цветов! Ну, теперь я выдворю эту кодлу из Цзяи! Гвайя, Сайык, Каби, открывайте оружейную!
Взбудораженные ученики рассыпались по двору с улюлюканьем и криками. Одни бросились выполнять приказ мастера. Другие отправились в сарай и принесли охапки тренировочных кожаных жилетов. Сайык и Каби приволокли две корзины с боевыми посохами, а Муна — груду мечей. Казалось, школа готовится к войне.
Цзянь стоял на ступеньках лазарета вместе с тремя другими новичками, не зная, можно ли ему присоединиться. Он наблюдал за тем, как остальные, возбужденно переговариваясь, надевали защитные жилеты и помогали друг другу застегнуть пряжки. Во дворе царило лихорадочное нетерпение. Юноша нахмурился: общее волнение ему не нравилось.
Он целые часы проводил в комнате возле тренировочной арены вместе со своими личными телохранителями. Его охранники были опытными прославленными воинами. Цзянь всегда удивлялся тому, что перед выходом на арену они оставались спокойными и сдержанными. Они совсем не походили на эту буйную толпу, взвинчивавшую себя до изнеможения.
Он посмотрел на Вонну и ее старшую сестру Гвайю, которые помогали друг другу одеться. Цзянь понял, что предстоящий бой важен для них, да и для всех прочих. Ученики любили Синьдэ и школу Лунсянь. Вот почему они так взволновались. Личные охранники Цзяня сохраняли невозмутимость не потому, что многолетний опыт отучил их проявлять чувства, а потому, что тренировочные бои были ненастоящими. Телохранители, мастера, князья, все на свете считали ненастоящим его самого — избалованного мальчишку, с которым они нянчились ради куска хлеба.
Ни один человек в Небесном дворце не думал о Цзяне. Вот почему оказалось так легко сбросить его со счетов, когда рухнуло их дурацкое пророчество.
Нет, неправда. Дядя Фаару любил Цзяня и заботился о нем — и заплатил за это жизнью.
— Эй, Гиро, ты что тут стоишь? — крикнул Сайык и бросил ему кожаный жилет. — Держи, заморыш, он тебе в самый раз будет.
На языке у Цзяня вертелся резкий ответ, но он удержался. Сайык говорил с ним грубо, но сами слова звучали по-другому. Впрочем, это было неважно. Цзянь не принадлежал к школе Лунсянь и не хотел за нее драться. Он просто прятался здесь от Немых и от наемных убийц. Ввязавшись в драку, он рискует выдать себя…
Сайык глянул на него через плечо.
— Ну, ты идешь или нет?
Все разумные мысли вылетели у Цзяня из головы в то самое мгновение. Он без колебаний надел жилет.
— Конечно. Я сейчас!
Цзянь не признал бы этого, но он только и ждал, чтобы кто-нибудь его позвал. Предреченный герой всегда был сам по себе. Особенный, необыкновенный… весь дворец именно так с ним и обращался. Юноша до сих пор не сознавал, в каком ужасном одиночестве жил. Впервые он ощутил вкус товарищества. Ему понравилось быть частью чего-то большего. Цзяню страшно этого не хватало.
— Выступаем! — рявкнул Гуаньши.
Он держал в руке фамильное оружие Конеубийцу — большой топор с длинным лезвием. Гуаньши велел ученикам выстроиться за ним, и вся компания уже собиралась выйти на улицу, когда чей-то громкий голос прорезал общий гвалт.
— Куда это вы направляетесь, мастер Гуаньши? — поинтересовалась тетушка Ли.
Она стояла на пороге лазарета, упершись руками в бока.
Гуаньши застыл на месте, как школьник, которого застали на краже сладостей из кухни.
— Я забочусь о своей школе, — буркнул он.
Тетушка Ли подбежала к нему и погрозила пальцем.
— Я вам голову разобью, если вы сделаете еще хоть шаг! Вы не далее чем вчера разговаривали с городским магистратом и пообещали сократить стычки между школами. А теперь лично собираетесь объявить войну Шицюаню? Вы что, ума лишились?
Ученики не двигались с места. Пусть Гуаньши был хозяином школы, все знали, кто тут на самом деле главный.
Все, кроме одного юного недоумка, который рискнул открыть рот.
— Но тетушка Ли, этим негодяям из Южного Креста нужно преподать урок.
Тетушка Ли бросила на него такой взгляд, что ученик застыл как вкопанный.
— Я разве с тобой разговариваю, Фень?
— Сейчас? Да. Ой. То есть нет.
— Ступай мыть уборную.
— Но Гиро уже… — Фень замолчал и опустил голову. — Хорошо, тетушка Ли.
Она вновь повернулась к Гуаньши:
— Если вы развяжете войну, магистрат закроет школу.
— Они чуть не убили моего старшего ученика! — взревел Гуаньши. — Что скажет лунный двор, если мы не отомстим? Я потеряю лицо!
— Потеряете лицо, но сохраните школу. Если Лунсянь дважды за один день полезет в драку, штраф будет наименьшей из ваших забот. — И тетушка Ли с силой ткнула Гуаньши ручкой метлы. — Синьдэ поправится. А вот за вас я не поручусь, если вы немедленно не уйдете и не займетесь своим делом.
Все стояли и ждали знака. Мастер Гуаньши замысловато выругался, сунул Конеубийцу Гвайе и вернулся в дом.
Так все и закончилось. Цзянь едва успел надеть защитный жилет, и вот уже пришлось его снимать. Остальные, ворча, делали то же самое.
Тетушка Ли стояла у ворот, словно стражник.
— Ну-ка, несите эти острые штуковины обратно в оружейную. Нечего устраивать беспорядок. Если я увижу, что посохи валяются где попало, все отправитесь мыть уборные! Гиро сможет отдыхать до конца года!
— Я буду очень… — начал Цзянь.
— Тебе никто не разрешал открывать поддувало! — тетушка Ли повысила голос. — Раз уж мы взялись за уборку, давайте заодно наведем порядок во дворе. Вымойте статуи, налейте в вазы свежую воду, подстригите изгороди! Я хочу, чтобы двор сверкал, как картинка. Ну, за работу!
Ученики взялись за дело — они убрали оружие в корзины и сложили защитные жилеты аккуратными стопками, а потом принялись старательно мести каменные плиты. Цзянь не возражал против такого наказания. Все это ему и так приходилось проделывать в одиночку. Ученики прилежно трудились во дворе, когда дверь лазарета открылась и вышла Михе. Она пробыла внутри меньше часа. Лицо у нее было серьезное, а перед платья выглядел так, словно она разделывала коровью тушу. Все в ужасе уставились на девушку.
— Это не моя кровь, — поспешно сказала Михе и, сообразив, что ее слова никого не успокоили, добавила: — Все не так страшно! Мне надо вернуться к мастеру Куи, но не беспокойтесь, Синьдэ поправится. Он отдыхает. Я натыкала в него иголок, чтобы снять боль. Не лезьте к нему. Я скоро вернусь, чтобы сменить иглы и повязки.
Ученики дружно вздохнули и принялись радостно хлопать друг друга по спине, как будто это они спасли Синьдэ. Не приходилось сомневаться, что старшего ученика очень любят в школе. Несколько человек поблагодарили Михе, но в основном все поздравляли друг друга. Цзянь наблюдал за своей приятельницей, которая взяла сумку и отправилась к воротам, огибая ликующих учеников. Слова девушки вовсе не соответствовали выражению ее лица. Вид у Михе был рассеянный
