Вик закрыла глаза и проглотила стон — ключ! Точно, ключ от королевского люкса, где хранилась книга трубадуров. Эвана похитили из-за глупости Вик — она где-то ошиблась и оставила следы. И Мю… Нет, Мюрай пришел за её ключом, запирая в камере. За Эваном и его ключом пришел Кларк. Кларк, который не оставляет за собой свидетелей и ничего не боится. Это только её вина, что Эван в опасности — Кларк не остановится, пока не получит карту.
Глава 28
Полин
Вик очень устала и впервые была рада возможности спрятаться за чьей-нибудь широкой спиной — ей нужен был отдых. И пусть эфир вокруг кипит и шипит — за спиной Дрейка безопасно. Путь почти в темноте, тишине и холоде, в узких, как кротовьи норы, проходах вымотал Вик до предела. Даже ночные дежурства в Олфинбурге так не выматывали — там можно отдохнуть на скамейке в парке, там можно купить у уличного торговца еды, там недовольный голос сержа тут же придавал сил. Тут же… Низкий свод давил, близкие стены, сплошь в синем цвете проклятий заставляли сжиматься плечи… Редкие залы не давали роздыха — они сплошь были заняты костями: тщательно очищенными, рассортированными и, кажется, красиво выложенными вдоль стен. Вик не понимала такой «красоты», а кто-то же старался… Может, это что-то с ней не то, или с тем, кто собирал эти костницы.
— Красиво… — словно вторя её мыслям хрипло сказал Дрейк, осторожно руками смещая потоки эфира, подсвечивая какие-то узлы в защите, что-то усиливая, что-то, наоборот, ослабляя. Если бы Вик еще понимала, что он делает.
— Безумные белочки, — выдохнула она. — А я самонадеянная особа — серж Кирк был прав. Через такую защиту я бы не прошла.
Дрейк обернулся на неё:
— Прошла бы. Только плата за проход была бы очень большой. Ты легко можешь выжечь её, просто при этом ты потеряешь себя. Эфир убьет тебя…
Он выглядел откровенно плохо, и Вик вспомнила — он совсем недавно ходил колодцем смерти. Николас Деррик говорил, что магические навыки Дрейка будут долго восстанавливаться. Ему нужен отдых. Он побледнел, дышал тяжело и громко, пот катился по лицу, а белоснежные волосы слиплись в сосульки.
И все же Дрейк смог найти в себе силы — он подмигнул:
— Вики, ты умница… У тебя бы все получилось, просто плата была бы несоразмерна — платить буду я. Ты же видишь проход, который я создал?
Она кивнула — узкий проем в защите был. Этого достаточно, чтобы проскользнуть к Полли.
— Мы пойдем вместе, да, Дрейк?
Он качнул головой:
— Я неуверен, что у меня хватит сил второй раз открыть проход… Идти придется тебе одной. Я удержу проход. Правда. Удержу. Твоя задача — снять проклятье с Полин. Я думал, что мы будем вместе, но… Так получилось.
Вик кивнула, поджимая губу, и Дрейк улыбнулся из последних сил:
— Вики, ты справишься — я знаю. Я верю в тебя. Полли мечтает о родителях… О доме… О семье… Иди и не бойся — чтобы ни случилось, я удержу проход.
— Дрейк…
Он тихонько подтолкнул её:
— Время, Вики… Время!
— Надутый ты индюк…
Дрейк еле слышно рассмеялся за её спиной:
— Иди, белочка… Я в тебя верю.
Она закусила губу — ей так никто никогда не говорил. Даже Эван волновался за неё, а не верил.
«Что ж ты такой понимающий так поздно появился… Эван мне нужнее.» — Вики вздохнула — иногда повороты судьбы непредсказуемы.
Вик шагнула в темноту…
Небольшой закуток. Тьма. Холод. Все привычно для подземной Аквилиты.
Единственным источником света была она. Полли. Мелкая, бледная, тоненькая, недокормленная и брошенная, одетая в простое серое платье и чепчик на голове, скрывающий волосы. Босые, грязные ноги торчали из-под короткого подола, руки в расчесах уверенно строили небольшой городок из деревянных деталек. Вик вздрогнула — такой конструктор появился в продаже совсем недавно. Кто-то все же присматривал за девочкой. Один хороший человек на всю Аквилиту. Жаль, что у него не хватило сил снять с Полин проклятье.
