известные области. Именно приятно — это ощущение узнавания чисто эмоциональное, будто нашему мозгу
нравится, когда он предсказывает реальность.
Я сам попадал в такую ловушку. Например, одно время на своем редакторском курсе я использовал такую метафору:
Стоп-слова — это жир в вашем тексте. Жир нужно удалять, чтобы ваш текст был подтянутым и бодрым.
В какой-то момент я заигрался этой метафорой:
Представьте, что готовите стейк. Прежде чем вы будете его жарить, вам нужно удалить из него жир…
Тут один из участников обращает мое внимание на то, что мясо без жира невкусное. Больше того: многие виды мяса ценны именно благодаря жиру.
У нас завязывается спор минут на десять, в котором я выгляжу довольно глупо: мне вроде как нельзя признать, что жир — хорошо, потому что стоп-слова — это плохо, а стоп-слова — это как жир. Но в примере с мясом жир — хорошо. Получается, в тексте стоп-слова тоже нужны? Так я сам себя загнал в ловушку своей же метафорой.
Все мои курсы: learn.glvrd.ru
Вы встретите метафоры в выступлениях политиков, блогеров и прочих демагогов. Метафоры выделил:
Бедность — это болезнь (вирус, зараза, хворь) нашего общества, и у меня есть лекарство.
За годы работы компания обрастает ненужными людьми, как дно корабля за годы плаваний обрастает водорослями и ракушками, которые мешают ему плыть. Иногда нужно счищать всю эту бесполезную живность. Вот так и в бизнесе…
Мы заполняем мозги наших школьников бесполезными знаниями. Разве можно потом чему-то еще их научить? Разве можно наполнить сосуд, если он уже полон?
Один говорил: «Наша жизнь — это поезд». Другой говорил: «Перрон» («Машина времени»).
Эти метафоры и аналогии основаны на упрощенном восприятии реальности. Например, если бедность — это болезнь, то должно быть какое-то простое средство, чтобы ее вылечить. Но бедность — это следствие множества факторов: экономических, культурных, исторических. «Лекарство от бедности» — это сказка, которую рассказывают для привлечения избирателей.
Или про мозг и сосуд: современная нейронаука не знает наверняка, как устроен мозг — хранится ли в нем информация или он, условно говоря, «пуст». Может быть, мозг лишь обучен воспроизводить информацию, но не хранить ее. А может быть, он работает как компьютер. В любом случае мозг нельзя назвать сосудом с краями, через которые переливаются ненужные знания. Строить на этом аргументацию некорректно.
Моя любимая дурная метафора:
Человек на 70 % состоит из воды, поэтому и ваш текст должен состоять из воды на 70 %.
При должном желании метафорой можно объяснить любую чушь. Будьте осторожны: и как читатель, и как автор.
Иногда у авторов рождаются великолепные аналогии. Они работают настолько хорошо, что за их элегантностью не видны логические нестыковки.
Вот пример. Блогер, дизайнер и путешественник Артемий Лебедев имеет в арсенале две мощные аналогии: про госзакупки и сменяемость власти.
«Что такое коррупция? Это многолетние проверенные бизнес-связи. Это когда люди… хотят работать с тем, в кого они верят.
Что такое сменяемость власти? Это какая-то умозрительная конструкция, когда на потеху публики меняют какую-то выборную должность раз в пару лет. Никакие важные должности и роли не меняются по расписанию.
Кто верит в жизнь без коррупции и со сменяемостью, я тем всегда предлагаю два простых сценария: сначала выберите себе жену по тендеру, а потом меняйте ее раз в четыре года (если очень хорошая попадется, то раз в восемь лет)».
Эмоционально и с прагматической точки зрения я согласен и с этой идеей, и с этой метафорой. Мой опыт подсказывает, что всё работает именно так.
Но эту аналогию можно попробовать расшатать, используя аргументы политологов, культурологов или экономистов. Вот парочка для примера:
Отношения людей в семье отличаются от отношений человека и государства, потому что человек не может выбирать свою родину, а государство должно учитывать интересы гораздо более широкого круга людей, чем в любой семье.
Даже умозрительная сменяемость власти создает политическую конкуренцию и стимулы для формирования тех институтов, которые необходимы для развития гражданского общества.
Но всё это — профессорский бубнеж, который не производит впечатления на широкий круг читателей. Если экономист Сергей Гуриев или политолог Екатерина Шульман произнесут эти слова, большинство людей их не станут слушать. Не потому, что это неверно — не мне об этом судить. А потому, что это абстракции, которые не задевают читателя. Нет образности, невозможно связать эти понятия со своей жизнью. Какое-то бульканье про какие-то институты…
Если бы стояла цель противодействовать аналогии Лебедева, нужно было бы использовать ровно те же инструменты:
Сменяемость власти — это примерно то же, что возможность развестись с супругом. Если твой супруг знает, что ты не сможешь с ним развестись, то у него нет стимулов развиваться, работать над собой, повышать доход. А если он понимает, что от него в любой момент могут уйти, то…
Тут приходит психолог со своей аналогией:
Когда вы живете в союзе, где один другому постоянно угрожает «увольнением», то в этой паре всё время будет напряжение. Вместо того чтобы вместе работать над повышением качества жизни, два человека будут в постоянном стрессе — как сделать так, чтобы от завтра его партнер не ушел.
Но есть и другое мнение психолога:
В семейной жизни супруги каждый день выбирают, оставаться ли им вместе. Этот выбор позволит им работать над собой и совершенствоваться.
Аналогия — это по определению упрощение. Был сложный предмет, мы отбросили большую часть сложности, а оставшееся утрамбовали через аналогии в наш обывательский ум. Мы жертвуем сложностью ради того, чтобы нас поняли.
Зачем нам нужно, чтобы нас понимали? Например, мы хотим, чтобы люди меньше фокусировались на власти и больше отвечали за собственную жизнь.
Но ведь могли быть совсем другие цели и аналогии: от «Власть — это сервис» до «Власть от Бога». Для каждой задачи найдется инструментарий из аналогий.
При этом аналогии и метафоры бывают полезны. Приведу примеры из своей работы.
В 2019 году мы с Антоном Маскелиаде писали книгу о музыке — «Твой первый трек». Она рассказывала о работе в музыкальной программе Ableton. Чтобы объяснить логику интерфейса, мы использовали метафоры:
Область с виртуальными инструментами мы назвали оркестровой
