— Что с тобой такое? — интересуется Чжу Вон вместо приветствия.
— Что вы имеете в виду, господин исполнительный директор? — спрашиваю я.
Тот еще раз окидывает меня взглядом.
— Какая-то ты… не такая, — поясняет он после осмотра и пытается угадать, — сделала новую прическу?
Хм, примерно тоже самое сказали дома, когда я после недельного отсутствия появился на его пороге. Сказали, что я как-то изменилась. Как — не понятно, но что-то такое есть. Своим я напомнил, что у меня идет усиленный рост. Я задумался над этим. Подумав, предположил, что пока меня они видели каждый день, то это было не заметно, но стоило мне отлучиться, то после большого перерыва изменения стали заметны.
Мои этим объяснением удовлетворились, вспомнив, что говорил врач, но здесь я повторяться не стану, тем более, что дело тут в действии дара бодхисатвы, а не в банальном росте организма.
— Не знаю, о чем вы говорите, господин исполнительный директор, — улыбаюсь я в ответ.
— Наверное, голову помыла, — хмыкает Чжу Вон и командует, — ладно, давай за мной, разговор есть….
Идем, заходим в приемную, здороваюсь с сонбе и сопровождаемые ее любопытным взглядом заходим в кабинет.
— Я прошел конкурс, — небрежно произносит Чжу Вон, сев на свое место за столом, но оставив меня стоять столбом посреди кабинета, — меня зачислили в во вторую бригаду морской пехоты, «Голубые драконы».
Пффф… Ну и названьице…
— Поздравляю, господин исполнительный директор, — и дабы не показать что-нибудь ненужное на лице быстро наклоняю голову и кланяюсь.
— Мда? Что-то ты не очень рада, — говорит он, внимательно смотря на меня.
А что, мне до потолка положено прыгать при таком известии? Что-то я не помню такого в трудовых правилах. Может, нужно было ахнуть и поинтересоваться подробностями? Спросить, как было тяжело и как же это удалось? Наверное это была бы правильная реакция для девушки… Да ну его! Я может, тоже бы морпехом стал, не попади я в это попадалово…
— Я рада за вас, — повторяю я.
— Какая-то ты вялая, — констатирует Чжу Вон и говорит, — у нас осталось с тобой еще одно дело. Ты должна прийти на мои проводы в армию…
Фига оно мне сдалось?!
— Зачем? — коротко интересуюсь я.
— Меня проводить. Согласно нашей договоренности.
— Что-то я не помню, чтобы мы договаривались насчет проводов.
— Отказываешься от своего слова?
— Не отказываюсь, но слова такого я не произносила. Разве мы что-то говорили о проводах?
— Мы договаривались о том, что ты поможешь развеять всякие слухи обо мне. Проводы — заключительный этап. Девушка провожает парня в армию. Все это увидят и вопросов больше ни у кого не будет. Только не приди в своих любимых джинсах. У тебя платье есть, или нужно купить?
Блин! А что будет потом, когда он свалит в армию? Отбиваться от толп журналистов? Так гладко, как Чжу Вон я с ними вряд ли смогу говорить. С другой стороны, вроде да, договаривались, хотя про проводы конкретно ничего не говорили. Еще — я сейчас работаю в компании его семьи. И хотелось бы поработать здесь еще немного, а лучше, до тех пор, пока не заключу контракт с агентством. Да и потом, при случае, можно будет сказать, что знаком с Чжу Воном, а видео, которое наверняка снимут на проводах и покажут по ТиВи, будет доказательством. Мало ли как там жизнь карты раскинет? А фраза, что знаком с семьей власть имущих может оказаться джокером… Да и в принципе, парень он нормальный, пару раз крепко выручил. Ладно, черт с ним, схожу! Тем более, что это последний раз!
— Ну, чего губы надула? Чего молчишь? Не пойдешь?
— Не надо платье, — поднимаю я на него глаза, которыми буравил пол, пока размышлял, — обойдемся без откупного. Просто скажи, когда и где? И что нужно будет там делать?
— Ты что, обиделась? — удивленно смотрит на меня Чжу Вон.
На что?
Место действия: дом мамы Юн Ми. Праздничный стол, уставленный чашками и чашечками. Во главе стола сидит дядя. Семья, в полном составе, встречает дорогого гостя.
