Они стряхнули с себя последние комья земли, и отошли в сторону.
Исида, Мерфи и Яссим смотрели на громадные бронзовые двустворчатые двери у себя под ногами. Покрытые слоями минеральных отложений и налетом из обесцвечивающих осадков, скульптурные барельефы все еще обладали несомненной силой, поражавшей воображение. По прошествии трех тысячелетий перед ними предстала история множества великих побед Навуходоносора. И над всем этим, даже над самим непобедимым Навуходоносором возвышалось изображение Мардука — бога войны.
В течение нескольких минут все молчали. Затем Яссим сказал:
— Ну что ж, мы у входа в обитель Мардука. Войдем? Двери, лежащие почти горизонтально, создавали впечатление навеки опечатанных, но даже если бы все присутствовавшие здесь мужчины приложили свою силу и открыли их, не было никакой гарантии, что за ними обнаружится что-то кроме земли. Вся постройка приняла горизонтальное положение, возможно, в ходе одного из столь частых в этом регионе землетрясений, и вполне вероятно, что двери вели в пустоту.
Под руководством Мерфи трое пехотинцев встали у одной двери и попытались поднять одну створку с помощью лопат. Вскоре даже эти молодые парни начали исходить потом, а у Мерфи возникло подозрение, что двери предназначены для того, чтобы обмануть искателей сокровищ, а на самом деле за ними ничего нет.
Внезапно раздался сильный скрежет, лопата вылетела из рук одного солдата, а внизу образовалась щель, сквозь которую снизу вырвался поток затхлого воздуха. Ухватившись за край двери, морпехи общими усилиями потянули ее, и дверь медленно, со стоном древних петель подалась вверх.
Держась за одну из створок, Мерфи опустил ноги в темноту. Они повисли в пустоте. Значит, за дверями действительно что-то есть. Зловонный дух, поднимавшийся из подземелья, делался все более невыносимым. Мерфи никогда раньше не приходилось сталкиваться со столь сильным и едким ароматом распада. Он почувствовал приступ тошноты, попытался сделать глубокий вдох, но внезапно дыхание профессора перехватило, и единственное, что он услышал вслед за этим, был крик перепуганной Исиды. Пальцы Мерфи скользнули по краю двери, и он полетел вниз.
Мгновение превратилось в бесконечность, и Мерфи подумал о тех тонущих, вся жизнь которых проходит у них перед глазами за одну секунду. Затем ощутил острую боль в ногах от удара о твердую поверхность. Но прежде чем профессор успел закричать, он ударился головой, и на него опустилось черное облако беспамятства.
Придя в себя, Мерфи услышал голоса где-то вверху. В течение секунды он ничего не мог сообразить, все сливалось в один нечленораздельный шум, но вот звуки вновь приобрели характер слов, и он понял, что это Исида и Яссим пытаются выяснить, все ли с ним в порядке. Затем Мерфи услышал, как поднимают и вторую створку.
— Я в порядке, — сумел он выговорить, немного приподнявшись.
Однако когда волна темного воздуха глубин ворвалась в легкие, профессором овладел очередной приступ удушья, он закашлялся, а глаза наполнились слезами. Мерфи дождался, пока приступ пройдет, и вытер лицо тыльной стороной ладони. Голова гудела, острая боль в ногах сменилась пульсирующей. Он открыл глаза.
Затем снова закрыл их, ослепленной невыносимой яркостью представшего ему зрелища. «Последствия удара по голове, — подумал он. — Я ослеп». Поборов приступ паники, Мерфи попытался дышать ровнее и чуть-чуть приоткрыл глаза. Но ярко-золотой свет все равно был нестерпим для зрения. Несмотря на это, профессор заставил себя полностью открыть глаза, и постепенно ослепительно яркая дымка, заполнявшая все поле зрения, приобрела очертания некоего объекта.
Мерфи смотрел в зрачок огромного золотого глаза.
По-прежнему стоя на коленях, он отодвинулся немного назад, не обращая внимания на грязь, чтобы увидеть весь объект целиком.
Поначалу громадные выступы и ребра, причудливые изгибы металлического изображения показались ему каким-то бессмысленным нагромождением, неким подобием гигантской кубистской скульптуры. Но мало-помалу зрение привыкло к масштабам увиденного, и к тому же Мерфи понял, что грандиозный предмет лежит почти горизонтально на земле. Через несколько минут профессор с изумлением осознал, что ему прямо в глаза через пропасть в две с половиной тысячи лет взирает лицо Навуходоносора.
Мерфи еще немного отодвинулся и, прислонившись к земляной стенке, стал всматриваться в лицо царя. С какой точностью удалось скульптору воспроизвести его черты, с каким необычайным правдоподобием! Исполинские глаза, казалось, пронзали насквозь подобно лазерным лучам, а огромные уста, застывшие в надменной ухмылке, словно провозглашали: «Подними меня, жалкий пес! Я слишком долго лежал в этой пыли!»
