прислушаться к тебе.
— Да, это так, но правда в том, что я так влюблен в тебя, что не могу мыслить рационально. С присутствием Лекса, Чарли и моего дилера сцена была слишком знакомой. Было похоже, что я боюсь, как бы прошлое не показало свою уродливую голову. Когда ты пришла ко мне, и я был с Чарли, это было только потому, что мой дилер пытался загнать меня в угол. Я пытался выглядеть счастливым и отвлеченным, потому что если бы он узнал, что я слаб, или хотя бы на мгновение подумал, что у меня есть проблемы, он бы так быстро накинулся на меня, что мы с тобой вернулись бы к началу.
— Ты не можешь сопротивляться этому, если оно перед тобой?
Он молчит, и я не хочу подталкивать его дальше.
— Твой брат спас меня сегодня от возможного повторения этой ошибки.
— Значит, вы в расчете, — заявляю я, не ожидая ответа.
— Я хочу прояснить одну вещь. Я не прикасался к наркотикам больше года, но я не такой сильный, как ты думаешь, а та женщина в баре прошлой ночью — мой консультант по реабилитации.
Ух ты, как легко я все неправильно понимаю. И какое огромное облегчение я испытываю.
— Ты в реабилитационном центре?
— Я не нахожусь в реабилитационной клинике, но я посещаю еженедельные встречи со специализированными консультантами, которые помогают мне двигаться вперед. Я хочу стать лучшим человеком для тебя, Энди, а главное, для себя, — признается он.
Положив его ладонь на мое лицо, я подношу его пальцы ко рту и нежно целую кончики.
На данный момент кошмар закончился.
* * *
Прошла неделя с того страшного дня, когда Энди пропал, а Мэри Джин покончила с собой. Из уважения к женщине, которая привела Элайджу в этот мир, мы похоронили ее рядом с ним, когда близкие родственники и друзья отдавали последние почести. Я пообещала себе, что не буду нести вину за ее поступок, потому что мы все все еще переживали потерю Элайджи, и каждый из нас выбрал свой путь в качестве механизма преодоления.
Это был сигнал к пробуждению, в котором мы все нуждаемся — жизнь пугающе коротка. Это высказывание о том, что завтра меня может сбить автобус, не может быть более верным. Реальность такова: будь то автобус или рак, он наносит удар тогда, когда мы меньше всего этого ожидаем, и тогда, когда мы все виноваты в том, что думаем, что это никогда не может случиться с нами.
И поэтому я клянусь жить этой жизнью, которая мне дана, и я не могу или не хочу представить ее без Джулиана. Он — все, что мне нужно, все. чего я хочу, и, к счастью для меня, он чувствует то же самое. Наконец, мы оба понимаем, что любовь, которую мы испытываем друг к другу, слишком сильна, чтобы от нее уйти, слишком сильна, чтобы от нее отказаться.
Нам еще предстоит ответить на столько вопросов.
Где мы будем жить?
Хотим ли мы пожениться?
Но это все вопросы в моей голове.
В том, что я думаю о будущем, нет ничего ненормального, но я учитываю чувства Джулиана и не хочу слишком рано форсировать перемены.
Оказывается, мне и не нужно. Это Энди подталкивает. С того момента, как он снова оказался в моих объятиях, все, чего он хочет, — это Джулиан.
Первые несколько ночей Джулиан ночевал у нас, и Энди был вне себя от радости. Он был очень навязчив, до такой степени, что хотел спать между нами каждую ночь. Сначала Джулиана это не беспокоило, но через несколько дней он заметил очевидное — у нас не было близости с тех пор, как он порвал со мной. Мы оба так заботились об Энди и его благополучии, что забыли о себе, и это в сочетании с семьей, заезжающей к нам целыми днями.
Мы с Джулианом стараемся говорить шифром, не желая, чтобы Энди слышал наш разговор. Это наш единственный способ выразить свои чувства, вплоть до того, что он посылает мне грязные текстовые сообщения, которые нельзя произносить вслух. Это мило, и я до смешного сексуально заряжена. Это постоянная пульсация внизу, которая при малейшем подмигивании или красивой ухмылке приводит меня в неистовство, которое не могут усмирить даже обнаженные фотографии самого уродливого мужчины на земле.
Проблема в том, что мы оба находимся в противоречии между эмоциональным состоянием Энди и нашей физической потребностью друг в друге. В некоторые моменты мы обсуждаем возможность приезда моей мамы, чтобы мы могли выйти из дома и поехать в безлюдную глушь, чтобы трахать друг друга до тех пор, пока коровы не придут домой. Проклятый Эрик! Но в следующий момент Энди исчезает на заднем дворе, и мы волнуемся, потому что его не видно. Я вспоминаю тот момент, когда он это сделал, и последующую панику.
— Это действительно трудно, — признаю я.
— Тяжело только потому, что тебе пришлось на собственном опыте столкнуться с кошмаром каждого родителя, — мягко говорит Джулиан, обхватывая меня за талию, пока мы оба смотрим в окно, как Энди играет с Блейзом и Эшем.
— Я боюсь долгосрочных последствий, которые это на него окажет.
— Я встретил одну мать, когда писал статью на Ближнем Востоке. Она была вдовой с пятью детьми, младшему из которых было шесть лет. Ее муж погиб при взрыве бомбы, а старший сын остался глухим на одно ухо и слепым на один глаз. Младшего сына удалось спасти, но он воочию видел ужасные ранения. Она сказала мне, что он ничего не помнит о месте происшествия, но время от времени громкие звуки вызывали у него воспоминания.
Я сглатываю большой комок, который образовался у меня в горле: — Какой ужас. Бедная женщина и эти дети, — я испустила небольшой крик, одинокая слеза вырвалась наружу, пока я переваривала его слова.
— Она замечательная женщина и хорошо справилась со своими обязанностями, учитывая ее обстоятельства.
— Откуда ты это знаешь?
— Я поддерживаю с ней связь. У нее есть доступ к электронной почте в местной библиотеке, и когда она время от времени навещает меня, она посылает мне письмо с новостями о том, что происходит.
Я поворачиваюсь, мое лицо на одной линии с его лицом: — Ты поддерживаешь связь со всеми этими людьми, которых встречаешь?
— Да. Вы формируете эту уникальную дружбу, и большую часть времени эти люди изливают вам свое сердце. Трудно уйти, поэтому приятно поддерживать контакт.
Я в восхищении от того, как много сострадания у Джулиана.
