Не следует, однако, ложно истолковывать чувства тигреро к донье Марианне. Он любил свою молочную сестру, любил ее всей душой, готов был в любую минуту отдать за нее свою жизнь, но в этом живом и горячем чувстве не было и тени личной заинтересованности. Это была чистая дружба, пламенная и самозабвенная, – самое возвышенное чувство, которое только может возникнуть в сердце мужчины. Сознание огромной ответственности за жизнь доньи Марианны ни на одну минуту не покидало тигреро. Он настороженно прислушивался к малейшему шуму, внимательно всматривался в лесные опушки. В любую минуту он готов был беззаветно биться за свою молочную сестру. Они ехали по пересеченной, но, к счастью, малолесистой местности. Да и яркий лунный свет исключал возможность неожиданного нападения.
Донья Марианна с любопытством поглядывала по сторонам, изредка спрашивая тигреро, скоро ли они доберутся до, места его встреч с Твердой Рукой. Наконец Мариано, остановив коня, указал ей рукой на небольшую горку над рекой, на самой вершине которой мелькало, пробиваясь сквозь высокую траву, пламя угасающего костра.
– Вот туда мы и направимся, нинья.
– О, да нам осталось всего несколько минут ходу! – радостно воскликнула донья Марианна.
– Вы ошибаетесь, нинья. Во-первых, тропа, по которой мы следуем, очень извилиста; во-вторых, этот прибрежный холмик совсем не так близок, как вам кажется. В такую ясную ночь человек теряет способность ориентироваться и становится жертвой оптического обмана. На самом деле до этого берега около двух лье по птичьему полету, то есть напрямик. А если принять во внимание все обходы извилистой тропки, то наберется, пожалуй, и все четыре лье.
– Но отчего бы нам, в таком случае, не взять напрямик, по полям?
– Боже нас упаси, нинья! Мы попали бы в зыбучие пески, которые поглотили бы нас в несколько минут.
– Полагаюсь на вас, токайо! Впрочем, теперь, когда я уверена благодаря этому огоньку, что Твердая Рука на месте, мне уже не к спеху.
– Простите, дорогая токайя, но я вовсе не говорил вам, что мы непременно застанем там Твердую Руку.
– А что же вы тогда сказали?
– Только то, что у нас имеются шансы застать его там, так как Твердая Рука разбивает обычно на том пригорке свой бивак, когда охотится в здешних местах.
– Но ведь это же пламя его костра? Или, может быть, вы станете утверждать, что это вовсе и ие костер?
– И не подумаю! Неизвестно только, кто развел этот костер. Ведь, кроме Твердой Руки, есть еще и другие охотники, и эта вышка, с которой легко наблюдать за всей окрестностью, давно уже облюбована ими для ночных стоянок.
– Значит, вы полагаете, что Твердой Руки там нет?
– Нет, и этого я не говорил, нинья! – ответил охотник.
– Так скажите же толком, что вы думаете! – воскликнула донья Марианна, сердито стукнув рукой по луке седла. -Право, вы бываете иногда несносным, токайо!
– Не волнуйтесь, токайя, ничего еще не потеряно. Если мы застанем там другого охотника, мы сможем узнать у него, где находится сейчас Твердая Рука.
– А почем вы знаете? Может быть, там вовсе не охотники, а какой-нибудь индеец?
– Нет, индейцев там нет.
– Ну уж на этот раз, Мариано, я попрошу вас ответить: откуда вам это известно.
– Не надо быть волшебником, чтобы разгадать такую простую вещь.
– Вот как! Вы полагаете, что это очень просто?
– Конечно!
– Тогда потрудитесь объяснить мне; учиться, говорят, никогда не поздно.
– Вы все шутите, токайя, а между тем это так: никогда нельзя пренебрегать уроками прерии.
– Ладно, без нравоучений, токайо! Я жду вашего объяснения.
– Так слушайте же. Индейцы, из опасения быть тотчас же обнаруженными, никогда не разводят костра на мексиканской границе. В тех редких случаях, когда обстоятельства вынуждают их к этому, индейцы принимают всевозможные меры предосторожности. Они разводят костры только в глубоко вырытых ямах и употребляют для этого лишь самое сухое дерево, которое они берут с собой в поход. Из глубокой ямы вырывается едва приметное пламя, а сухое дерево горит без дыма и не дает искр. Понятно?
– Но и этот костер едва приметен, мой друг.
– Но он все же виден издалека. И будь это индейцы, они дорого заплатили бы за такую неосторожность!
– Верно, приятель! Сразу виден бывалый человек, – раздался в нескольких шагах от них грубый, но не лишенный добродушия голос.
Путники невольно вздрогнули и, пугливо озираясь, увидели человека, стоящего на тропе. Он опирался обеими руками на ствол ружья. В эту критическую минуту Мариано не растерялся: молниеносным движением он вскинул свой карабин и Навел его на незнакомца.
– Эй, дружок! – продолжал между тем тот, нисколько, по-видимому, не смущаясь враждебными намерениями тигреро. – Смотри, что делаешь! Этак недолго и убить старого приятеля.
– Гм!.. Голос как будто знакомый, – сказал тигреро, не опуская, однако, ружья.
– Еще бы! Тебе да не узнать его!
– Неужели Свистун?
– Наконец-то! Он самый и есть, – усмехнулся канадец.
– Это друг, – сказал тигреро и закинул ружье за спину.
– Кто он? – спросила донья Марианна.
– Траппер, канадский охотник, типичный сын своего народа.
– Вы в нем уверены?
– Как в самом себе; честнейший парень.
– Канадцы недаром слывут за порядочных людей! Спросите его, что он тут делает.
– Хо! Это уж мое дело, – ответил Свистун на вопрос Мариано. – Скажите лучше, куда вы мчитесь ночью в таком неподходящем обществе да еще в такое смутное время?
– А я, как видите, путешествую, – ответил ему в тон Мариано.
– Возможно. Но каждое путешествие предпринимается с какой-нибудь целью. А я, откровенно говоря, не возьму в толк, куда это вы так стремитесь по этой тропе?
– А туда, где мы надеемся встретить человека, которого ищем.
– Гм… Неохота мне что-то допрашивать вас как следует, хотя я, может быть, имею на это право; но вам лучше повернуть назад, чем двигаться вперед. Так я полагаю.
– А это не от меня зависит, Свистун, – отвечал тигреро.
– Почему?
– Потому что не я командую этой экспедицией.
– Не вижу никого другого: ведь вас тут всего двое!
– Вы забываете, сеньор, – вмешалась в их разговор донья Марианна, – простую вещь: когда из двух одна – женщина…
– …то она и командует, – прервал ее Свистун. – Простите, сеньорита, мою забывчивость!
– Прощаю великодушно, – в том же шутливом тоне произнесла донья Марианна. – Но при условии, что вы ответите на некоторые мои вопросы.
– Я слушаю вас, сеньорита.
