь совсем недавно происходила стычка, и чудовища доказали свое превосходство. А что, если еще шаг – и нас ожидает та же судьба?
Но, невзирая на понятную нерешительность, я отчетливо понимал, что необходимо добраться до снаряда как можно скорее, пока обстановка не ухудшилась еще более.
– Наверное, лучше повременить, – прошептала Амелия.
– По-моему, надо идти дальше, – тихо ответил я. – В этой форме нас вряд ли остановят.
– А как быть с Эдвиной?
– Ей придется остаться здесь.
Но, несмотря на всю мою напускную решимость, внутренне я не мог бы ни за что поручиться. Как раз в эту минуту на наших глазах один из боевых треножников переместился в сторону, угрожающе поводя своим тепловым орудием, и, запустив металлические руки-змеи в окна соседнего дома, принялся искать что-то – очевидно, проверял, не спрятался ли там кто-нибудь. Спустя мгновение он отступил и удалился прочь с завидной скоростью.
Вдруг Амелия воскликнула:
– Смотри, Эдуард!
Из окна противоположного здания нам подавал знаки какой-то марсианин – его длинные руки ходили кругами, как крылья мельницы. Бросив осторожный взгляд на треножники, мы подбежали к нему, и они с Эдвиной торопливо обменялись двумя-тремя фразами. Тут я узнал его: это был один из тех, с кем мы встречались накануне. Наконец Эдвина перевела:
– Он говорит, что дальше могут идти только те, кто управляет летающими боевыми машинами. Там вас ждут двое, которые были с вами вчера.
Что-то в ее словах, вернее, в том, как она произнесла их, заронило мне в душу смутное подозрение, но за неимением четких улик я и сам не понимал, почему.
– Ты идешь с нами? – спросила Амелия.
– Нет. Я остаюсь, чтобы сражаться.
– Тогда где же те двое? – спросил я.
– В летающей боевой машине.
Я отвел Амелию в сторонку:
– Что же нам делать?
– Надо идти. Восстание может осложнить ситуацию еще более, и тогда не исключено, что мы вообще не сумеем никуда улететь.
– Откуда нам знать, не заманивают ли нас в ловушку? – спросил я.
– Но кому это может понадобиться? Если мы перестанем доверять народу, тогда мы просто пропали.
– То-то меня и тревожит, – признался я. Марсианин, махавший нам руками, уже исчез в глубинах здания, да и Эдвина, по-видимому, едва сдерживала желание последовать за ним. Я бросил взгляд через плечо на боевые порядки чудовищ, но не заметил там никакого движения.
– Прощай, Эдвина, – сказала Амелия. Она подняла руку и растопырила пальцы; девочка-марсианка ответила ей таким же жестом.
– Прощай, Амелия, – произнесла Эдвина, повернулась и скрылась в дверном проеме.
– До чего же холодно вы расстались, – заметил я. – Особенно если принять во внимание, что ты вождь восстания…
– Сама не понимаю, в чем дело.
– И я не понимаю. Но думаю, что надо как можно скорее добраться до снаряда.
5
Мы подходили к боевым треножникам с изрядным трепетом, опасаясь худшего буквально на каждом шагу. Но нас никто не остановил, и вскоре мы, прокравшись под задранными к небу платформами башен, уже шагали по туннелю
