— Ну и ладно. У меня нет недостатка во врагах. Одним-двумя больше — большого вреда не будет.
«Учитывая калибр врагов в этой истории Ральфа», подумал Джеймс, «это может быть действительно опасно», но он не стал этого говорить. Он был горд тем, что Ральф вызвался добровольцем и чувствовал, что тот верит в него. Джеймс надеялся, что достоин этого.
В течение недели у Джеймса было очень мало времени, чтобы подумать о портфеле Джеймса и мантии-реликвии. Словно зная, что они замышляют, профессор Джексон задавал больше домашней работы, чем обычно, по пять глав и эссе на пять сотен слов по закону Гектора о перемещении инерции. В то же время профессор Франклин запланировал практическую работу на вечер пятницы, оставив лишь один день Джеймсу, Зейну и Ральфу на отработку разоружающего и блокирующего заклинания.
Ральф был вынужден тренироваться на манекене. Спустя два часа он наконец смог произнести Экспеллиармус без результата в виде горящей дыры в манекене. К счастью, Франклин лично выступил в качестве партнера Ральфа во время практической работы. Ральф чувствовал себя более уверенно, зная, что Франклин сможет отбить любое его блуждающее заклинание лучше, чем любой из его одноклассников, и потому мог сконцентрироваться на работе палочкой. Никто так не удивился более, чем он сам, когда его Экспеллиармус выбило палочку из руки Франклина. Она выскочила в потолок, как стрела.
— Очень хорошо, мистер Дидл, — сказал Франклин слабым голосом, глядя снизу вверх на свою палочку. — Мистер Поттер, не будете ли вы так добры и не вернете ли мне мою палочку? Там есть лестница в гардеробе. Вот молодец.
Когда Джеймс и Ральф возвращались практики по Защите от темных искусств, Джеймс заметил, что на него снова пристально смотрит усатый человек с картины с волшебниками, собравшимися вокруг большого глобуса. В последнюю неделю он начал замечать взгляды с картин по всему холлу. Не со всех картин, но достаточно часто, чтобы привлечь его внимание. Толстый волшебник в углу стола на картине с отравлением Перакла, казалось, подслушивал их, когда они с Ральфом и Зейном обсуждали портфель Джексона в библиотеке. Всадник на картине «Битва при Боргеноигне» направил свою лошадь в угл картины, чтобы не упустить из виду Джеймса, когда он шел на Маггловедение. Пожалуй, самым странным был портрет на портрете на картине с коронацией короля Цицифуса, невозмутимо изучающий Джеймса в Большом Зале, когда они с Зейном завтракали.
Джеймс остановился на пути в общую комнату и подошел к картине с волшебниками, собравшимися вокруг глобуса. Волшебник с темными усами и в очках грубо уставился на него с непонимающим выражением.
— В чем дело? — возмутился Джеймс. — У меня горчица на галстуке или что?
Выражение лица нарисованного волшебника не изменилось, и в очередной раз Джеймс обратил внимание на то, что есть в том что-то безумно знакомое.
— Твое лицо мне откуда-то знакомо, — сказал он. — Кто ты?
— Ты разговариваешь с картиной, — заметил Ральф.
— Я каждый день разговариваю с картиной, чтобы попасть в общую гостиную, — не оборачиваясь, ответил Джеймс.
— Ага, — кивнул Ральф. — Но все равно немного странновато вступать в беседы со всеми картинами, развешанными в этих залах.
— Откуда я тебя знаю? — раздраженно спросил Джеймс у картины.
— Молодой человек, — заговорил другой волшебник на картине, — мы не привыкли к столь грубому обращению. Уважительнее и почтительнее будьте добры. Мы старше вас.
Джеймс проигнорировал его, продолжая изучать усатого волшебника в очках, который просто молча на него смотрел. Джеймса пришло в голову, что волшебник только кажется ему знакомым, потому что похож на все остальные картины, наблюдающие за ним. Но это же нелепо, так ведь? Те были толстый лысый мужчина и тощий волшебник с другого портрета, у которого была большая, окладистая, белая борода. Все картины, которые он поймал на слежке за собой, были совершенно разные. На некоторых были изображены даже довольно некрасивые женщины. Хотя было что-то в глазах и лицах. Джеймс покачал головой. Он чувствовал, что близок к правде, но она ускользала от его понимания.
— Пойдем, — наконец позвал Ральф, беря Джеймса за руку. — Поспоришь с картинами потом. Сегодня на ужин бифштекс и почки.
В выходные Джеймс опробовал свою Молниеносную на поле для квиддича. Она и правда превосходила любую местную метлу. Молниеносная была значительно быстрее, и, что более важно, она откликалась на команды Джеймса так точно и легко, что это граничило с предвидением. Джеймс только думал о том, что неплохо бы снизиться или повернуть, и вдруг обнаруживал, что это уже происходит. Тед объяснил с придыханием, что Молниеносная оснащена функцией под названием «Расширенная экстра-жестикуляция».
