Как я и думал, посреди жальника стоял приземистый, наполовину вросший в землю деревянный дом, от которого некромагией разило так, что даже привычному мне стало слегка не по себе.
Со стороны казалось, что это обычный старый ветхий дом, окруженный бурьяном и зарослями кленов. Ни забора, ни пристроек — в лесу такие избушки ставят углежоги, чтобы было где голову преклонить. Дверь плотно прикрыта, но из окошка льется холодный белый свет. Совсем не похоже на огонь свечи или пламя в печи.
Это было видно обычному глазу, а стоило чуть сосредоточиться, как стало понятно, что передо мной — могила. И ее обитатель пока на месте. Вот только он не мертвый. Как такое может быть?
Пока я стоял и ломал голову, дверь приоткрылась, и на пороге возникла высокая тощая тень. В руке горел сине-белый огонь, яркий, как звезда. Он резал глаза так, что мне пришлось зажмуриться. И в это время раздался глубокий хриплый голос, исполненный такой силы, что стало жутко:
— Кто тут ходит в эту пору?
Стиснув зубы, чтобы сдержать дрожь, сделал шаг вперед:
— Это я.
— Кто — я? Я бывают разные!
— Я… Пустите переночевать, дяденька!
Кажется, голос не подвел, звучит в меру жалобно. Но и без того страшно, мне хватило доли секунды, чтобы понять, что на крыльце странного дома — могилы! — стоит самый настоящий некромант. И что сил у этого некроманта на порядок больше, чем у меня. Так что особо притворяться не пришлось. Если этот тип меня разоблачит, одним трупом на местном жальнике будет больше. А у Хозяина появится еще один слуга — на сей раз не лишенный магических способностей. Упырем я два года назад чуть было не стал, теперь есть все шансы стать — или чуть было не стать — личем.
— Ты откуда такой взялся? — Некромант поднял руку со светильником повыше.
— Из д-дому… приехал…
И прямо на жальник, ага! Делать нечего! Если простой призрак во мне приезжего распознал, то «коллега» тем более не ошибется.
— Далековато ты заехал, парень.
— Так не местный я. Заблудился малость, а ворота закрыты… Пустите, а, дяденька? Мне страшно! Тут у вас кругом могилы…
Гули где-то за кустами завыли особенно страстно. То ли подыгрывали, то ли приглашали на прогулку.
— А как же! Жальник это, парень… Ну, добро. Заходи, коли не трусишь!
Это я-то трушу? Ну да, есть немного. И коленки дрожат, и зубы меленько постукивают. Сам, никто не толкает, по доброй воле иду в открытую могилу и прекрасно это знаю.
Тем не менее порог я переступил — и невольно отпрянул назад, закрываясь руками от яркого света.
— Т-ты! — взвыл местный житель. — Ты… кто?
— Не трогайте меня, дяденька! Свой я!
— Сво-ой, — протянул некромант, приближая свое лицо к моему.
И вот тут — верьте или нет — мне стало настолько страшно, что захотелось все бросить и бежать сломя голову. Ибо некромант, который сейчас смотрел мне в глаза, живым тоже не был.
В себя пришлось приходить довольно долго. Удушье навалилось, словно камень. Да зачем вообще дышать? Мне и так хорошо… спокойно… Лежи себе, ни о чем не думай… Ни тебе проблем, ни забот… только жди… А чего, собственно, жди? Накрытых столов? Чаши поминального вина, пахнущего вереском? Последнего пира на кургане, пока в языках пламени корчится, сгорая, твоя прежняя жизнь? На вересковых пустошах то и дело стелется дым — пока душа умершего человека пирует на кургане со своими предками, ее прежняя жизнь сгорает, оставляя после себя дым и пепел. Но весь вереск не выгорит никогда. И священные пчелы, из чьего меда и льют поминальное вино, никогда не перестанут летать над цветущей равниной, наполняя ее жужжанием. Это все исчезнет, лишь когда умрет последний человек…
А я что, тоже умер? Когда? Что-то не припомню! И где, в таком случае, мое поминальное вино?
К губам прикасается какая-то чаша. Но внутри простая вода. Обманули!
От возмущения сразу нашлись силы, и я сел, озираясь по сторонам. И никакой это не курган, а тесная темная избушка. Сижу на лавке, вросшей в пол, свесив ноги и глядя на хозяина сего обиталища. Он немного выше меня, жилистый, костистый, с длинными, ниже лопаток, волосами угольно-черного цвета. Странного изжелта-серого цвета плащ из тонкой ткани небрежно обернут вокруг тела.
— А ты смелый, — нарушил молчание хозяин дома, — не побоялся переступить порог. Уважаю таких…
— Сумасшедших?
Мертвый некромант развернулся в мою сторону. Сразу стало холодно спине — я моментально вспотел от страха и волнения. Выстоять в поединке с этим противником шансов нет.
— Ты, надеюсь, не считаешь таковым меня?
— Нет… себя.
— А вот они считали. — Пустые провалы глазниц зажглись зловещим огнем. Какая же сила была в этом человеке при жизни, если даже сейчас, спустя много лет после смерти, он сохранял ее значительную часть?
— Ваши… э-э-э… наши коллеги?
— Да при чем тут они? — отмахнулся мертвец. — Гневеши!
Стоп-стоп! Это имя я уже где-то слышал. И совсем недавно.
— Кто такие Гневеши? Понимаете ли, мэтр, я приезжий и просто не в курсе последних событий…
— Естественно, не в курсе, — рассмеялся мертвый некромант. — Тебя тогда и на свете-то не было… Как давно родился?
— Двадцать пять лет назад.
— А со мной это, — он посмотрел на свою высохшую руку, на которой пальцы больше напоминали скрюченные птичьи когти, несколько раз сжал и разжал кулак — сделали почти тридцать пять лет тому назад. Много лет и зим миновало с той поры… — Он вперил тоскливый взгляд в пространство, углубившись в воспоминания. — Иногда мне казалось, что я теряю счет времени. Иногда — что забываю свое собственное имя, свое «я», свою суть… Но про месть я помнил всегда. И это она не дала мне окончательно умереть. Они не знали, с кем связались — и проклятие настигло их!
— Какое проклятие? — Или у меня провалы в памяти, или в последнее время вокруг стало слишком много проклятий.
— А тебе-то что с того? — Мертвец взглянул с нескрываемой злобой.
— Ну, понимаете, честь гильдии все-таки… Какие-то простые смертные столь жестоко обошлись с одним из моих коллег, соратником, можно сказать. Мы ведь, каждый на своем месте, делаем одно общее дело, разве не так?
Откровенно говоря, не верилось, что этот мертвец захочет мне довериться. Но отступать было поздно.
— Ты смелый, — некоторое время некромант молчал, изучая мое лицо. — Сам переступил порог. Сам пришел… Почему?
— У меня не было другого выхода, — все это время я лихорадочно искал отмазки и, кажется, нашел одну: — На меня охотится инквизиция. Если меня найдут — мне конец.
А что? Разве я в чем-то соврал? Мне же запрещено покидать Большие Звездуны. Нарушив приказ, я поставил себя вне закона. Это правда!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
