Я могу уйти…
Почему же я не делаю этого?
Внутри рождается нехорошее предчувствие, словно назревает нечто опасное. Шепотки интуиции рождают тревожные всполохи в центре груди. И вместо того, чтобы просто уйти, я решаю остаться и выяснить, к чему ведет наш разговор Дауд. Что он задумал?
– Хорошо, я все же останусь и выпью. Налей мне того же, что будешь пить сам, – предлагаю я.
– Ты же за рулем? – иронизирует.
– К счастью, у меня самого имеются неплохие связи. Не всегда нужно тревожить отца и трясти его знаменитой фамилией.
Дауд кивает с легкой, но скользкой улыбкой, наполняя два бокала янтарным, хорошо выдержанным виски.
– Лед?
– Два кубика.
Я слежу за действиями рук Дауда, принимаю бокал, но не спешу делать глоток. Отпиваю лишь после того, как пьет сам Дауд. Он действительно пьет, а не делает вид, и только после этого я позволяю себе отпить немного. Может быть, я зря так перестраховываюсь, черт. Но не хотелось бы потом очнуться и не помнить, что с тобой было или не проснуться вообще. Я слишком хорошо понимаю, что Анваровы причастны к гибели Байсарова, и кое-кто, может быть, даже сам Дауд захочет отомстить за это… Отомстить за отца.
Дауд заводит неспешный разговор об отце, о своей роли при нем. Я чувствую в его рассказах гордость, невольное восхищение и горькую досаду. Пожалуй, такой сложный человек, как Дауд, одинаково мог желать и избавиться от отца, и отомстить за его смерть.
Поздний вечер плавно движется к ночи. Бесценные часы, которые я мог бы провести рядом с нравящейся мне девушкой, утекают сквозь пальцы, как золотистый, сухой песок.
– Ты сделал очень хорошую карьеру при отце. В качестве его правой руки.
– В качестве прислуги? – иронично посмеивается Дауд.
– Я сказал и имел в виду именно то, что сказал. Без двойных смыслов. Дальнейшее – твои собственные домыслы на этот счет.
– Пусть так. Но как ни крути, все не так радужно, как могло быть. В моих руках сосредоточены большие ресурсы, связи, возможности. Но прямо я не могу ими воспользоваться. Скоро объявят о наследовании имущества, окажется, что отец отписал братьям кое-что, но они далеки от политики, просто занимаются бизнесом. Остальное отец оставил дочерям. Каждая из них, включая даже несовершеннолетнюю Майру, станут считаться завидными невестами.
– Брось, они и до гибели твоего отца таковыми считались.
– Да, но сейчас ставки возрастут. Вдовушка уже подумывает, за кого отдать старшую, то есть Айбику. У вдовы много амбиций. Ей хватило сил отстоять свою точку зрения насчет меня, вышвырнув из завещания отца, но что касается всего остального, у нее нет видения всей ситуации.
– Думаешь, она неспособна выдать дочь замуж?
– Способна. Даже примерно представляю, за кого она может выдать Айбику. За одного из толстосумов в возрасте, которых интересует лишь счет в банке.
– Разве это плохо? Состоятельный муж, – позволяю себе усмехнуться.
– Что это даст и без того состоятельной семье? Еще больше денег хочется всем. Но когда на счету и без того занимательное количество нулей, плюс один нулик становится лишь циферкой. Удовольствие мимолетное. Гораздо лучше связать Айбику браком с человеком другого рода. У которого есть не только внушительный счет и связи, но и общие стремления.
– Например? – спрашиваю я.
– Например, ты.
– Ты решил выступить сводником? Разве не твой отец первым отказался от такой идеи?
– Отец просто пожадничал. Он решил, что сможет взобраться выше твоего отца и размечтался отдать Айбику за человека, более влиятельного, чем наши семьи. Неплохие мечты, амбиции! Однако отец не задумался, а нужна ли тому человеку связь с нашей семьей? Что она даст? Да почти ничего, если ты выше по статусу. И тут я снова возвращаюсь к мысли выдать Айбику за тебя.
– Ха… Забавно, что о браке Айбики разговариваешь ты, а не представители вашей семьи. Опустим даже это! Почему ты разговариваешь со мной, а не договариваешься о браке с моим отцом?