Полли что-то напевала себе под нос — Вик не узнавала песенку. Что-то очень старинное, давно забытое.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
И Вик внезапно поняла, что между ней и этой девочкой лежит пропасть в пять веков. А если она сейчас поднимет голову и заговорит на вернийском⁈ Хуже — на старовернийском⁈ Вот это будет провал… Хуже, чем если бы Дрейк уперся в своих поисках в жилу самородного потенцита.
Кроме огромной коробки с деревяным конструктором, в которой сейчас лежала старая кукла, тут было старое одеяло с надписью «Особый отдел» и какая-то рухлядь, уже неподлежащая опознанию.
Вики осторожно опустилась на корточки и… Полли вздрогнула, поднимая глаза. Секунду она смотрела своими зелеными, злыми, как говорил отец, глазами на Вик, а потом с плачем бросилась ей на шею:
— Лера, вы живая… Вы живая, лера… Вы живая… — она говорила чуть-чуть странно, еле выговаривая некоторые буквы, но к счастью, вполне понятно. Вик поздно вспомнила, что Дрейк говорил — она у всех спрашивала про своих родителей. Её бы не понимали, говори она на старовернийском.
Вик осторожно попыталась обнять Полли, но рука прошла сквозь призрачную ткань платья и через саму девочку. Та, продолжая вздрагивать худыми, невозможно хрупкими плечами, отошла в сторону, делая неуклюжий книксен:
— Простите, простите, простите, лера… Я забылась… Простите, лера… Просто вы первая живая за много-много-много… Дней.
Вик мягко улыбнулась девочке:
— Полин, тебе не за что извиняться.
Та вновь подняла на Вик свои зеленые, почти как изумруды, глаза:
— Прекрасная лера… Вы не знаете, где мои родители?
Вик поджала губу, и Полли сама продолжила:
— Я ходила в город… Там все мертвы. Там все умерли… Я думаю, мои родители тоже умерли вместе с городом. Иначе бы они вернулись за мной. Ведь они бы вернулись?
— Конечно, Полин. Они бы обязательно вернулись.
Времена, когда родители бросали своих детей умирать в одиночестве, почти прошли. Во всяком случае Вик хотелось на это надеяться. Ведь не умер Дрейк, мелкая портовая крыса, а стал уважаемым человеком.
Полли взмолилась:
— Прошу… Не бросайте меня… Не уходите — там город умер. Там никого нет. Останьтесь со мной — тут так страшно в темноте. Я боюсь крыс. Я боюсь темноты, прекрасная лера. Не бросайте меня…
Вик поправила девочку:
— Полин, город жив…
Та с жаром принялась говорить:
— Я была там, прекрасная лера! Там пусто, там только ветер метет грязь, снег и лепестки цветов… Там очень грязно и тихо… Там все умерли. А кого я нахожу живым, тут же… Умирает… Не умирайте, лера, прошу…
— Я не умру, Полин. И город жив, треугольник на сердце. Я…
И вот как сказать — я заберу тебя, если ты простишь город?
— Полин…
— Прекрасная лера, я столько молилась, чтобы город ожил… Я так молилась, честно-честно-честно… Пусть он живет, пусть он будет, пусть будут люди… Я так хочу, чтобы город жил, чтобы… Чтобы… Чтобы… Чумы не было… — она опять разрыдалась. Только проклятье продолжало сиять в темноте. Теперь вместе с Полин сияла и Вик.
Умеют ли дети лгать?
Умеют ли призраки лгать?
Умеют ли лгать пятисотлетние призраки?
Умеют ли призраки взрослеть?
Полин была безутешна. Или старалась быть такой.
— Полин…
— Да, прекрасная лера?
— Прости меня… Прости город… Прости родителей… Не злись на всех нас.
— Я не злюсь, прекрасная лера. Вам не за что просить прощения, прекрасная лера… Только не уходите… Или… Если уйдете за край — возьмите меня с собой. Я больше не могу быть тут…
Вик сейчас поверит ей, заберет вместе с проклятьем, а Полли вырвется из ловушки и убьет. Убьет всех — такую возможность нельзя исключать. Нельзя же?
Она осторожно спросила, неуверенная, что это выход — еще можно было собраться с силами и ударить эфиром в самое сердце проклятья, в самое сердце Полин — это гарантированно убьет Полин и саму Вик:
— Полин, хочешь жить со мной?
— Лера?
— У меня есть комната… — Вик вспомнила про ремонт и поправилась, — несколько комнат в далеком-далеком городе… Я заберу тебя отсюда. Ты будешь жить…
