– Ну-у, Ройтман, это конечно! Он меня достал за двадцать лет своими прошениями о помиловании, у него все заблудшие овечки.
– В том числе Хазаровский, – заметил я.
Она улыбнулась.
– Угу, барашек. А если серьезно, Даня, что будешь делать, если предаст?
– Я даю ему пять старых потрепанных посудин. Далеко не уйдет и много крови не попортит. Найду, поймаю и лично выпущу кишки на главной площади Кратоса.
– А если это случится уже при Хазаровском?
– Ему нужен сильный главнокомандующий, Анастасия Павловна. Для него и стараюсь. Я что-нибудь придумаю.
– Я ведь тоже встречалась с этим твоим Вильямом Уоллесом девять лет назад. И это было не самое приятное свидание в моей жизни. Он дерзок до безобразия.
– И все же дали отсрочку?
– Мальчишка! Я же не Хазаровский, у меня нет самолюбия. А вот как они с Лео сработаются?
– У них много общего, – улыбнулся я. – Тессианские патриоты! Только один системный, а другой нет. Впрочем, мне месье Вальдо дерзил вполне системно, напоминал о верховенстве закона.
– О! Для него это большой прогресс. Десять лет назад он руководствовался исключительно революционным правосознанием. Напомнит тебе о прописанной в законе эвтаназии непосредственно перед выпусканием кишок.
– Не напомнит, – улыбнулся я. – Гордость не позволит.
Мы взяли с собой Артура. Он так же болен, как и мы с Юлей, так что оставить его на Кратосе, мотивируя это рискованностью затеи, было бы пустым мучительством. Он так же обречен. Сыворотка не подействовала, Т-синдром зашел слишком далеко.
Юля просила за него:
– Пусть летит с нами, Даня, он мало видел, пусть увидит Дарт.
И вот он стоит рядом и смотрит в иллюминатор на проплывающий мимо белый шар Вельвы.
Я вижу в нем черты его отца. До встречи с Анри Вальдо он был для меня сыном Юли от первого брака, теперь он сын Анри, тессианского бунтовщика, который согласился мне служить. И неизвестно еще, чем кончится эта служба.
Вальдо приглашал его на «Экзюпери», вместе с основным флотом оставшийся защищать Кратос. Но Артур предпочел лететь с нами, и я рад этому.
Я смотрю на него и думаю, что у меня нет родного сына и никогда уже не будет.
За стеклом иллюминатора проплывает стая цертисов. Их здесь множество: мы словно плывем в море, полном медуз. А в небе горит алая звезда Дарта.
Я долго колебался, с чего начать: Тесса или Дарт. Культурная столица или кузница и шахта? Душа или рабочие руки? Я выбрал последнее, сейчас это важнее. Но и о Тессе не мог забыть. Я послал туда небольшой флот во главе с молодым командующим Романом Мироновым. Если метаморфы на Тессе так же утратили волю к борьбе, как на Кратосе, а махдийцы еще не опомнились – он справится. Его задача ввести сыворотку оставшимся в живых и спасти хоть кого-нибудь. Если силы будут неравны – я приказал ему не вступать в бой.
Через два дня мы были на орбите Дарта. Красный диск с небольшим серпом затемненной части занимает пол-иллюминатора. Видны гигантские паруса отражателей, висящие на геостационарных орбитах, багровое солнце Дарта дает слишком мало света. Так что экваториальная часть светлее, почти розовая с сиреневыми пятнами океанов, только полярные шапки, занимающие четверть поверхности, девственно алы. Их не подсвечивают, поскольку там никто не живет. Дарт – холодная планета, заселены только низкие широты.
Планета молчит. Ни одного сигнала: ни радио, ни Сети, ни быстрой связи. Планета молчит уже полтора года. Запрашиваем Тиль, столицу Дарта. Тишина.
Над горизонтом поднимаются серебристые звездочки. Я сначала подумал, что это цертисы. Нет. Часть флота Дарта, не ушедшая на Кратос с армией метаморфов полгода назад. Мы пытаемся с ними связаться. Молчание.
Пять линкоров и целая стая мелких кораблей плывут, как акулы в окружении мальков. И так же немы. Я решаю выслать десант.
Ко мне подходит Артур.
– Даниил Андреевич… Государь, можно мне лететь с десантом?
Он носит форму военного флота Кратоса со всем удовольствием шестнадцатилетнего мальчишки. Наверное, не с меньшим носил бы и берет с надписью «RAT». Лихости у него хватает.
Я поворачиваюсь к Юле, смотрю вопросительно.
– Да, – говорит она.
– Можно, – повторяю я.
– Спасибо, – улыбается он, махает рукой Юле. – Пока, Джульетта!
Я смотрю ему вслед и думаю о том, что при обычных обстоятельствах я бы осудил его за чрезмерный авантюризм и стремление к подвигам. Но теперь слишком хорошо понимаю, что он хочет успеть хоть что-нибудь.