Сижу, никого не трогаю, испытываю неспешно усиливающееся внешнее воздействие семьи. По второму разу пересказал дяде занимательные истории, случившиеся со мною на Чеджу. Хоть они уже и рассказанные, мама и онни еще раз с удовольствием их послушали. Всей семьей посмеялись над забавными белыми вегугинами. Потом дядя заметил, что я почти не ем и озаботился — не болею ли я? И черт меня дернул сказать, что у меня диета. В отеле, на Чеджу, в ресторане можно было брать «европейский выбор», чем я с удовольствием воспользовался. Все, кому это совершенно не нужно, конечно, это сразу заметили, но я «отбоярился», сказав, что просто ставлю на себе эксперимент. Ведь переводчику придется есть ту пищу, которую принято есть в стране пребывания. Вряд ли кто там будет специально готовить для него блюда его национальной кухни. Вот я и хочу попробовать, смогу ли я питаться не так, как привык? Хотя бы неделю? Прокатило. Головами покачали, но прокатило. А приехав домой, сказал — «Баста, карапузики, кончилися танцы! Буду питаться теперь по рекомендациям врача!» Ну не прям так, конечно, сказал, но в этом смысле. Мама головой покачала, но возражать не стала. Врачей тут зело крепко уважают. Для дяди приготовили все по традиционным рецептам, а мне, мама сделала — немножко. Отложила.
Ну, я так самчон-ниму и объяснил, что теперь питаюсь правильно по науке, как она рекомендует. После этого народ вспомнил, для чего это мне и тема разговора перепрыгнула айдольство, учебу и мою дальнейшую жизнь. Сначала я вяло «отдакивался», в который раз выслушивая уже жеванную жвачку «умных советов», потом онни, спохватилась, что забыла, быстренько сбегала и принесла все мои сертификаты за иностранные языки, включая последний, по французскому. После этого напор резко усилился. Дядя, словно меня тут нет, взялся решать с мамой, куда я буду поступать и какой университет престижней из тех, которые недорогие. Мама, видно в традициях корейского общества, старшему мужчине не перечила, внимала, кивала, хотя не так давно, в приказном порядке требовала от дочери, чтобы та занималась музыкой. А вот Сун Ок, полностью взялась играть на стороне дяди, давая советы и рассказывая об университетах.
Меня эти все разговоры начали потихоньку бесить. Как-то устал я за эту неделю. В городе стало жарко. Еще не лето, а уже прилично так «придавливает». Что же будет летом? Прихожу с работы и как-то сил в себе не нахожу на дополнительные занятия по своей тематике. Приходится напрягаться, разгонять вялость с сонливостью. Может, это от того, что тело Юн Ми растет? Организм все силы вкладывает туда? Вполне возможно, но время-то тоже «тикает»! Кто его остановит? А я, вместо того, чтобы заниматься сейчас музыкой или зарабатывать деньги на фрилансе, на который, кстати, прислали два свежих текста, сижу и слушаю всякую фугню!
Дабы успокоится, взялся чесать шею Мурчат. Кошатина благополучно пережила мое отсутствие. С Сун Ок они друг с другом не убили, дом остался цел, но теперь она ходит за мною как нитка за иголкой. Онни, кажется даже, малость, взревновала. Она, значит, ее кормила, обиходила, а как только появилась я, «кормилицу» бросили, как будто ее и не было.
Сижу, глажу котенка, наблюдаю за течением разговора. Пытаюсь смотреть на него со стороны, как на неизбежное зло, но не получается. Бесит. Сун Ок рассказывает, что мне предложили учебу и работу в «Sea Group». Дядя в восторге. Может, он радуется, что Юн Ми слезет с его шеи? Не хорошо, конечно, так говорить, но все мы люди, все мы человеки, а дядя не железный, две семьи тащить. Ох, как же хочется послать этот разговор куда подальше и пойти полежать!
— Я отказалась! — громко говорю я, невежливо влезая в разговор старших, — отказалась и от работы и от учебы.
Пауза. Дядя озадаченно смотрит на меня. Потом на маму. Та кивает, подтверждая.
— Ну, может быть можно переиграть? — начинает искать пути самчон-ним, — Извиниться, сказать, что это было ошибкой. Смотри, какие у тебя результаты! Думаю, тебе легко пойдут навстречу. Я подумаю, может, можно будет, кого попросить об этом в «Sea Group»…
— Я отказалась, — жестко повторяю я, — отказалась в третий раз. Хё Бин на Чожду еще раз повторила свое предложение. Я сказала — нет!
Тишина… Офигевший дядя и родные, которым я об этом не говорил. Ну, маме и Сун Ок полегче, они уже тренированные, а дядя, считай, что первый раз участвует. Или, второй? Вроде мы общались уже по этому вопросу?
— Ну почему? — не понимает он.
— Малооплачиваемая и скучная работа, — лаконично поясняю я.
— Малооплачиваемая?! У переводчика? Почему она — малооплачиваемая?!
— На дом на Чеджу я накоплю только к пенсии, а я хочу сейчас!
Дядя «виснет». Сун Ок сердится. Мама, судя по выражению ее лица, где-то в «астрале» или рядом с ним. Созерцает оттуда.
