В 1968 году Терешкова – председатель Комитета советских женщин, в 1969 – вице-президент Международной демократической федерации женщин, член Всемирного Совета Мира, с 1971 года -член ЦК КПСС, в 1974 году – депутат и член Президиума Верховного Совета СССР, председатель Общества дружбы народов Советского Союза (а затем России) с другими странами. Через шесть лет после полета Терешкова окончила Военно-воздушную инженерную академию имени профессора Н. Е. Жуковского и получила звание полковника Военно-Воздушных Сил. По числу полученных после полета наград и почетных званий в разных странах и городах она никак не уступила предыдущим космонавтам-мужчинам и получила генеральское звание. Однако для тех, кто участвовал в создании, подготовке и пуске «Востока-6», Терешкова так и осталась «Чайкой». Для моих сотоварищей памятник архитектуры – особняк на Воздвиженке ассоциируется не с именем фабриканта А. А. Морозова, а с резиденцией «Чайки».
Благополучной посадкой «Чайки» были завершены полеты «Востоков». Впереди были «Союзы», но по дороге к ним мы на два года задержались ради «Восходов».
3.4 «ВОСХОДЫ»
Успехи пилотируемых полетов Гагарина, Титова, Николаева Поповича, Быковского, Терешковой широко использовались отечественными средствами пропаганды и информации для доказательства превосходства Советского Союза и, следовательно, его социалиcтической системы.
Секретом для народов Советского Союза было наше безусловно отставание в количестве и надежности МБР и баллистических ракет, подводных лодок с ядерными зарядами. Наши космические побед служили отличной маскировкой отставания боевой ракетной мощи всему миру казалось, что США в космосе безнадежно отстали.
Первый американский действительно пилотируемый полет состоялся 20 февраля 1962 года, после того как удалось модифицировать МБР «Атлас», превратив ее в «Атлас-Д». Групповым полетам Николаева и Поповича, Быковского и Терешковой американцы пока ничего противопоставить не могли. Их отставание прежде всего объяснялось отсутствием носителя, сравнимого по грузоподъемности с нашей базовой Р-7.
Небольшой переполох в 1962 году в наших космических кругах вызвала информация об американском проекте «Дайна-Сор», который был развитием известного проекта крылатого ракетоплана Х-15. Фирма «Мартин» получила заказ на модификацию МБР «Титан» и создала «Титан-2», предназначенный для боевого дежурства с водородной бомбой мощностью 10 мегатонн. «Титан-2» предполагалось также использовать для вывода в космос пилотируемого ракетоплана. Заказ на ракетоплан получила фирма «Боинг».
Проектом «Дайна-Сор» предусматривалось возвращение на Землю «на крыльях», с посадкой на аэродром «по-самолетному» под управлением пилота. Теперь есть возможность сказать, что этот проект предвосхищал схему «Спейс шаттла», реализованную через 15 лет. Вывод в космос ракетоплана «Дайна-Сор» предполагалось начать в 1965 году с помощью последующей модификации самой мощной ракеты США «Титан-3». Масса ракетоплана по проекту достигала 7-8 тонн и продолжала расти. Однако в связи с проектом «Аполлон» для отработки систем срочно потребовался космический корабль, аналогичный ему по схеме полета и возвращения на Землю. Фирме «Рокуэлл» поручили разработку двухместного корабля «Джемини», а проект «Дайна-Сор» был закрыт в декабре 1963 года.
Таким образом, в период с 1959 по 1965 годы в США и СССР с согласия министров обороны совершенно независимо были закрыты проекты крылатых ракетных самолетов – ракетопланов «Буря» и «Буран» в СССР, «Навахо» и «Дайна-Сор» в США. Последним был закрыт проект ОКБ А.И. Микояна «Спираль». К полетам на этом ракетоплане готовили Германа Титова. Работа не пользовалась поддержкой ракетных войск и закончилась на этапе сбросов аппарата-аналога с самолета Ту-95. Космонавт Титов окончательно покинул Военно-Воздушные Силы и перешел на службу в Главное управление космических средств – ГУКОС, подчиненное Главкому РВСН.
Между тем информация о разработке американцами двухместного космического корабля «Джемини» и трехместного «Аполлона» дошла до Хрущева. В лице сына Сергея он имел вполне компетентного домашнего консультанта. Американским проектам мы готовились противопоставить двухместные «Союзы». Но когда еще они будут! Несмотря на весь оптимизм Королева, было вполне достаточное количество здравомыслящих, которым было очевидно, что «Союз» в 1964 году не полетит. Вот тогда и появилось указание Хрущева Королеву о приспособлении «Востока» к полету сразу трех человек. Первоначально казалось совершенно нереальным в одноместный «Восток» усадить троих человек. Требовалось принимать революционные решения, используя идеи, которые только зарождались применительно к «Союзам».