— В принципе, — восхищенно сказал Тед, — метла может читать твои намерения и достаточно легкого прикосновения, чтобы она начала делать то, что ты хочешь. Она уже знает, чего ты хочешь, так что в тот момент, когда ты даешь команду, она уже выполняется.
Джеймс предложил Теду покататься на метле, но тот печально покачал головой.
— Она связана с тобой. Ты — ее хозяин. Если кто-нибудь еще попытается полететь на ней, она пустится во все тяжкие. Это недостаток функции РЭЖ. Или плюс, если ты боишься, что метлу могут украсть.
— Мне любопытно, — тихо сказал Зейн. — Сколько такая стоит?
— А сколько у тебя есть? — спросил Тед.
Зейн задумался на мгновенье.
— Ну, я отдал последнюю пятерку эльфу-домовику, швейцару, э-э, так что ничего.
— Она стоит больше, чем это, — сказал Тед, кивнув.
На обратном пути в замок Зейн рассказал Джеймсу, что у него появилась идея, как заменить реликтовую мантию на парадное одеяние Ральфа.
— Встретимся сегодня вечером в общей комнате Когтеврана, — сказал он. — Передай Ральфу, чтобы тоже пришел, когда его встретишь. Я буду ждать вас у дверей в девять.
В тот вечер в общей комнате Когтеврана было необычно пусто. Зейн объяснил, что в большом зале проходит турнир по волшебным шахматам.
— Гораций Бирч играет с профессором Франклиным за титул величайшего чемпиона волшебных шахмат во вселенной или типа того. Неофициально, я думаю. В любом случае, все там поддерживают его. Итак, кто-нибудь из вас придумал, как стащить реликтовую мантию у Джексона?
— Я думал, ты сказал, у тебя есть план? — сказал Джеймс.
— Да, но он довольно ненадежный. Я хотел сначала послушать ваши идеи на случай, если они окажутся лучше.
Джеймс пожал плечами. Ральф сказал:
— Я видел профессора Джексона. Он всегда держит портфель при себе.
— На самом деле, — сказал Зейн, опускаясь в кресло у огня, — это не совсем так.
Ральф и Джеймс сели на диван. Джеймс сказал:
— Ральф прав. Он брал его даже на матч по квидичу. Он ставит его между ног во время еды. Он носит его с собой постоянно.
— Он носит его с собой постоянно, — согласился Зейн, — но есть одна ситуация, в которой он не может постоянно приглядывать за ним.
— Что? — воскликнул Джеймс — Где?
— Занятия по техномантии, — просто ответил Зейн. — Подумайте об этом. Что он делает на протяжении всего урока?
Джеймс замер на минуту, а потом его глаза расширились.
— Он ходит.
— Бинго, — сказал Зейн, указывая на Джеймса. — Он опускает портфель рядом со своим столом, осторожно, как и всегда, а потом он ходит. Он обходит комнату раз десять за урок, я думаю. Я следил. Даем ему примерно минуту чтобы обойти комнату, что означает, что около двадцати секунд он будет спиной к портфелю.
— Подожди, — вставил Ральф. — Ты думаешь, мы должны попытаться совершить подмену прямо посреди занятия?
Зейн пожал плечами.
— Как я сказал, это не лучшая идея.
— Как? Два десятка человек будут в классе во время занятия. Мы не можем привлечь их всех.
— Нет, — согласился Джеймс. — Филия Гойл будет на уроке. Она тесно общается с Табитой Корсикой и, возможно, даже вероятно, она в курсе заговора Мерлина. Филия тоже может знать, в чем дело. Никто не должен знать, что мы хотим сделать.
— Это не значит, что это невозможно, — сказал Зейн.
Ральф задумался.
— Ты думаешь, мы сможем залезть в портфель Джексона, подменить мантию и закрыть его, и все это, пока Джексон отвернется на двадцать секунд, да так, чтобы никто в классе этого не заметил?
— Хмм, — сказал Джеймс, хмуря брови. — Может, нам не надо влезать в портфель? Может, мы сможем найти другой портфель? Мы можем положить мантию Ральфа в него и как-нибудь заменим портфели, пока Джексон отвернется.
Ральф засомневался.
— Джексон сможет понять. Он постоянно таскает эту штуку с собой. Он наверняка запомнил каждую царапину и потертость на нем.
— На самом деле, — задумчиво сказал Зейн, — это довольно обычный кожаный портфель. Я видел другие точно такие же здесь в Хогвартсе. Если бы смогли найти что-то достаточно похожее… — Зейн вдруг вскочил и щелкнул пальцами. — Гораций!
