Пионеры Сесила Родса.
Оставим геополитическую сторону проблемы. Создание всемирной империи – давняя мечта покорителей мира. Важно и значимо требование нации создать особый сверхэлитный отряд британцев, который полностью посвятил бы себя служению своему отечеству («может быть, одного из каждой тысячи, чьи помыслы и чувства соответствуют этой цели»). Таких людей – внедрять в школы, университеты, органы управления. Тренировать, тщательно учить, готовить, подвергая жестким испытаниям – а затем поставить на службу Родине. Иные назвали документ «ребяческим». Я бы обозначил оный как хартию укрепления Отечества (не путать с «Отечеством» хамелеонов). Речь шла о создании ордена высочайших профессионалов. В имени Родса было «что-то магическое». Киплинг называл его «послушником мечты». Шпенглер в «Закате Европы» увидел в Родсе знамение грядущего и поставил его в схеме истории «посредине между Наполеоном и людьми насилия ближайшего столетия».[285] Мы же назовем его просто – «романтиком Империи».
На земном шаре становилось все теснее. Весь мир оказывался местом жестоких схваток за довольно ограниченный массив благоприятных и ценных земель. Тут разыгрывались порой кровавые трагедии, достойные пера гениального Шекспира. Жизнь требовала идеологии, оправдывавшей процесс захвата земель.
Эту задачу выполнил Томас Мальтус (1766–1834), экономист и священник, создатель учения о народонаселении. Похоже, он не случайно появился на свет в Англии. Островная страна всегда испытывала определенные трудности в смысле создания условий для более или менее сносной жизни своих обитателей. Недостаток места и хорошей земли для сельскохозяйственных угодий, дикие нравы ее королей и аристократии, жестокие войны и религиозные распри – все это вынуждало англичан всерьез думать о проблемах жизненного пространства и населения.
Томас Мальтус родился в семье образованной.… Его отец учился в Королевском колледже в Оксфорде, который, правда, оставил в 1747 г., не получив ни диплома, ни степени. Он слыл поклонником философии XVIII века, пробовал себя на литературном поприще, писал статьи, был лично знаком с Юмом и Руссо (последний сделал его своим душеприказчиком). Мать Томаса, вероятно, рано умерла. В доме царила атмосфера полной свободы в духе laissez faire. Отец отдал воспитание сына в руки Ричарда Грэвса, автора «Духовного Дон Кихота» (сатиры против английских теологов). Затем юноша попал к мистеру Уэкфильду (Варрингтонская академия). Тот часто схватывался с Т. Пейном (автором «Века разума» и «Прав человека»). В общении с учеником он давал волю дискуссиям и спорам, любя повторять: «Величайшая услуга, которую может принести воспитатель молодому человеку, это научить его пользоваться своими собственными силами и вести к знанию постепенно, так, чтобы тот видел путь, которым он идет, и наслаждался сознанием своих способностей и своих успехов. Иначе могут выйти только куклы и полузнайки».
Мальтус учился в иезуитской коллегии в Кембридже, обнаружив немалые способности (пристрастие к языкам, истории, литературе, математике). В 1797 г. он получил степень магистра, стал адъюнкт-профессором в коллегии. Суть взглядов Мальтуса в следующем. Человек – существо ненасытное и алчное. Чем лучше условия его бытия, тем сильнее в нем половой инстинкт, те мощнее – стимул к размножению. Нищета, преступления, войны беды сдерживают рост населения. Не будь их, массы сметут все, увлекут страны в бездну перенаселения. Нищета и бедность – необходимые клапаны. Эти споры легли в основу мальтусовского «Опыта о законе народонаселения», увидевшего свет в 1798 году.[286]
Время, когда появилась на свет книга (напечатана анонимно), было «грозовым». Во Франции бушевали революционные страсти. В Англии разразился страшный неурожай (1795). Народ голодал, и даже в Лондоне толпы рабочих останавливали карету короля с кличем: «Хлеба, дайте нам хлеба!» Правительство судорожно ищет выход из тупика. Промышленная революция пока еще не давала тех плодов, которых все от нее ожидали. Власти стараются найти любую лазейку, чтобы хотя бы как-то оправдать эту преступную и страшную реальность. И тут появляется Мальтус, утешая правящие элиты: все естественно, никто из вас не виноват, дело, оказывается, лишь в безудержном половом инстинкте масс.