Мерфи потерял всякий счет времени и не знал, сколько простоял вот так, на коленях, завороженный властным взглядом давно умершего царя, пока до него не донесся звук приближающихся шагов, а затем и голоса восторга и удивления. Но вот сильные руки подхватили Мерфи, подняли вверх, и он закрыл глаза, благодарный людям хотя бы за то, что они освободили его от необходимости взирать на лик воплощенного зла.
68
Шэри потянула Пола за руку. После долгого пребывания в больнице молодой человек был все еще очень слаб.
— Эй, — запротестовал он, — гипс сняли только вчера. Ты хочешь вообще оторвать мне руку?
— Перестань себя жалеть, — сказала Шэри. — Доктор Келлер считает, что избыток сочувствия не пойдет тебе на пользу. Посмотри, вот и наши!
Доктор позволил Шэри довезти Пола до Вашингтона, и там, на небольшом аэродроме, они ждали приземления транспортного самолета фонда. Прессу и телевидение специально не оповещали, но факт прибытия столь значимых исторических артефактов утаить от них было практически невозможно.
Когда самолет приземлился, Шэри начала неистово размахивать рукой в ожидании профессора Мерфи. И вот, наконец, она увидела, что он спускается по трапу.
— Профессор!
Он удивленно повернулся на возглас и, увидев Шэри, широко улыбнулся:
— Все в порядке, офицер. Можете пропустить их. Охранник неохотно отошел в сторону, и Мерфи обнял Шэри. Пол чувствовал, что эти двое понимают друг друга без слов.
— Не могу поверить, что вам все-таки удалось! — воскликнула Шэри. — Не могу поверить, что все эти сокровища на самом деле здесь, в Соединенных Штатах!
Мерфи улыбнулся:
— О, это было совсем не просто. Пришлось очень многих убеждать в своей правоте. И я бы не смог ничего сделать без помощи моих друзей… — он указал на изящную хрупкую рыжеволосую женщину, чем-то похожую на очаровательного эльфа, и на смуглого элегантного мужчину в костюме кремового цвета, оживленно беседовавших с людьми, занимавшимися транспортировкой, — …которые сумели переложить основное бремя расходов и организационных мероприятий на Фонд древних рукописей и на Американский университет в Каире. Ты ведь знаешь, Шэри, что меня к бюрократам лучше не подпускать.
— В любом случае вы добились своего! — провозгласила Шэри.
— Мне даже удалось заручиться негласной поддержкой одной совершенно особой инстанции, человека, который уже оказывал нам неоценимую помощь. — Мерфи вытащил из кармана куртки копию письма. — Подождите, ребята, я прочту вам. Это не менее важно, чем прибытие в США золотой головы статуи Навуходоносора и, возможно, даже еще большая причина для торжества. Это письмо вручили мне, когда я садился в самолет. Слушайте же.
Шэри улыбнулась:
— О, профессор Мерфи, приятно, наверное, ощущать, что вы помогли шейху в поисках истинной веры.
Мерфи обнял ее и подошел к Полу. Крепко сжал его руку.
— Рад вас видеть, молодой человек. Прекрасно выглядите. Насколько мне известно, вы теперь получаете специальную стипендию от Баррингтона. С ее помощью вы наверняка сумеете решить свои проблемы и выбрать те предметы для изучения, которые вызовут у вас значительно больший интерес, нежели бизнес и коммерция.
— Да, сэр. Если бы не это, Шэри никогда бы не позволила мне принять такой подарок от мистера Баррингтона. Она мне очень помогла.
Пол покраснел, а Шэри толкнула его локтем в бок.
— Ну-ну, Шэри, будь с Полом помягче, — проговорил Мерфи. — Он ведь еще очень молод. Ему многое предстоит пережить, прежде чем по-настоящему осознать, что большую часть решений в этой жизни нельзя принимать без Бога и без умной женщины. Вначале Бога, естественно, а потом женщины.
Шэри погрозила пальцем:
— Профессор Мерфи, как вы можете говорить такое?
Из ангара появилась долговязая фигура декана Фоллуорта. Но не успел Мерфи каким-то образом отреагировать, как Фоллуорт схватил его за руку и стал с преувеличенным энтузиазмом трясти ее.
— Мерфи, как я рад, что вы, наконец, вернулись! Совет факультета и я лично — мы все так гордимся вашими достижениями и той славой, которую они принесли нашему университету. Это великий день для Престона, один из наших лучших преподавателей оказался в центре внимания мировой общественности. — Подловато-лицемерная улыбка внезапно сменилась на лице декана глуповато-застенчивым выражением, и он, понизив голос так, чтобы его слышал только Мерфи, произнес: — Полагаю, нам следует забыть о прежних мелких разногласиях. Мои замечания по вашему поводу в том известном телеинтервью были вырваны из контекста и сфальсифицированы. Более того, в настоящее время я собираюсь подать иск на Би-эн-эн и на ту жуткую репортершу. Она силой вырвала у меня слова, которые потом прозвучали в эфире.
