В один из дней Аня, вставшая по обыкновению еще в темноте, приоткрыла окно. Холодный, по весеннему радостный воздух поманил ее, она выглянула и при свете уже бледных фонарей посмотрела на окрестности. Было тихо, только со стороны конюшен доносились звуки. Лес, поля, строения еще были во власти ночных теней, которые становились все уже, все острее. На земле белели отцветающие крокусы и темнела первая трава. Аня вздохнула – боязнь почувствовать себя счастливой, несмотря на пережитое и на предстоящее, вдруг куда-то отступила, словно и этот страх стал ночной, исчезающей тенью. «Ну почему моя жизнь сделала такой зигзаг?! Почему мне пришлось столько пережить, чтобы оказаться там, где мне когда-то было лучше всего?» Аня еще раз глубоко вздохнула, поежилась и закрыла окно. Больше времени на раздумья у нее не было – ее ждала работа.
Судя по всему, в конноспортивном клубе, который организовал Олег, все соответствовало самым высоким требованиям. Внешний вид строений, дорожки, цветники поддерживались в идеальном порядке – на клумбах уже высадили тюльпаны. Особенно Аню удивило состояние денников – помещений, в которых содержались лошади. Олег не поскупился, животные не теснились в клетушках. Против принятых стандартами максимальных шести с половиной метров для жеребцов и восьми для кобыл с жеребятами здесь каждая лошадь обитала на пятидесяти квадратных метрах. Пол денников был сделан из гигиеничного материала, опилки были в достатке, а потому конюхам не составляло труда содержать помещения в идеальном порядке. В первый раз, когда Аня зашла в конюшню, она поразилась «чистому» лошадиному запаху – пахло здоровыми животными и без примеси запаха мочи.
– У вас что, окна держатся открытыми? – поинтересовалась она у первого встречного конюха. – С этим осторожней надо быть. Так и лошадь можно застудить!
– Нет, – объяснил конюх, – проветриеваем в отсутствие животных. Это вентиляция по низу пущена, а потому аммиачный запах почти не чувствуется.
«Это же надо! Как в самых лучших конюшнях, – одобрила нововведение Аня, – и обязательные окна под потолком тоже не маленькие!»
На количество и уровень подготовки персонала Аня, хорошо знакомая с ситуацией внутри подобных заведений, тоже обратила внимание. В клубе Олега в штате были все необходимые специалисты, включая коваля – человека, который должен при необходимости подковать лошадь.
Благодаря своему профессионализму и добросовестности Аня очень быстро завоевала уважение всех без исключения обитателей клуба. Лошади в конюшнях очень скоро стали встречать ее радостным пофыркиванием, и это несмотря на то, что строгий доктор в голубом халате ставила гордым жеребцам противные клизмы, а кобыл, пребывающих в уверенности, что они здесь самые главные, фамильярно похлопывала по бокам и сажала на жесткие диеты. Может быть, дело было в мелкой сладкой морковке, которая всегда была в ее карманах и которой она угощала питомцев, а может быть, в умении развлечь интересной беседой скучающих в денниках животных.
– Привет, я тебе сейчас расскажу, что вчера у нас случилось на дальней леваде… – начинала Аня, поглаживая лошадь, которая капризничала. Та фыркала, поводила глазами, начинала рыть копытом сено. Но Аня словно не замечала нервозность животного. Она продолжала что-то ей рассказывать, тон у нее был спокойный и заинтересованный, как будто она обменивалась новостями с добрым соседом. Аня редко прибегала к помощи конюха.
– Животное пугается суеты, – объясняла она, – так же как боится ребенок беготни медсестер в стоматологической поликлинике. Чем меньше людей вокруг, тем быстрее можно договориться с лошадью.
Конюхи насмешливо крутили головами и ждали, когда Аня прибежит за помощью. Но этого не случалось, почти все она делала сама. Справедливости ради надо сказать, что в основном уход за животными был хороший, болели они нечасто, а те лошади, которых привозили сюда на обучение, предварительно проходили тщательный осмотр. Берейторы к Ане относились с уважением – она могла дать толковый совет, как справиться с особо непослушными и строптивыми, – недаром зоопсихология была когда-то ее любимым предметом. «Я, считай, полжизни в седле и, казалось, знаю о них все! И ничем меня не удивишь, – говорил один из берейторов Олегу, – но вот появилась эта ваша Анаалексевна, и я понял, что был дураком, когда бросил Тимирязевку».
– Это большое заблуждение, что у лошади главное качество – память. У лошади есть и ум. И вкус. И характер. Только все это развивать надо. Возьмите любого человека, даже самого одаренного, заставьте его проводить большую часть времени в скучном деннике, заставляйте однообразно и монотонно работать, принуждая к этой работе плеткой. Смею вас уверить, от интеллекта ничего не останется, – не уставала повторять Аня и перекраивала распорядок дня питомцев.
– Психология – вот основа взаимоотношений с таким животным, как лошадь, – говорила она тем, кто морщил нос и считал, что главное – это хлыст, шпоры и «строгие» мундштуки.
– Вы еще им кружок эстетического воспитания откройте! – шутили самые нахальные.
– И открою! Если понадобится, – отвечала Аня и распорядилась в конюшнях два часа в день включать спокойную музыку.
– Лысенко не ваш родственник? – язвили старые сотрудники. – Он коровам шоколад давал, чтобы те какао производили.
Аня молчала, а начальник всего хозяйства Олег за всем происходящим наблюдал издалека, не вмешиваясь. Он видел, что Аня справляется сама, что ее подготовка, как ветврача, достаточно высока, что у нее есть неплохой практический опыт, но самое главное – у нее есть терпение и любовь к животным, а это основа взаимодействия с лошадьми.
Впрочем, как всегда бывает, на территории клуба проживало еще множество других персонажей, которым Аня была вынуждена помогать. Гигантских размеров и великолепной пушистости дворняга Биф, в чью «невысокую» родословную вклинились алабаи, вечно страдал из-за своего любопытства и неосторожности. Сторож и защитник из него был неплохой, но только в ночное время. Днем же он заимел привычку сновать по всей территории и попадаться под ноги как людям, так и лошадям. Последние привыкли к его безалаберности, и если уж и наносили вред, то только потому, что Биф сам лез на рожон.
– Дорогой, если ты так себя будешь вести, от тебя останется только один хвост, – приговаривала Аня, очередной раз перебинтовывая ему рану. Невезучесть и бестолковость пса однажды привели к тому, что Биф вывихнул лапу, просто спускаясь с высокого крыльца сторожки.
