Теперь мне предстоял тяжелый, наверное, самый трудный в жизни разговор с Мариной. Я собрал газеты с репортажами с места убийства и весь недолгий полет думал, как сказать Марине… Конечно, она никогда не узнает правды, пусть в ее памяти сохранится светлый образ отца. Открыв дверь в нашу квартиру, я неожиданно увидел там Рафи. Значит, произошло еще что-то. Подавляя растущую панику, я вошел в комнату. Работал телевизор, европейская программа новостей передавала репортаж об убийстве гражданина Аргентины Алекса Гонзалеса. Тележурналисты показали фото, и Марина его узнала. Она решила, что это какая-то ужасная ошибка – фамилия и имя звучали совершенно по-иному, и теперь металась по квартире, не зная, что делать – ведь ни со мной, ни с Рафи она связаться не могла… Неожиданно раздался звонок в дверь, и на пороге возник Рафи собственной персоной. Он сообщил о произошедшем, как о несчастном случае, убийстве по ошибке, теракте каких-то боевиков, которые охотились совсем за другим человеком.
И вот теперь, после слов Рафи, Марина уже не плакала, только смотрела на меня сухими покрасневшими глазами, в которых застыл страх и тоска. Она куталась в шаль, ей было зябко, нервная дрожь расходилась волнами по всему телу. Рафи еще раз повторил слова сочувствия и утешения, обнял Марину, кивнул мне и тихо вышел. За одно только то, что он примчался к Марине в такой трудный час, я всегда буду ему благодарен.
После этого ужасного дня еще долго, почти месяц, Марина не спала, боялась темноты, громких звуков, отказывалась выходить из дома. Я старался постоянно быть рядом с нею, но мое присутствие, казалось, тяготило ее. Она в основном сидела одна в полутемной комнате, свернувшись в кресле. Заниматься она не могла, и пришлось сделать месячный перерыв. Все это время с ней работал приставленный Рафи психолог.
Месяц прошел быстро. Я не знал, что делать, решив, что сейчас очень важно не тревожить ее, прекратить подготовку, снять нагрузки, изменить планы на будущее. Наверное, нужно повезти ее куда-нибудь отдохнуть. С этим я и поехал к Рафи.
Босс не дал мне выговорить ни слова. Похлопав меня по плечу и быстро поприветствовав, он сразу перешел к делу.
– Значит, так. Марина возвращается в школу, а тебе предстоит встреча с Альвенслебеном. Вот письмо. Не возражай. Сейчас для нее лучше всего заняться каким-то делом, а не смотреть на твою скорбную сочувствующую физиономию. Да и тебе поездку откладывать нельзя. Читай.
Я взял письмо. Альвенслебен сообщал, что состояние его здоровья резко ухудшилось, и он срочно ждет меня, чтобы познакомить со своим преемником. Значит, нужно ехать.
– Когда? – спросил я Рафи.
– Прямо сейчас. Документы и билеты на столе. Вылет через три часа. За Мариной уже поехали. Встретитесь, когда закончишь дела в Вене, а Марина сдаст экзамены. Вам предстоит первое совместное задание. Последующую подготовку будете проходить уже вместе. Не волнуйся, я глаз с нее не спущу, да и ребята помогут. Ты же знаешь, как мы относимся к твоей Марине.
Я не стал ничего отвечать, только кивнул в знак согласия и, попрощавшись, вышел. Закончился очередной этап моей работы и жизни. Начинается следующий.
Но тогда я еще не знал, что все, что мне пришлось пережить, вскоре покажется мне увеселительной прогулкой в тихий летний день.
Конец первой книги