Маленькие челноки летят к линкорам Дарта. Ни единого выстрела. Вскрывают лазерами отсеки шлюпов и скрываются внутри. На мое кольцо поступают сведения о ходе операции.
Корабли пусты.
– Здесь вообще ни одного человека, Даниил Андреевич, – докладывает Артур. – Мы обошли пол-линкора.
Я переключаюсь на командующего операцией генерала Яхина.
– Никого, государь. Флот брошен.
Брошен ли? Я подозреваю, что экипаж частью исчез, частью ушел в храм.
Прослушиваю записи докладов других десантников, снова возвращаюсь к Артуру.
– Пусто, Даниил Андреевич.
Ну что ж, я ожидал чего-то подобного. Хорошо, что мы нашли эти корабли раньше махдийцев, я оставлю там людей.
Я отправил разведку в Тиль. Десять легких кораблей. Артур, конечно, принял участие. Через два часа пришел ответ:
– На космодроме брошенные корабли. Наземные службы не работают.
И тогда мы с Юлей вошли в челнок и тоже отправились в Тиль. На орбите остался тяжелый флот.
Вот мы и на Дарте. Красное солнце бьет из-за рваных серых облаков, спину печет еще одно, такое же красное, искусственное солнце, висящий на орбите гигантский отражатель. И третье солнце стоит в зените. И только поэтому в Тиле довольно светло, как на Кратосе в час заката. Дует теплый ветер, шевелит красные листья деревьев, гонит по улицам лиловую опавшую листву. Градусов двадцать по Цельсию, просто рай по местным меркам. Еще бы! Мы же недалеко от экватора.
Мы пересаживаемся в гравипланы, прилетевшие с нами на челноках, и летим над городом. Рядом с выходом из здания космопорта – общественная стоянка гравипланов. Все машины на месте.
Дарт – богатая планета: гравипланы, отражатели, высокие технологии, развитый и не слишком честный бизнес и большие ассигнования на социальные нужды. Были.
Архитектура Дарта более функциональна, чем изысканна. Это не Тесса. Но дома добротные, в пригородах большей частью из местных красных бревен с зелеными и красными крышами или из кирпича. Зеленые крыши на фоне красной листвы деревьев кажутся обращенной картинкой какого-нибудь пригорода на Кратосе: зеленые деревья и красные крыши.
В городском пейзаже Тиля появилась новая деталь: храмы теосов. Их шпили разбросаны по всему городу. Пока мы летели к деловому центру, я насчитал десяток.
В небе ни одного гравиплана, зато парят цертисы. Много, почти как на подступах к планете и возле Вельвы.
Мы приземлились на площади перед дворцом губернатора Дарта. Этот дом уже проверила разведка, и здесь я собираюсь устроить штаб.
Заходим в ворота. Дорожка, мощенная белой и красной плиткой, при дартианском освещении, впрочем, кажется розовой. По бокам от входа два кардиоса Дарта тянут алые ветви к трем солнцам Тиля. Возле деревьев – газон с красной и сиреневой травой.
В дверях меня встречает Артур.
– Даниил Андреевич, мы нашли ребенка.
– Какого еще ребенка? Где?
– Здесь. Мальчика.
– Ну показывайте.
Мы на втором этаже губернаторского дома, я сижу у стола в комнате, выделенной мне под кабинет. Артур держит за руку мальчика лет семи.
– Вы император? – бесцеремонно спрашивает мальчик на языке Кратоса.
Я улыбаюсь. Честно говоря, я совершенно не умею общаться с детьми, наверное, потому что нет своих. Не знаю, какой выбрать тон, и чувствую себя медведем.
– Да, я император, – говорю я. – Как тебя зовут?
– Винсент.
Замечательно. Имя ассоциируется с постимпрессионизмом.
– Где твои родители?
– Папу убили во время войны, мама ушла в храм.
– Давно?
– В конце весны.
Значит, месяца три назад, сейчас здесь начало осени.
– Как же ты живешь один?
– Я не один. Мама приходила несколько раз и есть другие ребята.
– Как приходила? Она же ушла в храм.
Он пожал плечами.
– Ко всем приходят.
Я не специалист по детской психологии и детским легендам. Сюда бы Ройтмана или Дидье Шинона. Впрочем, это и не по их части. Наверное, защитная реакция. Дети придумали, что родители живы.
– Нам показали склады, – продолжает мальчик. – Мы там берем продукты.
– Кто показал?
– Родители.
Я вздыхаю.
– В Тиле много детей? – спрашиваю я.
– Да.
– Покажешь, где они живут?
– Конечно.
– И еще… Винсент, ты познакомишь меня со своей мамой?
Наверное, я совершил грубую ошибку с точки зрения психологии, задав этот вопрос, но упомянутую науку я худо-бедно знаю только в рамках, необходимых для властителя. Это за рамками.
