class="p1">— Нет, — сказал я, взвёл курок ещё раз и выстрелил Мартинесу прямо в середину груди, в сердце.
Хотелось выстрелить в лицо, но я знал, что за изуродованный труп мне платить не станут.
Все они были мертвы. Последний выстрел поставил жирную точку в этой истории. Я снял палец с курка — всё было кончено.
Эпилог
Ниггер, весело потряхивая чёрной гривой, скакал по пыльной грунтовой дороге вдоль изгороди. Жеребец был счастлив выйти из конюшни и немного размяться, в последнее время я нечасто выезжал на нём куда-либо. Всё чаще я ездил в дилижансе, чтобы не пачкать костюм.
В Колорадо-Спрингс я стал уважаемым человеком. Не мог не стать. В конце концов, именно туда я доставил труп Хорхе Мартинеса, к тамошнему шерифу. Тот долго не мог поверить, разглядывал бледное лицо, облепленное мухами, но когда я продемонстрировал замусоленный плакат с физиономией бандита, крепко пожал мне руку. Пять тысяч долларов правительство выплатило мне полностью, хоть и не сразу, пришлось ещё поприсутствовать на нескольких заседаниях суда и дать показания. Выдуманные, само собой, но вопросов ни у кого не возникло.
А когда эту историю подхватили газетчики, она разлетелась сначала по всему штату, а потом и по всей стране. Моё имя стало слишком известным, и я предпочёл убраться в глушь. Относительную глушь, на свой «золотоносный» участок, где вместо продуваемой всеми ветрами хижины я начал строить капитальный дом. Деньги позволяли. И заработанные, и трофейные. Я в одночасье стал богатым человеком, завидным женихом. Владельцем заводов, газет, пароходов, так сказать, я вложил большую часть денег в акции знакомых компаний. Которые точно не прогорят и будут только расти. Таких даже в этом времени хватало.
Для строительства, конечно, пришлось нанимать работников, иначе до зимы я ничего бы не успел. Даже так справились только после первого снега.
В округе я приобрёл славу не только меткого стрелка, но и славу эксцентричного сибарита, спускающего деньги на всякую чушь, по мнению приличного общества. По моему же мнению, я спускал деньги на потенциально полезные изобретения, вспоминая школьные курсы физики и химии, и пытаясь применить их на практике.
Мистер Уильямсон, с которым я договаривался о продаже участка, меня демонстративно избегал, всем видом показывая свою неприязнь и настраивая против меня других уважаемых джентльменов, но я жил отшельником и в высшие круги не стремился, поэтому врагов не нажил, да и сам Уильямсон остерегался как-то явно мне вредить.
Зато вредить пытались всяческие мстящие за друзей бандиты, авантюристы, гоняющиеся за славой крутого стрелка, и мошенники, предлагающие вложить средства в какое-нибудь очередное чудо-средство от всех болезней.
Так что хоть я и повесил Сайгу на полочку над камином, с револьверами всё-таки не расставался, три раза в неделю упражняясь на собственном стрельбище.
Иногда выбирался на охоту, раз в две-три недели ездил в город, чтобы выпить там с немногочисленными приятелями из местных. С Тревором Гастингсом, например. Приглашения на званые ужины я обычно игнорировал, слишком часто на них меня пытались оженить, когда у очередного почтенного джентльмена подрастала дочка на выданье. Захомутать богатого холостяка мечтали многие, но я в эти сети не попадался.
В следующем году Территория Колорадо наконец получила статус полноправного штата, и я даже подумывал о том, чтобы избраться в Конгресс, но быстро понял, что карьера политика меня привлекает даже меньше, чем карьера скотовода, шахтёра или фермера.
Поэтому я отправился в небольшое путешествие по местам боевой славы. Верхом на Ниггере, в компании одного только Бродяги, который от хорошей кормёжки раздобрел и превратился из лохматого кабыздоха в благородного лоснящегося пса.
Мы поехали прямо на юг, через Нью-Мексико. Я вновь ночевал под открытым небом, укрывшись лошадиным потником и подложив под голову седло, останавливался возле родников и ручьёв, захаживал в грошовые салуны и пил незнакомцами. Как в старые добрые времена.
Меня, впрочем, иногда узнавали, слава о человеке в чёрном до сих пор ходила по Западу. Впрочем, гораздо чаще меня желали угостить выпивкой, нежели помериться со мной силушкой или меткостью.
В Санта-Фе из старых знакомых мне удалось разыскать только мисс Тейлор, которая только расцвела и похорошела за время нашей разлуки, превратившись из угловатого подростка в красивую юную леди. Она была искренне рада меня видеть, даже несмотря на то, что я уехал тогда, не попрощавшись. Мисс Тейлор даже показала мне газетную вырезку с громким заголовком «БАНДИТ МЁРТВ», в которой журналист, привирая и приукрашивая, рассказывал о моём подвиге.
Я сказал, что так всё и было, пообещав заехать и на обратном пути.
Лас-Крусес я на всякий случай объехал стороной. Вот там-то точно найдутся желающие насверлить во мне дырок, если вдруг узнают, что я снова приехал в их паршивый городишко.
Эль-Пасо был всё таким же шумным и крикливым, в нём я заехал только к маршалу Милтону, которого, к счастью, застал на месте. Вернул ему значок помощника. Он немного порасспрашивал меня о том, как я взял Мартинеса, пожурил за переполох в Лас-Крусесе и внезапное исчезновение, но в целом тоже был рад увидеть меня живым. Мы с ним выпили немного, выкурили по сигаре, и я отправился дальше, в Хомстед-Медоус.
Вот там пришлось задержаться надолго. В конце концов, там друзей и знакомых у меня осталось больше всего. Как и обещал, сообщил мистеру Голдуэллу-старшему, что отомстил за смерть его сына Джесси. Старик расчувствовался и даже расплакался от радости.
Зашёл к шерифу Ларсену, который окреп и возмужал. Ларсен долго и крепко жал мне руку, осыпая подробностями своих успехов на новом месте. Пропустил стаканчик в салуне мистера Марша, собрав вокруг себя большую компанию местных мужчин, каждый из которых желал из первых рук узнать мою историю. Какой-то незнакомец, услышав, как я прострелил шляпу на лету, предложил на спор это повторить, но его быстро отговорили, мол, зря только новую шляпу испортишь.
Несколько дней пришлось провести в Хомстед-Медоус, а затем я отправился дальше на запад, в Тусон. По дороге заглянул в Квемадо, навестил Барбару Запольски. В Тусоне отправился напрямик в салон Мамы Лоу, где, купаясь в лучах женского внимания, провёл ещё пару беззаботных деньков. Заодно проверил, соблюдает ли макаронник нашу сделку, и да, он её соблюдал.
Затем проехал по самому краю земель навахо. Никаких следов доктора Раттингтона я не обнаружил, а сильно исхудавший после тяжёлой раны Бородатый, к которому я заглянул напоследок, сказал, что док пропал без вести. Полагаю, его череп, формой которого он так гордился, теперь служит украшением
