«Доктор? Ради бога, это еще зачем? О чем тут идет речь?»
Кассандра тяжело вздохнула.
— Не пойдет он ни к какому доктору.
— Ты думаешь, он боится того, что может услышать?
Она снова покачала головой.
— Не знаю.
Гарри скорчил гримасу.
— Не так уж он и стар, — продолжал он. — Сколько ему? Пятьдесят один?
— Пятьдесят два.
— Это не старость для таких дел.
— Его отец тоже не был стариком, когда с ним случился удар.
Уверяю вас, что у меня от этих слов мороз прошел по коже. Не случился ли с Максом удар, или, как это называется, микроинсульт? Незначительный, но достаточный для того, чтобы его умственные и физические возможности пострадали?
Эта мысль привела меня в ужас.
Кассандра подошла к высокому окну и выглянула наружу.
— Будет дождь, — пробормотала она и вздохнула. Бросила взгляд на кресло, стоявшее перед рабочим столом, будто видела там сидящего Макса. Еще раз вздохнула. Прошла мимо него и лениво коснулась спинки, заставив кресло повернуться.
Затем она принялась мерить шагами кабинет, и лицо ее принимало все более печальное выражение. (Ненавижу те амбивалентные эмоции, которые она у меня вызывает.)
— Я до сих пор в мельчайших подробностях помню тот вечер, когда впервые увидела его, — вновь заговорила она. — Это было в лондонском «Орфее». Боже, до чего он был великолепен! Самый импозантный мужчина, которого я когда-либо видела на сцене!
Конечно, она ведь никогда не видела меня.
— Как он двигался! Как он работал! Сколько изящества, величия! А его покоряющий магнетизм! Это было что-то сверхъестественное. Публика была его покорной рабой. И такой же рабой была в те дни я.
Сейчас она стояла подле камина, устремив взгляд в его темную глубину. Затем покачала головой, и горькая улыбка жалости к себе промелькнула на ее губах.
— Но я будто живу прошлым. Все, что я вижу сейчас, это обломки рухнувшего здания. Он лишь пародия на того, кем был когда-то.
Это уже больше соответствовало той Кассандре, которую я знал. Вернее, думал, что знал.
Гарри подошел к ней и снова обнял ее. Она устало прильнула к нему.
— Он, конечно, позволит тебе сделать это, крошка.
— Ах, не знаю.
— Но, Кассандра, он же не намерен дать умереть своему мастерству, — продолжал Гарри. — Не тупица же он.
(Уж в этом-то Гарри был прав.)
— Очень на это надеюсь, — пробормотала Кассандра.
Она резко выпрямилась, вскинула голову, и на ее лице заиграло выражение мрачной решимости.
— Я справлюсь с этим, Гарри! Я трудилась долгие годы. Конечно, я не стану утверждать, что умею все, что умеет он. Но это искусство я изучила. Изучила!
— Ш-ш-ш, крошка. Не волнуйся так. — Он опять погладил ее плечи. — Разве я с тобой спорю? Я жажду увидеть тебя за работой, ты же знаешь. И хочу, чтоб ты выступала в лучших театрах, на лучших площадках страны, да что там страны — мира! Первая женщина-иллюзионист!..
«…разучившая, как заяц на барабане, все то, что я, а затем и Макс разрабатывали более половины столетия», — эта мысль горькой обидой прожгла мою душу.
— Так оно и будет, крошка, — доверительно произнес Гарри.
«Мерзавец», — подумал я.
— Я могу работать его номера, Гарри! — воскликнула Кассандра, и в ее голосе зазвенела сталь.
«Похоже, Макса ждет серьезная битва», — мелькнула у меня мысль.
— Не сомневаюсь. Потому-то я и здесь. Это непременно случится.
Кассандра, по-видимому, успокоилась и почти с мольбой устремила на него взгляд.
— Ты моя последняя надежда, Гарри, — произнесла она. — Если сегодня этого не произойдет…
То, что на самом деле случилось в тот день, было на целую вечность дальше того, что любому из нас могла подсказать самая необузданная фантазия.
— Произойдет, вот увидишь, — ни о чем не подозревая, уверил ее Гарри. — Вспомнишь потом мои слова.
Она выглядела обнадеженной.
— Было бы так просто обновить его представление, — сказала она.
«Ага, — подумал я. — Так вот в чем дело».
— Главные эффекты оставить прежними, они очень неплохи. Все, что требуется, — это модернизация. Мы с легкостью могли бы добиться этого.
«Бедный Макс», — подумал я.
— Мы могли бы снова быть на коне, — продолжала Кассандра. — И он мог бы быть на коне. Он должен иметь успех.
«Была ли она сейчас в самом деле искренна?»
— Я стремлюсь к успеху для нас обоих.
«Безусловно, нет».
— Вот и отлично, крошка, — успокоил ее Гарри и слегка потрепал ее по щеке. — Считай, успех у нас в кармане.
У нее вырвался возглас радости.
— Если ты добьешься этого, Гарри, я угощу тебя самым лучшим шампанским, какое только найдется в этом городе!
Он пробежал ладонью по ее спине, затем ласково погладил ягодицы. Жест человека, явно имеющего на это право.
— Ну, я, может быть, захочу немножко большего, — игриво произнес он.
Гарри начал целовать ее, но Кассандра вдруг застыла на месте, устремив взгляд на кресло у письменного стола. Я изо всех сил старался разглядеть, что она могла там увидеть.
В том самом кресле, которое она легким движением заставила вращаться («Продолжало ли оно свое вращение, когда ни один из нас на него не смотрел?»), кто-то сидел.
Это стало ясно по струйке светло-серого дыма, которая вилась сейчас над креслом.
Кассандра отпрянула от Гарри, она явно была поражена до глубины души.
Заметив это выражение ее лица и проследив направление ее взгляда, Гарри тоже уставился на кресло. Теперь мы все трое смотрели в одну сторону. Гнетущее молчание повисло в кабинете.
Наконец кресло медленно повернулось, и перед нашими глазами возник последний и главный участник той страшной драмы, которой предстояло развернуться.
Позвольте представить: мой сын, Максимилиан Делакорте.
ГЛАВА 5
Макс имел счастье сохранить свою очень привлекательную внешность. Волосы, тронутые сединой, оставались густыми и темными. Вандейковская бородка обрамляла красивый овал лица. Подобно мне, он был высок и пропорционально сложен, имел весьма внушительную осанку. (При всей скромности должен признать, что я — тоже. В прошлом.)
В тот день его одеяние составляли винно-красный жилет, белоснежная рубашка и свободно завязанный галстук. С шеи свисала золотая цепочка с очками. Пальцами левой руки он держал тонкую сигару, дымок от которой и выдал его присутствие.
Выдохнув дым, Макс мягко улыбнулся присутствующим.
— Добрый день!
«Он ничего не слышал из их разговора, — подумал я. — Голос звучит слишком уж благодушно».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
