– Согласно закону Кипреса, поцелуй Серебряной Девы – самое страшное наказание. Это ужасная смерть… правда, смерть наступает не всегда. Вообще, Дева разборчивостью не отличается. Случается, что она целует невиновных.
Тор пожал плечами.
– Не понимаю.
– Серебряная Дева сама выбирает, кого целовать, а кого нет. Ее поцелуй рассекает человека пополам – с головы до ног.
– Для Хэрида трудно придумать что-то лучшее, – с довольным видом отозвался Тор.
– Подожди. Тот, кто назначает наказание, сначала должен рискнуть сам. Если Дева не тронула его, значит, он пострадал невинно и может требовать правосудия. И тогда тот, кто причинил ему зло, должен испытать на себе ее гнев.
Ее гость выглядел так, словно его ударили по голове чем-то тяжелым… или заставили решить какую-то весьма непростую задачу.
– Да, – поспешно произнесла Сильвен. – Я догадываюсь, каков будет твой следующий вопрос. Позволь мне ответить сразу. У Девы есть десять врат, которые могут открыться, пропуская клинок… или не открыться. Выбор за самой Девой.
Тору стало страшно.
– Ты хочешь сказать, что это воля случая? И Локки играет вслепую?
– Да, можно сказать и так. Вот почему мы редко прибегаем к услугам Серебряной Девы. Многие приносят мне жалобу, но чаще всего выбирают меч или кнут – смотря по тому, насколько тяжким было оскорбление. Но если ты хочешь, чтобы твой обидчик понес самое тяжелое наказание, которое только знают Королевства, пережил самый сильный страх, какой только возможен, за это надо заплатить. Все имеет свою цену.
– И можно надеяться?..
– Надежды мало, – Сильвен предпочла не скрывать правды. Мы не можем заставить Деву изменить решение.
– У нее есть Хранитель, преданный мне человек. Я вполне доверяю ему. За последнее время к Деве обращались дважды, и оба раза она не тронула ни жертву, ни обидчика. Она пощадила четверых. Как я понимаю, теперь она жаждет смерти.
– Ваше величество… при всем моем почтении к вам… вы не можете этого допустить! Локки еще ребенок.
– Этот ребенок принял решение мужчины, Тор. Он настаивал. Я не могу ему отказать. Он подал жалобу и должен получить то, что просит. Так гласит закон Кипреса.
Тор почувствовал, что закипает.
– И когда можно будет полюбоваться этой мерзостью?
Сильвен сделала вид, что пропустила оскорбление мимо ушей.
– Через несколько часов, поэтому колокола и звонят. Лорке нужно время, чтобы перенести Деву в амфитеатр. Нужно наточить клинки, смазать замки маслом…
– Не хочу больше об этом слышать, – Тор прошелся по комнате. – Кошмар. Что я скажу Эйрин?
– Кто такая Эйрин?
– Сестра Локки. Я обещал ей, что присмотрю за мальчиком.
– Тор, Локки сам принял это решение. Не ты. Не его сестра. Даже капитан Квист повинуется закону.
– Да, легко повиноваться закону, когда речь идет не о твоей крови. Квист – муж Эйрин, а Локки – его шурин, хотя Квист вроде бы старается заменить ему отца. Кстати, отца у них никогда не было. Такого Эйрин своему супругу никогда не простит. Никогда!
– Ты зря выходишь из себя. Будем надеяться, что Дева проявит милосердие. Ты ничего не можешь сделать.
– Я не буду просто стоять и смотреть, как твоя Дева режет Локлина Гилбита пополам.
Это была угроза, не высказанная явно, но королева поняла его.
– Если ты прибегнешь к волшебству, Тор… Пока это наш секрет, но мне придется его открыть. Ты не оставишь мне выбора. В Кипресе Чувствующие встречают больше понимания, чем в Таллиноре, но мы не допускаем, чтобы волшебство творилось в открытую.
– Я следую голосу сердца, Ваше величество, – Тор встал, собираясь уйти.
– А я – законам моего королевства.
– У вас есть закон, запрещающий творить волшебство?
– Волшебство может творить только королева, – резко ответила Сильвен. – Для того, чтобы зачать дочь.
– В таком случае… Не исключено, что мне тоже придется попросить вашу Деву о поцелуе. По вашему приказу, – он медленно поклонился. – Я покидаю вас.
– Да, думаю, тебе пора.
Она печально смотрела, как Тор одевается и уходит. Никто из них больше не произнес ни слова.
Сильвен не удивилась, когда несколько минут спустя Хела вошла в ее покои, сопровождая еще одного чужеземца.
– Ваше величество… – гость отвесил глубокий поклон. Похоже, ему было не впервой встречаться с особами королевской крови.
– Я ждала вас, – произнесла королева.
– Благодарю, что приняли меня, Ваше величество. Я считаю своим долгом рассказать вам о своей жизни в Таллиноре, как вы и просили.
– В самом деле? – сухо спросила она. Это могло означать все, что угодно, но ее собеседника подобное не смутило.
– Я должен предупредить вас, государыня. Это опасный человек.
– Вы про Торкина Гинта? И чем он опасен? Только вчера вы сами говорили, что мне стоит пригласить его во дворец. Что это будет весьма любопытно…
Гот коротко кивнул. Это можно было принять и за знак согласия, и за поклон.
– Конечно. Когда вы рассказали, как он появился на невольничьем рынке, я не мог поверить собственным ушам. Пока могу сказать только то, что я уже сказал. Этот человек опасен. Беды идут за ним по пятам, Ваше величество.
Глядя, как это мерзкое создание, наглое и подобострастное одновременно, распинается перед ней, Сильвен задумалась. Знает ли он, на что способен Тор? Вряд ли. Нет, здесь что-то другое… возможно, ревность.
– Как я поняла, некоторое время вы оба находились при дворе короля Таллинора?
– Совершенно верно, – Гот попытался улыбнуться, но ухмылка получилась отвратительной.
– Торкин Гинт очарователен и помог мне скрасить минуты отдыха.
Она увидела, как при этих словах лицо Гота скривилось, и почувствовала что-то вроде торжества. Лицо не слушается его… такое же уродливое, как и его душа.
Глаза бывшего Инквизитора стали похожи на каменные шарики.
– Я бы посоветовал вам больше не пускать его во дворец, Ваше величество. Будет хорошо, если вы позволите мне разобраться с ним. Может быть, мне понадобится несколько ваших стражников, но… Ради вас, Ваше величество.
– Разобраться?
– Избавить вас от него, госпожа.
– Избавить от него Кипрес или этот мир?
– Как пожелаете, Ваше величество. Я с радостью выполню ваш приказ. Я обязан вам жизнью. И этот долг мне не оплатить до самой смерти.
Гот поселился во дворце лишь несколько дней назад, но королева Сильвен уже прониклась к этому человеку презрением. Она всегда презирала тех, кто готов был перед ней стелиться. Ни малейшего доверия он у нее не вызывал… но мать учила ее, что правительница должна выслушать любое слово, из чьих бы уст оно не прозвучало. Гот был Инквизитором Таллинора и бежал, когда инквизицию упразднили. Очевидно, опасаясь за свою жизнь… Он находился на борту «Осы», когда корабль затонул недалеко от маленького островка, но думал, что кроме него, никто не спасся. По его словам, за время плавания он не разговаривал ни с кем, кроме капитана и юнги по имени Райк.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
