class="p1">Его глаза блеснули хищным огоньком. Воевода ощутил, как по ногам пробежал озноб. Не зря колдун послал поговорить с этим лохматым. Но как бы не оказалось, что попадут из огня да в полымя. Правда, умельцы умеют один огонь гасить другим, встречным…
– Я к тому, – сказал воевода тверже, – чтобы не высовывались, если что начнется. Мы отобьемся, это чтобы вас не задело ненароком. На этот раз с нами поехал сам Святобой Длиннорукий. Нечисть его обходит за версту!
– Да, он и мне показался уродом, – согласился Мрак. – Хоть и княжеский сынок.
Воевода помялся, буркнул:
– Это приемный сын. Все три сына княгини были ни к черту… Пить, спать да девок на сеновал таскать – вот и догулялись. А этому пришлось даже княжество пообещать. Правда, за ним как за каменной стеной. Конечно, он уже сейчас держится как князь…
– С пустой головой легче держать ее гордо, – согласился Мрак. – Да и спина прямее.
Воевода чуть усмехнулся:
– Даже доспехи носит, ты ж заметил, княжеские.
Мрак буркнул:
– Стоит ежа сунуть в золотую клетку, тут же сочтет себя жар-птицей! Ладно, спасибо за предупреждение.
Луна заливала весь двор трепетным светом, Мрак чувствовал, как в теле дрожит каждая жилка, каждая кровинка уговаривает обернуться в настоящего, встряхнуться, помчаться на всех четырех, мир в десять раз ярче, в сто раз богаче запахами, четыре лапы лучше, чем две…
Он вздохнул, прошелся по двору, заглядывая во все углы. Для волчьих глаз такая темень – не темень, он видел рассыпанные соломинки даже в тени. Света звезд довольно.
В дальнем углу слышалось приглушенное пыхтение, тяжелое дыхание, странная ругань. Мрак затаился, в углу в самом деле что-то копошилось, словно дрались кошка с собакой.
Спать еще не хотелось, он тихонько подкрался, задержал дыхание. Острые глаза вычленили двух маленьких, лохматых. Дрались молча и упорно, оба одинакового роста, толстенькие, с длинными белыми бородами.
Мрак присмотрелся: один из домовых защищал увесистую вязанку сена, а второй явно пытался отобрать.
Ему стало все ясно, сам видел, что сена в конюшне маловато, но хозяину некогда, гостей понаехало, вот конюшник, что коней любит и жалеет, отправился воровать сено в чужую конюшню. Но местный конюшник заметил, догнал…
– Эй, – сказал Мрак негромко, – который из вас с постоялого двора?
Домовые драку не прекратили, только поглубже забились в тень, прячась даже от лунного света, не подозревая, что волчьи глаза видят их так же ясно, как и днем.
Один из домовых наконец прохрипел:
– Я…
– Давно пора, – сказал Мрак.
Он ухватил чужого домовика, оторвал от постоялиного, шмякнул головой об угол дома и, широко размахнувшись, швырнул через видневшийся вдали забор.
Домовик тяжело отдышался, подобрал сено, буркнул:
– Вообще-то он не оттуда… а совсем наоборот, но ладно, доберется. Но если пойдет через мой двор, я ему припомню.
– Нехорошо быть злопамятным, – укорил Мрак. – Все-таки ты спер сено, а он только защищал.
– У него этого сена на две зимы хватит, – огрызнулся домовик. – А мой хозяин не успел, скотина! Что ж, бедным лошадкам голодать?.. Ладно, говори быстро, чего просишь. Мне коней кормить пора.
Мрак удивился:
– Да я ничего не хочу. Это я так просто. Люблю, когда дерутся. Пришел посмотреть.
– Так ты ж помог, – сказал домовик с недоверием.
– Так ты вроде свой, – пояснил Мрак. – Хоть и временно. Я ж тоже на постоялом дворе.
Домовик прижал к груди вязанку сена, понес перед собой, ничего не видя, натыкаясь то на колодец, то на брошенное корыто. Мрак шел рядом, посмеивался. Домовик пробурчал недоверчиво:
– Плохие времена пошли. Теперь всяк норовит за доброе дело плату огрести.
Мрак развел руками: он из тех, других времен. Домовик юркнул в раскрытые ворота конюшни, а Мрак пошел к крыльцу – пора и соснуть, за ночь что-нибудь да придет в голову. Не ему, так Олегу. А то и Таргитаю.
На крыльце стоял в одиночестве высокий старик с длинной белой бородищей. Волхв княгини, но если бы не сказали, что волхв, Мрак все равно не поверил бы, что этот седой старик может быть кем-то еще. Вот и сейчас задрал голову, смотрит на небо, там как раз летит длинная хвостатая звезда, и не видит, что одна половица приподнялась, еще шаг – грохнется с крыльца, костей не соберет. Сразу видно, не просто волхв, а умелый, знающий.
Мрак посмотрел на небо, проводил взглядом светящийся хвост падающей звезды, с усмешкой покосился на волхва:
– Старики и эти падающие звезды похожи. По крайней мере, их уважают за одно и то же.
Старый волхв явно был польщен:
– За наш блеск?
– Ну, не совсем…
– За близость к небесам?
– За длинные бороды, – объяснил Мрак. – И за то, что могут вроде бы предсказывать войну, мор, урожай… или хотя бы погоду.
Старик обиделся:
– Мы же в самом деле можем!
– Да? – удивился Мрак. – Поверю, если хоть один колдун скажет, что у меня в правом кулаке, а что в левом. А то берутся рассказывать про дела в тридесятом царстве, а что за спиной делается…
Последние слова произнес угрожающе, перевел взгляд за спину колдуна. Тот как ужаленный повернулся, длинное одеяние вихрем обкрутилось вокруг его тощей фигуры. Мрак злорадно рассмеялся, прошел в сени – в лицо ударил запах свежих кож, хозяин явно балуется охотой всерьез, все стены увешаны шкурами, – прошел в комнату и лег на свободную лавку.
Таргитай, во сне услышав шаги, поднял голову и спросил чистым ясным голосом:
– Мясо с луком есть будете?
– Будем, – ответили в один голос Мрак и Олег, что то ли проснулся, то ли отвечал во сне.
Таргитай добавил обрадованно:
– Вот и хорошо! Когда будете, меня разбудите.
Голова его упала с мощным деревянным стуком, но не проснулся, похрапывал так же сильно, а румянец играл во всю щеку. Похоже, Олег тоже не проснулся, разговаривал во сне.
Мрак посмотрел на них, не перевернуть ли вместе с лавками на пол, но лица обоих озабоченные, исхудавшие, и он только отодвинул свою лавку к окну, собрался лечь, как вдруг услышал скрип входной двери, затем шаги в сенях.
Да, это были шаги сильного, уверенного человека. Мрак сразу уловил не только облик человека уже знакомого, но стало ясно, что идет без утайки, даже нарочито наступает на скрипучие половицы, предупреждает, будто идет к глухой бабке, а не к оборотню с его чутким слухом…
Глава 28
Дверь распахнулась, на пороге возник высокий и широкий в плечах воин, тонкий в поясе. Лицо его было в тени, только железо шлема
