Шарик остановился, опять выпало красное. Губы Риверы шевельнулись – Цилиану показалось, что он прочел по их беззвучному движению популярное в среде игроков ругательство. Полковник пси-жандармерии извлек из кармана новую стопку фишек.
Очарованный Цилиан попытался сосредоточиться. От наводки может защитить только другой псионик или хороший пси-шлем – это считалось непреложной истиной. «И защитная медитация, – давным-давно вывел для себя Тэн. – Если наводка не очень сильная и если подобрать правильную формулу. Контраст позволяет уйти от красивой иллюзии, надо только удачно найти образ – тут все дело в картинке и настроении».
Он закрыл глаза, вспоминая…
* * *
– В некоторых протокультурах восточной Геонии детские песенки почитались пророчествами, получаемыми от богов, – сказал когда-то начинающему наблюдателю Тэну ныне покойный полковник Хиллориан. – Занятно. Вы, конечно, не слышали репертуар моих племянников. Бойкие на язык мальчишки – будь в протосуевериях хоть гран истины, сестра давно бы скончалась в муках.
И полковник, умница, скептик и атеист, бодро захохотал. Через несколько месяцев он пропал без вести в горах Янга. По слухам, конец полковника был страшен. Остатки экспедиции вернулись из аномальной зоны ни с чем.
События, описанные в романе «Центурион».
Хиллориан никогда не считался другом Тэна, они оставались просто знакомыми.
Спасенные остатки фотоматериалов сохранили ясную картину окаменевшей глины, низких свинцовых туч и непонятно почему размытые пятна – силуэты людей. На испорченной аудиозаписи уцелели только бессмысленные слова песенки:
Раз-два – привет. Обратно хода нет. Там – черта, Здесь – зола. Замри – беги. Не береги.
В той экспедиции почему-то участвовал ребенок. Это было странно. Цилиан ненавидел работу с природными аномалиями, предпочитая всему азартную охоту на человека – псионика или нет, без разницы. «В конце концов, мы все не больше, чем люди, нетрудно понять логику мутанта и уничтожить его, но нельзя перехитрить Вселенную»…
* * *
Цилиан открыл глаза. Пси-наводка нехотя отступила, истаяла аура ласковой безопасности, исчез мираж уютного морского дна.
Настроение у Цилиана испортилось, чего он, впрочем, и добивался.
«Стоило мне вспомнить кончину бедняги полковника и готово. Получите заказанное чудо».
Голоса уныло шелестели. Немного поодаль молодой, плотный, на военный лад стриженный и тщательно одетый парнишка, отвлекшись от игры, опустошал очередной бокал экстазиака.
– Расскажите-ка нам о северо-восточных мутантах, Мановцев, долетел до Цилиана чей-то брюзгливый голос. – Вам случалось пускать им кровь?
– Я ходил за Таджо. Это здорово накручивает тонус, когда своими руками очищаешь мир от мрази…
– А я-то прослышал ненароком, что вы насиделись в плену у консуляров. И если бы не провал их подполья в Мемфисе…
Тэна передернуло. «Грязное белье нашей Конфедерации и самого Департамента дураки и бездельники стирают прямо за игорным столом». Уже проигравшийся в пух и прах Ривера встал, пошатнулся, едва не уронил табурет и резко, с откровенной небрежностью толкнул Цилиана в грудь.
– Мои искренние извинения. Не желаете составить компанию?
– Составлю охотно.
– Тогда сыграем вдвоем. Как вам партия на стабилиарде?
– Идет.
«Я, пожалуй, легко сделаю его, – решил про себя Тэн. – У этого приспешника Цертуса после проигрыша в рулетку трясутся руки».
В соседнем зале играли классический пул – «девятку», усложненный случайностью: невидимые номера шаров только время от времени становились видимыми. Процессом дирижировал маленький игорный сайбер. Заплутавшему в статистике игроку оставалось то ли иметь фотографическую память, то ли положиться на блажь случая, из-за чего один фол следовал за другим.
– Я лучше воздержусь, – заявил враз отрезвевший Цилиан. – Играйте сами, я составлю группу моральной поддержки.
Ривера уже не слушал его, партнер отыскался немедленно – круглый мягкого вида человечек в больших очках. Сайбер пропел озорное вступление – подобие боевого гимна. Ривера уверенно разбил пирамиду. Цилиан присел на высокий стул, наблюдая за баталией и, поджидая, пока шаров поубавится – это неизбежно сводило случайность на нет. Он только краем глаза следил за событиями на зеленом сукне, широкий проем двери позволял видеть сюрреалистическую суету соседнего зала. Там, словно рыбка в застойном пруду, металась гибкая фигурка Сиры. Потом девушка исчезла – ее оттерли затянутые в дорогие костюмы спины.
