И именно поэтому осторожно высвобождаюсь. Кайсар выпускает неохотно, сжимает губы в одну линию, хмурится. Что успел себе надумать?
В зале воцаряется напряжённая звенящая тишина. И именно в этот момент, когда от очередного мощного удара взвиваются в воздух осколки стёкол, я разжимаю слипшиеся от волнения, пересохшие губы, и громко произношу:
— Пока неба купол стоит и светила светят, пока моря текут и реки не обратились вспять. Пока наши крылья ловят воздух, пока мы способны летать крылом крылу и вместе шагнуть в закат, я клянусь перед всеми богами и миром, что в здравом уме и по зову сердца признаю тебя, Шиаргат Акайо Асайши, своей истинной парой! Я люблю тебя!
Мне казалось, что я говорила тихо. Но не обольщалась — каждый дракон в зале, а то и за его пределами, слышал мои слова.
Всё застыло, замерло, навалилось до предела. Свернулось в груди неприятным, до слёз, узлом. Если он промолчит… если просто примет мою любовь, ничего не отдавая взамен, мир это примет. Но вот смогу ли я так жить?
Не было трескающегося камня, отражённой атаки, вспышек изумрудных заклятий.
Было лишь напряжение, как перед грозой. И чужие глаза, что затягивали, как в омут. Они наливались золотым светом, как и волосы. Они покоряли, сводили с ума, заставляя облизнуть губы. Они клеймили, перекрывали воздух.
Они не давали сомневаться, забыть, отвернуться.
Между тонких губ драконьего владыки промелькнул раздвоенный язык. Вертикальный зрачок расчертил золото.
— Я люблю тебя, Найана Сарган, — низкий бархатистый голос разорвал тишину, заставил вспыхнуть пламенем с ног до головы.
Драконица во мне тоже радовалась. жадно вслушивалась в каждое произнесённое слово, порыкивая.
— Пока не падут небеса и мы способны летать крылом к крылу, вечно и неизменно будет то, что ты моя истинная пара, — голос обнял бархатным плащом, обволок нежностью и восхищением.
Не было ни надменности, ни ультиматума, ни противостояния. Лишь принятие и жаркий восторг.
— Отныне и навсегда. Да будет так. Я признаю это.
И с последним произнесённым словом мир изменился. Всё затопило пламенное сияние, полное света, искр и трескучего огня. Это пламя окутало фигуру Шиаргата, обняло её, взвилось выше, накрывая весь зал и уходя за его пределы.
И, когда все присутствующие ящеры упали на одно колено, склоняясь, я поняла, что у нас получилось.
Я улыбалась, чувствуя, как по щекам текут слёзы, а меня уже тянуло туда, ввысь, вперёд. К нему.
И в этом пламени проступили контуры сильного мужского тела. Перекатывались мышцы. Сверкали очи саламандра. Раскрывались призрачные драконьи крылья, удерживая нас обоих в воздухе.
Меня крепко притянули к этому телу, согревая и одаривая такой вспышкой нежности, что это показалось сном.
Однако, в этот момент рухнули двери, но ворвавшиеся фигурки просто не успели ничего сделать.
Казалось, над всей столицей, над всей страной прогремел торжествующий голос, переходя в шипение:
— Я ваш император! Я есть закон и право власти! Склонитесь передо мной и повинуйтесь, нераз-ссумные дети…
— Мне и моей Леди, моей Паре, моему С-ссвету! Ибо она есть моя совес-сссть и ваша с-справедливость!
И тень огромной золотой саламандры накрыла, казалось, всю империю, не то, что столицу.
Мы победили. За долю секунды. Вот это настоящая сила любви!.. Как говорится, добрым словом и писто. то есть хвостом. Огненным.
Часть 33. Счастье. Глава 1
Я задумчиво перебирала конспекты по Травам, вспоминая схватку во дворце. Прошла всего неделя, а, кажется, что уже целая вечность.
Вечность чужой зависти и лёгкого (попробовали бы серьёзное выразить) недовольства. Вечность пристального внимания знакомых и незнакомых чешуйчатых. Скоро хвост задымится! Вечность без моего кайсара, без чужого ласкового шёпота, без объятий, дарящих уверенность и силу.
Всё же получилось? Получилось! Тогда почему я чувствую себя настолько. неустроенной, пожалуй?