– В некоторых делах главы семей только мешают. У них свои интересы, которые часто не совпадают с нашими.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Вот оно!
В голове загудело, словно слова Дауда растревожили осиный улей!
– Не понимаю, о чем ты.
Я делаю вид, что тема мне кажется сложной, но в то же время не подскакиваю и не обрываю разговор, даю возможность Дауду высказаться самому.
– Ходят слухи, что у тебя напряженные отношения с отцом… Очень напряженные. Твоя карьера в спорте пострадала. Организаторы боев понесли большие убытки. Верно?
Сердце детонирует в груди, как задетая, ультра чувствительная мина.
Я, кажется, уже догадываюсь, по какой уродски кривой и мерзкой дорожке пойдет дальнейший разговор!
Я крайне зол. Какие бы сложности ни были у меня в общении с отцом, это мои сложности и это, черт тебя дери, мой отец. Я его люблю и уважаю бесконечно, несмотря на то, что он, кажется, заигрался на своей должности. Просто заигрался…
Наверное, на моем лице проступает агрессия, которую Дауд считывает. Я близок к тому, чтобы выхватить из бара квадратную бутылку виски и забить этого гада насмерть.
Но вместо этого прихватываю воздух через стиснутые зубы, ступаю на скользкую дорожку, решив разузнать все как подробнее.
– Папаша мне кое в чем по-крупному насолил, признаю. Что с того?
– Мы можем помочь друг другу.
– Кто это «мы». В чем помочь?
– Мы трое. Ты, я и Айбика.
– Она здесь при чем? – фыркаю. – И какие интересы преследуешь ты?
– Я хочу получить причитающееся мне по праву. Возьму на себя управление тем, что достанется Айбике. Она все равно не сможет распорядиться деньгами сама. Даже если ей удастся не выходить замуж какое-то время, она слишком большая транжира и совершенно не умеет обращаться с деньгами. Недавно проигралась в пух и прах в карты в одном очень неприличном заведении и умудрилась наделать грандиозных долгов, причем не только в денежном эквиваленте, но и засветиться в непристойностях, что стали бы пятном на репутации завидной невесты и семьи в целом. Мне с трудом удалось вытащить Айбику из передряги. Теперь она моя должница и согласилась с тем, что у нас общие интересы, – мгновенно отвечает Дауд.
– Допустим, вы сплотились, как брат и сестра по отцу. А мне-то что с этого?
– У тебя есть сложности с отцом. Я помогу их решить и занять его место.
В груди что-то ухает, от этого взрыва по всему телу протягиваются глубокие разломы чувств: ненависть к сидящему передо мной мужчине. Я опускаю взгляд в свой бокал с виски. В моем взгляде клокочут такие эмоции, что кажется, будто спиртное вот-вот закипит.
– Ты женишься на Айбике и получишь в жену горячую штучку. Я получаю возможность управления и выгодное сотрудничество.
– Кто сказал, что я хочу жениться?
– Ходят слухи, что отец подыскивает тебе невесту. Он явно хочет женить тебя так, чтобы было выгодно ему. Подумал ли он о твоих интересах?
– Как в мои интересы вписывается предложенный тобой брак с Айбикой?
– Брось, она просто пушка. Такую каждый мечтает отодрать. Это будет выгодный, партнерский брак. Никто не будет стоять над душой и требовать от вас детишек для продолжения рода в первые же годы брака! Объединив возможности, мы станем сплоченной командой, играющей за общие интересы…
– Все это, конечно, занимательно, но я думаю, что у тебя маловато прав, чтобы говорить от лица семьи. Не обижайся, но здесь у тебя связаны руки.
– Мы можем устроить все так, что наши семьи будут только «за», чтобы отдать Айбику тебе в жены. Нужно только твое согласие на сотрудничество…
– Я должен все обдумать.
– Резонно, – кивает Дауд согласно. – Обдумай все хорошенько, увидимся позднее.
– Увидимся, – киваю.
Я встаю и неторопливо ставлю бокал на стол, специально придаю своим действиям некую ленцу, чтобы не выдавать истинного желания убраться как можно скорее и рассказать отцу обо всем, что я узнал.
Ссоры и мелкие скандалы – в сторону. Речь идет о моем отце, а Дауд вознамерился убрать его…