– Эй, компаньон!
Цилиан насторожился. Ривера готовился пробить. Что-то неуловимое в облике полковника, в его внешне уверенных повадках заставило Цилиана насторожиться. Шар с неизвестным номером стоял очень удобно. «Это скрытая девятка», – догадался Цилиан. «Сейчас будет фол, а наш Ривера на грани полного разгрома, кроме того, с его противником не все в порядке».
Бывший наблюдатель встал и без спешки подошел к очкастому коротышке.
«У меня в кармане пси-детектор», шепнул он в самое розовое ушко толстячка.
Тот разом съежился и поник.
– Как вы догадались, что я псионик?
– Я же сказал – у меня детектор в кармане.
– Вы ничего не сумеете сделать со мной, я легальный, я больной, у меня лицензия от клиники! – яростно зашипел противник Риверы.
Тэн широко улыбнулся и негромко ответил:
– Да хоть сотня лицензий – засуньте их подальше. Если не перестанете мутить мозги моего приятеля, я сейчас же крикну «Псионики!» и вытащу напоказ свой индикатор. В игорном доме отличная охрана, посетители вас, пожалуй, не убьют, зато изрядно измолотят ваше добропорядочное лицо. Или все-таки личину?
Толстяк заметно дрогнул.
– Чего вы хотите от меня? – беззащитно шепнул он. – Я не могу прервать партию, это против правил и неприлично.
– Тогда дайте ему выиграть. На это ваших способностей хватит?
– Издеваетесь? Да лучше я брошу кий и отправлюсь куда глаза глядят.
Затравленный толстяк и впрямь отложил кий в сторону и побрел прочь с видом гонимой невинности, вызывая тем самым всеобщее удивление. Сайбер невозмутимо протрубил победу полковнику. Тэн украдкой вытер влагу с виска. «Бедняга легко мог догадаться, что у меня нет детектора – с таким прибором не пустят в игорный дом. По счастью, эти люди привыкли бояться даже тени – изгои, которые вечно мечутся между соблазном и виной».
Ривера встряхнулся и нервно закурил.
– Спасибо, вы спасли меня, неизвестный друг. У меня это наступает, как болезнь, приступ ложной лихорадки. В темные часы вечера, сам того не замечая, совершаешь безумства. Я ваш должник?
– Нет.
– Тогда зайдем куда-нибудь выпить.
Они вышли на площадь. Небесная голограмма Удачливого Сурка озаряла пружинящее под ногами покрытие ядовито-голубым светом. Ночной бар отыскался в двух кварталах – дешевая забегаловка, ярко-белая коробка, украшенная гирляндой лампочек и наверняка набитая пси-детекторами. Барменом работал старой модели сайбер. Цилиан забрал у него выпивку и устроился так, чтобы можно было видеть лицо Риверы, оставаясь в тени. Тот понимающе усмехнулся:
– Вас послал Департамент?
– Нет. А почему вы спросили?
– Я не верю в случайные совпадения. Давно встречались с Николаевым?
– Никогда о таком не слышал.
– Колоритный бродяга, в определенных кругах его величают Председателем. Фиктивный владелец «Бездонных копей Эльдорадо». Я ждал, что делом рано или поздно заинтересуется Наблюдение, но ваше появление оказалось сюрпризом.
– Мы разве знакомы?
– Немного, заочно. Цилиан, со скандалом уволенный после провала в Центральной Клинике?
Тэн молча кивнул. С той самой минуты, как бывший инспектор ступил на пурпурное крыльцо «Счастливых Полян», его не покидало мучительно яркое и гнетущее ощущение ирреальности происходящего – словно закулисный противник, против воли Тэна, все время пытался сыграть в поддавки.
– Мы с Крайфом многое знаем о вас, – как ни в чем не бывало продолжал между тем Ривера.
– В самом деле?
– О, не сомневайтесь. Наш Цертус – великолепный собеседник.
– Не ожидал, что вы сознаетесь так легко.
– Сознаюсь в чем? В контактах с виртуальным образом, с безобидным невидимкой, который обожает латинские прозвища? Цертус не личность – Цертус это легенда. Полно, Тэн Цилиан, разве игра с легендой это преступление?
– Когда надо напакостить, легенды обрастают не просто плотью, а я бы сказал, многими килограммами мяса. Вы вместе провернули аферу с «Бездонными копями Эльдорадо»?
– Нет. Копи и то, что в них было или не было, а, признаться, не было в них ни черта, – все это частное дело дурака Вазофа.
– Вы его шантажировали разоблачением?
– Я оказал покровительство бродяге, которого использовал ваш коллега. Этот Николаев – занятный старик, философ в душе.
