— Посему дальше нас веди, Любовод, — подвел итог Малюта. — Верим.
Собрав нераспроданный товар и задраив трюмы, команды переночевали на краю торгового поля, изредка поглядывая на непривычно яркий аквамариновый шар и золотое лицо дочери великого Раджафа, а поутру уселись за весла и двинулись дальше вглубь неведомых земель.
Первый день прошел совершенно впустую. Как это нередко бывает, река разлилась в пологой низинке, превратив ее в болото, и, кроме комаров, за не???
Но уже утром второго дня за излучиной реки открылось поле с пасущимся на нем коровьим стадом. В полуверсте от берега стоял холм, почти правильной круглой формы с плоской вершиной, сплошь заросшей яркими цветами.
— Ты, ведун, среди нас самый опытный, — с усмешкой заметил Любовод, — тебе и идти. Хочешь — с невольницей, хочешь — с варягами. Я на тебя надеюсь.
В этот раз Олег чувствовал себя более уверенно — но толку это принесло мало. Остановив волокущего за рога козу, взлохмаченного старика, ведун попытался выяснить, кто в городище за старшего, но опять услышал знакомую мутотень про туктоны, Раджафа и просьбы, которые тот обязательно услышит. Отпустив старого жителя, Олег перехватил женщину помоложе, но в ответ на предложение поговорить про товары та сразу замахала руками, ссылаясь на недавний торг, что случился совсем рядом. Так и вернулись ведун с Урсулой без всякого толка.
— Может, и вправду на торгу потратились? — пожал плечами Любовод, выслушав отчет. — Ладно, давайте дальше двинемся. В следующий раз я сам с тобой отправлюсь…
Этот следующий раз случился в полдень нового дня. Будута углядел холм с плоской вершиной, когда ладьи едва не ушли в новый поворот, приняв поле за обычную естественную прогалину. Но городище было — просто стояло верстах в трех, сливаясь с зелеными горными отрогами на горизонте.
— Тебе доверяю, Коршун, — кивнул своему кормчему купец. — Не оставь нас по возвращении без горячей рыбки. А мы с другом моим пока пойдем мозоли новые зарабатывать. Что же они норы свои так далеко от воды роют?
Идти, продираясь через высокую траву, пришлось почти два часа — только потом торговые гости наткнулись на утоптанную дорожку, что привела их к самому селению. Поднявшись на стену, они сразу наткнулись на двух женщин, что, переговариваясь, пропалывали цветочные заросли на соседних прямоугольных клумбах.
— День добрый, красавицы! — радостно поклонился им Любовод. — Мы к вам с вестью доброй, радостной. Товар у нас на ладьях есть редкостный, а ради вас мы готовы его за малую цену отдать.
— Нам-то, наверное, ни к чему, — выпрямилась та, что ковырялась с флоксами. — Может, Тидерий чего знает? Постойте, я вас проведу.
Купец бросил на Олега торжествующий взгляд, и они вместе двинулись за женщиной. Та провела их мимо двух клумб и указала на открытый люк:
— Он там быть должен. Сегодня не выбирался.
Путники полезли вниз — Любовод на несколько секунд замер возле сияющего на стене зеркала, скрипнул зубами — и почти тут же расплылся в улыбке:
— Ты ли будешь уважаемый Тидерий? — спросил он седого старика, что сидел на скамье, опустив ноги в оловянный тазик с водой. От воды явственно припахивало горчицей.
— Болят, болят ноги, — закивал тот.
— Ты, сказывают, в здешнем городе за старшего?
— Нет старше никого, нет, — согласился старик. — Седьмой десяток идет, куда же больше?
Любовод почесал в затылке, поднял глаза на Олега, пожал плечами. Спросил:
— Так ты в здешнем селении вопросы решаешь? Ну, там, купить чего надо, продать, стены укрепить?
— Крепит, это бывает, крепит, — признал Тидерий.
— Великие боги, — вскинул глаза к потолку купец, — не надо ныне надо мной шутить. Я и так в убытке!
— А коли надобно, так я у туктона завсегда спрошу! — решительно взмахнул кулаком старик. — Ничего не боюсь! Я свое пожил, могу и правду сказать!
— Скажи правду, кто у вас за старшего, — попросил Любовод. — Должен же быть в поселке наместник, князь, тиун, посадник, боярин, голова, староста? Хоть кто-то?
— Я ныне самый старший, — уверенно повторил Тидерий. — Я с туктоном завсегда говорю. Спрашиваю, коли надобно что. Слушаю, коли великий Раджаф снисходит своей милостью.
— Продай зеркало, старик? — резко изменил тактику купец. — Продай, заплачу по-царски.
— Как можно, — резко дернулся старик, и вода расплескалась на доски. — Это дар великого Раджафа, благословившего семью и этот дом! Без милости Раджафа нет дома, нет семьи. Как продать его зеркало?
— Тогда купи. Купи нож.
— Вы посланцы Раджафа?
— Мы посланцы богов, уважаемый Тидерий, — плохо скрывая раздражение, ответил купец. — Привезли ценный товар. Ты его купишь?
— Привезли на торг? Так ведь он токмо через сем ден будет!
— Мы привезли товар сюда, отдадим за полцены! Купишь?
— Я спрошу туктон, добрые люди. Он даст верный ответ.
— Туктон — это каменный шар в центре города, — сообщил Олег. — К нему обращаются за советами. Говорят, он все слышит и передает великому Рад-жафу.
— Раджаф ответит, — добавил старик. — И я узнаю, можно ли купить вне торга…
— Ты даже не спросил, что именно! — рявкнул Любовод и взбежал по лестнице наверх.
Когда ведун поднялся следом, купец уже опять разговаривал с женщинами:
— У вас есть кто-то, кто может позаботиться о городе? Старик ничего не понимает, а я с важным товаром могу ведь и уплыть! Прямо сейчас уплыть и не вернуться.
— Можно обратиться к туктону, — предложила все та же, с флоксами. — Коли это важно, он ответит и без старого Тидерия.
— Что-нибудь еще, друг? — поинтересовался Олег.
Купец сплюнул и сбежал вниз по склону.
— Как же они так живут? — рычал он себе под нос. — Ни стражи, ни старших, ни тиунов. Случись что — как беду решать станут?
— Видать, веками жизнь отлажена, — пожал плечами Олег. — Ничего не меняется, ничего решать не надо. Получается, и старший ни к чему. Только хлеб на него зря переводить.
— А ну пожар случится? Тогда что — к камню ихнему с вопросами бегать?
— Не преувеличивай, Любовод, — усмехнулся ведун. — Когда пожар полыхнет, так и у нас на Руси без старших обходятся. Тиунов по деревням ставят, дабы дань княжескую верно сбирать. Если с данью само решаться станет, то любая деревня и без тиуна жить припеваючи станет. И не заметит, что старшего не стало.
— Как же без дани-то?
— Легко. Назвать князя великим богом, которому десятину нужно давать, не то помрешь, поставить камни молитвенные, чтобы не забывали, — и готово. Каждый сам десятину отсчитает и привезет. Особливо, если еще и стражами всевидящими припугнуть.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
