— Правда? — Брэм затянул подпругу. — А создается впечатление, что ты претендуешь на большее. Неужели ты собираешься приговорить этого мальчика к жизни инвалида только потому, что в прошлом тебе причинили боль? Неужели хочешь из-за своего страха перед докторами испортить всю его дальнейшую жизнь?
Она схватила его за руку, вынуждая смотреть ей в лицо.
— Это не мои страхи подвергают жизнь Финна опасности. Это из-за твоих, понимаешь? Тебя все еще беспокоит то, что ты не можешь называться полноценным мужчиной. Для тебя ничего не имеет значения до тех пор, пока ты не докажешь, что у тебя есть пара сильных ног, с которыми можно пойти в очередной бой. Ты скорее потащишь меня в Португалию, чем признаешь, что это не так. Но сейчас речь не о тебе, Брэм.
— Я не собирался никуда тащить тебя, Сюзанна. Я собирался взять тебя с собой с твоего согласия. Но ты не хочешь ехать?
Как в такой момент он мог поставить ее перед подобным выбором?
— Я люблю тебя, Брэм. И я хочу быть с тобой. Но уехать в Португалию в следующий вторник только потому, что мой отец эгоистичный, бесчувственный старик?.. Конечно, это весьма романтично, — но и немного по-детски. И почему мы должны бежать из дома?
— Возможно, тут твой дом. Но он никогда не будет моим.
— Ты ошибаешься, Брэм. Дом — это там, где ты нужен людям. — Она указала на кузницу. — И сейчас там собрались люди, которые в тебе отчаянно нуждаются. Аарону Доусу нужна любая пара сильных рук. Ты должен стоять рядом с Финном, чтобы помочь ему быть храбрым. Ты должен своим примером показать, что мужчина может оставаться мужчиной — независимо от того, сколько у него ног. В конце концов, ты нужен мне, чтобы поддержать меня. Я никогда еще не участвовала в такой хирургической операции, и мне будет очень страшно.
Но он не остановился — продолжал готовиться к поездке.
— Брэм, ты… — Ее голос сорвался. — Ты не можешь так поступить. Не прошло и часа, как ты пообещал никогда не оставлять меня.
Он прекратил готовить седло и тяжко вздохнул.
— Сюзанна, не прошло и часа, как ты утверждала, что доверишь мне свою жизнь.
— Мы не так уж плохо начали, правда?
— Полагаю, что да.
Он отвернулся, поставил ногу в стремя и вскочил в седло.
Боль в боку тотчас вернулась. Но сейчас ей казалось, что эта боль идет из сердца.
— Брэм, не могу поверить, что ты действительно уезжаешь.
— Я не могу поступить иначе, Сюзанна. — Чувствуя, как растет нетерпение наездника, лошадь под ним тихо заржала. — Единственный вопрос: стоит ли мне сюда возвращаться? Если ты позволишь им отрезать ногу мальчика, пока меня не будет… Я больше никогда не смогу смотреть на тебя.
С этими словами он развернул лошадь и ускакал.
Сюзанна смотрела ему вслед, пока он не исчез во тьме. Затем, повернувшись и с трудом переставляя ноги, пошла в кузницу.
Когда она вошла, все дружно повернулись к ней.
— Лорд Райклиф уехал, — сообщила она. — Как Финн?
— Очень слаб. — Доус помрачнел. — Я должен как можно скорее это сделать.
Все посмотрели на Торна, на огромного рослого капрала — тот когда-то держал бессменную вахту у постели раненого Брэма и был готов стрелять, как только увидит медицинскую пилу. Будет ли он теперь бороться с ними? Конечно, против него было двое мужчин, но Торн справился бы и с дюжиной.
— Капрал, — сказала Сюзанна, — я знаю, что вы всегда подчиняетесь своему лорду. Но представьте, как он отреагирует, если, вернувшись, обнаружит мальчика мертвым. Мы должны позволить Доусу действовать.
Торн молчал, и она добавила:
— Вы меня понимаете? Мы должны спасти Финна. Иначе Брэм будет всегда чувствовать свою вину за его смерть. Мы все заботимся также и о Брэме. И мы не хотим, чтобы он жил с таким грузом на душе.
Торн долго молчал, потом кивнул.
— Хорошо, приступайте.
Глава 26
Брэм потратил три часа на поездку в Брайтон, пылая праведным гневом. И те же три часа он потратил на возвращение в Спиндл-Коув, охваченный жестоким сожалением, чувствуя себя законченным болваном.
Дэниелс не пытался его успокоить.
— Позволь мне во всем разобраться, — сказал его друг, когда они остановились, чтобы сменить лошадей на полпути. — Теперь я окончательно проснулся и готов выслушать тебя. Значит, у мальчика почти оторвало ногу во время взрыва пушки? И у тебя были опытные кузнец и аптекарша, готовые к ампутации ноги? Но ты велел им всем остановиться и ничего не делать, а сам сломя голову понесся в казармы Брайтона, так? Выходит, ты вытащил меня из теплой постели и тащишь за собой… чтобы я объявил, что мальчик мертв?
— Нет. Ты спасешь его ногу. Также, как спас мою.
— Послушай, Брэм… — Серые глаза хирурга были неумолимы. — Через твое колено по прямой траектории прошла одна-единственная пуля. Безусловно, она порвала связки, но по крайней мере остались края, которые можно было сшить. А тяжелые артиллерийские ранения… Они — как нападение акулы. Ты ведь бывал в сражениях, я не должен тебе это объяснять.
Брэм тяжко вздохнул и пробормотал:
— Заткнись и поехали.
Джошуа Дэниелс и Сюзанна Финч были самыми умными людьми из всех, кого он знал. И если эти двое были в чем-то друг с другом согласны, то скорее всего они были правы. Черт побери! Если бы он не ускакал в такой спешке, то в конце концов наверняка бы образумился. Но он чуть с ума не сошел при мысли, что ему придется беспомощно стоять около Финна, поэтому и сбежал. Да-да, Сюзанна была права. При этом она упрямая, упорная и храбрая. Она никогда не слушала его, когда ее что-то не устраивало, — так почему же она сейчас должна его слушать? Но, с другой стороны, он приказал Торну использовать любые средства, чтобы предотвратить ампутацию. О Боже, что же он наделал?
Уже светало, когда они поднялись на холм и увидели Спиндл-Коув. У Брэма защемило сердце. Какая очаровательная деревушка, уютно расположенная в долине… И еще руины замка, стоящие на утесах. Бухта же — спокойная и синяя, заполненная рыбацкими суденышками. И повсюду теплый солнечный свет.
А он, Брэм, был лордом этого тихого укромного уголка Англии. Да, Сюзанна была права. Именно здесь его настоящий дом. И он мог только надеяться, что Сюзанна будет рада его возвращению.
Они добрались до кузницы за несколько минут. Брэм выпрыгнул из седла в тот самый момент, едва его конь перешел на шаг. Когда же они с Дэниелсом вошли в кузницу, в ней находился всего лишь один человек. На длинном столе в центре комнаты, вытянувшись, лежал Финн Брайт, прикрытый тканью. И глаза его были закрыты.
Мальчик был так же бледен, как ткань, которая его покрывала. В воздухе витал запах крови. На мгновение Брэм испугался, решил, что худшее все-таки произошло. А это означало, что смерть мальчика теперь на его совести.