«Восход» свалился на нас довольно неожиданно и явно затормозил работу по «Союзам». 3 декабря 1963 года вышло готовившееся целый год постановление ЦК КПСС по космическому комплексу «Союз». ЛКИ пилотируемого корабля 7К согласно постановлению должны были начинаться в 1964 году, а всего комплекса «Союз», предназначенного для облета Луны, – в 1965-1966 годах.
Руководители вверенных мне отделов на очередных сборах не скрывали удивления:
– Вы требуете форсирования работ по «Союзу». Королеву мы сказать не можем, но вам же ясно, что в 1964 году на нем даже еж полететь не может. А теперь начинается мобилизация на трехместный «Восток».
Королев тоже все это отлично понимал. Хрущев подтолкнул его к азартной игре, и он, негласно отодвинув «Союз», лично окунулся в создание «Восхода». Здесь был ощутим быстрый тактический успех и ради него отодвигалась стратегическая задача.
Для размещения троих необходимо было отказаться от схемы посадки методом катапультирования кресла. Все трое должны приземлиться в самом спускаемом аппарате. При этом потребуется разработка специальных кресел с надежной амортизацией и введение новой системы – мягкой посадки. Разместить троих человек в скафандрах казалось совершенно невозможным. С горем пополам можно было втиснуть их ненадолго в очень неудобной позе только в тренировочных костюмах.
Отказ от скафандров вызвал яростное сопротивление ВВС. Но под нажимом Королева противники один за другим отступали. Наиболее последовательным защитником скафандров оставался Каманин. Но и ему пришлось ретироваться после нажима «сверху» со стороны маршалов Вершинина и Руденко.
Доработки привели к увеличению массы корабли до 5,7 тонны, что на 1000 килограммов больше «Востока». На «семерке» в варианте 8А92 третья ступень – блок «Е» – была заменена более мощным блоком «И» с двигателем Косберга тягой 30 тонн. «Восходу» предстояло выходить на орбиту на носителе 11А57.
Второй серьезный конфликт с ВВС возник по поводу кандидатур космонавтов на полет первого в мире трехместного космического корабля.
Пока «Востоки» были одноместными, не было особых разногласий. Летать в космос могли только военные летчики и только истребители. По этому принципу подбиралась первая пятерка. Исключение было сделано для Терешковой. Она не была летчиком-истребителем, но в космос ее пустили. Это была большая политика, и она себя вполне оправдала.
Но экипаж из трех космонавтов комплектовать только летчиками неразумно. Даже Каманин с этим вынужден был согласиться. Королев предложил экипаж в составе: командир корабля – военный летчик и двое гражданских – врач и инженер. Начались настоящие сражения за второе и третье место. Каманин предлагал военного врача и военного инженера. Он надеялся немного разредить накапливающуюся очередь среди кандидатов в космонавты. Минздрав предложил Бориса Егорова – врача не из системы ВВС, а Королев -Феоктистова в качестве бортинженера. Каманин в конце концов согласился на Егорова, но против кандидатуры Феоктистова сражался на всех уровнях. Первоначально в группу «Восход» были зачислены Лазарев, Поляков, Егоров, Сорокин, Катыс. Для Королева кандидатура Феоктистова стала уже делом принципа и престижа. Он угрожал порвать все связи с ВВС, завести свою службу подготовки космонавтов и доказать, что инженеры могут управлять космическим кораблем не хуже летчиков.
Главком ВВС и его заместитель маршал авиации Руденко без особого энтузиазма вначале поддерживали Каманина. Устинов и Сербии держали нейтралитет, выжидая, что скажет Хрущев. Когда обратились к Хрущеву, он заявил, что отбором космонавтов не занимается.
Сражения с ВВС по составу экипажа носили принципиальный характер. Мы поддерживали Королева не только потому, что он наш начальник. Я, в частности, считал, что при той степени автоматизации управления, которая уже есть на «Востоках», еще лучше на «Зенитах» и совсем чудесной будет на следующем поколении кораблей, человек должен заниматься исследованиями, разведкой и экспериментами. Управлять кораблем хороший инженер может не хуже летчика, если нет явных медицинских противопоказаний. Мишин занимал еще более крайнюю позицию. Он считал, что летать должны только инженеры и научные работники, а дорогостоящую подготовку в ЦПК надо упростить или вообще обходиться без нее. Полет Феоктистова грозил монополии ВВС в подборе космонавтов.