Глупость какая-то.
Может, потому, что с того момента, как вернувший себе силу саламандр шустро свернул в бараний рог всех своих подданных и принялся устанавливать новые порядки, мы больше не виделись? Нет, ко мне приставили охрану, мне приносили снова приятные маленькие сувениры. Даже трёпку от Дррахана Ирша мы с Миром и Ко получили за несогласованные с руководством действия и риск.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Да что там говорить, я вот даже видела краэнга! Буквально вчера забегал — теперь уж его с императором никто не спутает! Пользуется моим временным расположением, а, может, просто возможностью скинуть с себя, наконец, опостылевшую власть.
Не таким уж дрянным драконом оказался Аргат. Чрезмерно язвительным, пожалуй. Дамский угодник и, одновременно, ненавистник. Эдакий оскорблённый когда-то в лучших чувствах и убеждённый теперь холостяк.
Сейчас он явно пользовался возможностью — пока братец не припряг — отдохнуть на полную.
Я тихонько посмеялась себе, но чужую наглость спустила. Умеет же быть обаятельным, нахал!
В общем, все были, всех видела, едва сбежала после активных расспросов одногруппников, а моего лорда не было.
Как будто после признания я перестала для него существовать. Глупо так думать, знаю. Но что-то точит, тревожит.
Отложила конспекты, уставившись взглядом в стену. Нет, не могу так.
Словно ощутив мои мысли, пространство вдруг всколыхнулось, вспыхнуло, пошло волнами — и переход раскрылся, выпуская знакомую фигуру. Вот только плащ на боге саламандр стал светло-золотистого оттенка, а лицо разгладилось, став более юным и прекрасным, словно ловя вечно неземное сияние.
На плече бога сидел, свесив хвост, Орвер.
Хотя паршивец быстро запрыгнул на стол и подлез мне под ладонь, выпрашивая ласку.
Я поспешно поднялась. На миг растерялась, не зная, кланяться — или же в этом сейчас нет смысла? Вот уж жрица!
— Не нужно. Внешние признаки почтения меня скорее веселят и раздражают. Что на душе — гораздо важнее, — голос струился потоком света, казалось, наполняя силой всё тело одним своим звучанием.
Шиоранеш подошёл ближе.
— Сними с меня повязку, дитя, — вдруг попросил необычайно мягко.
Руки рванули вверх быстрее, чем мозг осмыслил просьбу. Миг. Второй.
Тонкая белая лента шуршит, мягко касаясь ладоней и скользя вниз.
Веки с длинными ресницами-стрелами чуть подрагивают, а потом медленно приподнимаются. Я не вижу его глаз — меня охватывает лишь ощущение света, радости и огня, что бежит по венам.
— Спасибо тебе за всё, моя прекрасная жрица. И будь счастлива. Для сомнений нет никакого повода.
Прохладные ладони коснулись лба. Жаром налился и вспыхнул знак жрицы под одеждой.
— Орверу скучно, он побудет с тобой, привык…
От избытка чувств сама сияю и радостно тискаю пискнувшее тельце мохнатого негодника.
— Ладно, дитя. Мне пора. Ещё встретимся. Скоро мой народ станет больше, — Шио странно улыбается и его тело истончается, словно развеиваясь в пространстве. Бррр!
— Но книжки умные про обряды всё-таки почитай. Или зверей посвященных слушай, а то ни одного обряда, ни тебе даров, ни танцев обнаженных дев перед статуй!
Я почти не фигурально пыталась поймать несчастную челюсть и закрыть-таки рот.
— А что, — уточняю осторожненько у пушистого извращенца, — давно у вас в храмах нагие девственницы в программе?
— Нет, но могли бы и уважить Шио! — топорщит морда усы.
Орвер легко спрыгивает на ковёр.
Так и представляю, как божество обрадуется такому бесплатному предоставлению. Нет, ну какой дракон бы отказался? Может, организовать?
Хандра незаметно исчезает, и я тихо хихикаю в кулак, не замечая, что в комнате мы снова больше не одни.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Горячая ладонь уверенно ложится на спину, едва не смяв мягкую ткань домашнего серебристого платья.
— Прости, что так поздно пришёл, свет мой, — знакомый запах песка и пламени окутывает, заставляя блаженно жмуриться, — что тебя насмешило? Ная?
