Блюментритт, начальник штаба 4-й армии: «Поведение русских даже в первом бою разительно отличалось от поведения поляков и союзников, потерпевших поражение на Западном фронте. Даже оказавшись в кольце окружения, русские стойко оборонялись».
Ганс Беккер, танкист 12-й танковой дивизии: «На Восточном фронте мне повстречались люди, которых можно назвать особой расой. Уже первая атака обернулась сражением не на жизнь, а на смерть».
* * *
Из воспоминаний артиллериста противотанкового орудия о первых часах войны: «Во время атаки мы наткнулись на легкий русский танк Т-26, мы тут же его щелкнули прямо из 37-миллиметровки. Когда мы стали приближаться, из люка башни высунулся по пояс русский и открыл по нам стрельбу из пистолета. Вскоре выяснилось, что он был без ног, их ему оторвало, когда танк был подбит. И, невзирая на это, он палил по нам из пистолета!»
Эрхард Раус, полковник, командир кампфгруппы «Раус» 24 и 25 июня: «… Внутри танка лежали тела отважного экипажа, которые до этого получили лишь ранения. Глубоко потрясенные этим героизмом, мы похоронили их со всеми воинскими почестями. Они сражались до последнего дыхания, но это была лишь одна маленькая драма великой войны…
* * *
Гофман фон Вальдау, генерал-майор, начальник штаба командования Люфтваффе, запись в дневнике от 31 июня 1941 года: „Качественный уровень советских летчиков куда выше ожидаемого… Ожесточенное сопротивление, его массовый характер не соответствуют нашим первоначальным предположениям… Советские пилоты — фаталисты, они сражаются до конца без какой-либо надежды на победу и даже на выживание, ведомые либо собственным фанатизмом, либо страхом перед дожидающимися их на земле комиссарами“.
Из интервью военному корреспонденту Курицио Малапарте (Зук-керту) офицера танкового подразделения группы армий „Центр“: „Мы почти не брали пленных, потому что русские всегда дрались до последнего солдата. Они не сдавались. Их закалку с нашей не сравнить…“
* * *
Фриц Зигель, ефрейтор, из письма домой от 6 декабря 1941 года: „Боже мой, что же эти русские задумали сделать с нами? Хорошо бы, если бы там наверху хотя бы прислушались к нам, иначе всем нам здесь придется подохнуть“.
Губерт Коралла, ефрейтор санитарного подразделения 17-й танковой дивизии, о боях вдоль шоссе Минск-Москва: „Они сражались до последнего, даже раненые и те не подпускали нас к себе. Один русский сержант, безоружный, со страшной раной в плече, бросился на наших с саперной лопаткой, но его тут же пристрелили. Безумие, самое настоящее безумие. Они дрались, как звери, и погибали десятками“.
Меллентин Фридрих фон Вильгельм, генерал-майор танковых войск, начальник штаба 48-го танкового корпуса, впоследствии начальник штаба 4-й танковой армии: „Русские всегда славились своим презрением к смерти; коммунистический режим еще больше развил это качество, и сейчас массированные атаки русских эффективнее, чем когда-либо раньше. Дважды предпринятая атака будет повторена в третий и четвёртый раз, невзирая на понесенные потери, причем и третья, и четвертая атаки будут проведены с прежним упрямством и хладнокровием… Они не отступали, а неудержимо устремлялись вперед. Отражение такого рода атаки зависит не столько от наличия техники, сколько от того, выдержат ли нервы. Лишь закаленные в боях солдаты были в состоянии преодолеть страх, который охватывал каждого“.
* * *
Никогда нельзя заранее сказать, что предпримет русский: как правило, он мечется из одной крайности в другую. Его натура так же необычна и сложна, как и сама эта огромная и непонятная страна… Иногда пехотные батальоны русских приходили в замешательство после первых же выстрелов, а на другой день те же подразделения дрались с фанатичной стойкостью… Русский в целом, безусловно, отличный солдат и при искусном руководстве является опасным противником».
Из письма пехотного офицера 7-й танковой дивизии о боях в деревне у реки Лама, середина ноября 1941-го года: «В такое просто не поверишь, пока своими глазами не увидишь. Солдаты Красной армии, даже заживо сгорая, продолжали стрелять из полыхавших домов».
* * *
Немецкий генерал-фельдмаршал Людвиг фон Клейст писал: «Русские с самого начала показали себя как первоклассные воины, и наши успехи в первые месяцы войны объяснялись просто лучшей подготовкой. Обретя боевой опыт, они стали первоклассными солдатами. Они сражались с исключительным упорством, имели поразительную выносливость».
Отто Скорцени: «Стратегия войны у Рейха была лучше, наши генералы обладали более сильным воображением. Однако, начиная с рядового солдата и до командира роты, русские были равны нам — мужественные, находчивые, одаренные маскировщики. Они ожесточенно сопротивлялись и всегда были готовы пожертвовать своей жизнью… Русские офицеры, от командира дивизии и ниже, были моложе и решительнее наших».
Немецкий генерал, начальник штаба 4-й армии Гюнтер Блюментритт: «Русский солдат предпочитает рукопашную схватку. Его способность, не дрогнув, выносить лишения, вызывает истинное удивление. Таков русский солдат, которого мы узнали и к которому прониклись уважением еще четверть века назад».
Из письма немецкого солдата 2.7.1941 г.
«Дорогие мои! Я искренне благодарю вас, а также за газеты, которые вы мне прислали. Почта — единственная радость в этой войне. Война против Советов жестока и милосердию здесь нет места… Красные — это фанатичный противник, который то наступает, то отступает. Часто они предпочитают умирать, а не сдаваться…
Недавно красные в своем партийном доме убили четырех наших летчиков — они погибли в самых жестоких мучениях. Тот, кто не видел это, не поверит. Z. T. выкололи глаза, отрубили ноги и руки, его пытали раскаленным железом — во многих местах его плоть была сожжена.
Слезы наворачивались у меня на глазах от гнева. Я также встречался с Вилли Швабе в этом горящем городе. Днем мы спим очень мало, ситуация это не позволяет…
Все хорошие дома здесь — это партийные квартиры, комфортабельно меблированные. Дома населения же, напротив, хижины. Это называется пролетариат! В целом, война-это зло.
Мы каждый день копаем укрытия… Я всегда посылаю молебен Богу!
Обнимаю тысячу раз. Ваш Мальчик».
5. Фрагменты солдатских мемуаров Николая Никулина
(Самые честные и страшные солдатские воспоминания)
Едва закончив школу, Николай Николаевич угодил в