Если бы Господь решил вдруг одним мановением перста наполнить реки молоком, столы бедняков бесплатным хлебом, а кладовые знати отборным червонным золотом, то и тогда власть и буржуазия не возликовали бы так, как при появлении теории Мальтуса. Когда все настойчивее народ требует вернуть ему то, что им принадлежит ему по праву (свобода, капитал, собственность, права человека), а властям нечего и возразить, ибо идейно они были безоружны, вдруг появляется «научная теория» (во всей ее наглости и подлости), оправдывая гнет, нищету, эксплуатацию, бедствия низов. Для плутократов и эксплуататоров она явилась «манифестом антикоммунизма». Князь П. А. Кропоткин (1842–1921), думаю, не без оснований заметил в «Этике» (1922), что немногие книги имели такое вредное влияние на ход и развитие экономической мысли, как «Опыт об основах народонаселения» Т. Мальтуса. Возражая радикально-прогрессивному английскому мыслителю У. Годвину, тот утверждал, что равенство невозможно, а бедность большинства вызвана, якобы, вовсе не пороками буржуазного общественного строя, не чудовищными преступлениями и грабежом народа со стороны банкиров, президентов, знати, элит, а исключительно естественными биологическими причинами. Философия меньшинства облачена в форму «естественного закона». Какой великолепный подарок плутократам!
Кропоткин пишет: «Он говорил, что народонаселение увеличивается слишком быстро, что новым пришельцам нет места за общей трапезой и что этот закон не может быть изменен никакими преобразованиями общественного строя. Таким образом он дал богатым классам нечто вроде научного возражения против идеи равенства; а известно, что, хотя всякое владычество основано на силе, сила сама начинает колебаться, если более не поддерживается твердой верой в собственную правоту. Что же касается бедных классов, которые всегда чувствуют влияние идей, преобладающих в данное время среди зажиточных классов, то учение Мальтуса лишило их надежды на улучшение и поселило в них недоверие к обещаниям социальных реформаторов. По сие время многие самые смелые реформаторы не верят, чтобы было возможно удовлетворить возможности всех… Наука до сих пор держится учения Мальтуса, и политическая экономия основывает свои рассуждения на предпосылке о невозможности быстрого увеличения производства – невозможности, следовательно, удовлетворить потребности всех.… Мало того: даже в биологии (тесно связанной теперь с социологией) теория изменчивости видов нашла неожиданную поддержку в том, что Дарвин и Уоллес связали свою теорию с основной идеей Мальтуса, утверждая, что природных средств пропитания не хватает при быстром размножении животных и растений. Словом, теория Мальтуса, выражая в полунаучной форме тайные пожелания богатых классов, сделалась основанием целой системы практической философии, которой…проникнуты умы образованных сословий, и воздействовала (как бывает с практической философией) также на теоретическую философию нашего столетия».[287]
Труд детей на производстве.
Впрочем, эта сторона учения (при всей ее злободневности и актуальности) кажется нам не единственной. Наибольший интерес представляют другие обобщения. Так, он говорит о том, что все живые существа на Земле склонны размножаться быстрее, чем это допускается находящимся в их распоряжении количеством пищи. На это же обстоятельство указал доктор Франклин, отмечая, что пределом росту растений является их способность получить питание из почвы. Так же и с людьми… Если бы на Земле не было других обитателей, «достаточно было бы одного народа, например, английского, чтобы в несколько веков заселить ее». Человек подчиняется тем же законам, что животные и растения. Природа бережлива и скупа. Она не может нести на себе безмерно тяжкого груза человеческой «биомассы». Но если растения и животные не думают о пределах роста, и природа просто лишает их средств к существованию, то с людьми – сложнее. Не встреть размножение населения препятствий, оно удваивалось бы каждые 25 лет. Понятно, что такие темпы должны были бы привести катастрофе. Мальтус высказывает сомнения в отношении способности почв бесконечно обеспечивать людей более высокими урожаями и питанием. Что же делать? Остается уповать на достижения цивилизации, хотя тут есть свои пределы.
Понимая, что вольно или невольно он возрождает тезис Гоббса «Человек человеку волк», а это попросту говоря означает, что надо «перегрызть горло» сопернику, он заклинал, устрашившись «логического вывода»: «ни на одну минуту нельзя допустить в голову мысль об уничтожении и истреблении большей части жителей Азии и Африки». Но слова словами, а жизнь жизнью (с ее суровыми безжалостными законами). И тут у него вырывается убийственный вердикт в отношении иных «неполноценных рас». Поэтому Он говорит о том, что в Америке, где население будет несомненно расти, эта часть нового населения неминуемо должна будет оттеснить коренных жителей в глубь страны, пока наконец «раса их не исчезнет совершенно». Если бы Мальтус жил сегодня, он наверняка бы заявил, что «золотой миллиард» должен убрать с поверхности Земли все остальные расы. Мальтус ничуть не стесняясь заявляет: «Цивилизовать же различные племена татар и негров, и руководить их трудом, без сомнения, представляется делом долгим и трудным, успех которого, к тому же, изменчив и сомнителен».[288] Так что татарам России (и г-ну Шаймиеву) нужно очень крепко подумать над тем, с кем и как его народ пойдет в будущее (учитывая опыт решения проблем в Косово «цивилизаторами» из НАТО, равно как и «светлый путь» Чечни Дудаева).
