императора занозой сидела Русско-японская война. Прежде всего потому, что проиграна она была из-за этого разъедающего общество неверия в собственное Отечество и труднообъяснимое презрение к нему. Он долго разбирался сам, заставлял подчиненных искать причины столь позорного поражения и нашел неопровержимые, хоть и косвенные доказательства присутствия этой страшной болезни в штабах армии и флота.
Куропаткин и Рожественский не были ни трусами, ни полными идиотами. Но они, как и очень многие в стране, искренне считали, что победа России не нужна, что она только усилит самодержавие и не даст возможность провести демократические реформы западного образца, что поражение в войне – необходимое условие для прогресса и процветания. Дичь! Но так думали многие. Ленинский призыв к поражению правительства в войне родился не на пустом месте. Это была концентрированная точка зрения русской интеллигенции.
С чем-то подобным Сталин потом столкнулся в тридцатые в РККА и осатанел, безжалостно рубя налево и направо, выжигая каленым железом саму мысль о поражении Отечества как о благе. Жечь надо и сейчас. Но при отсутствии такой мощной и мотивированной службы, какой была НКВД, приходится играть гамбит, жертвуя инициативой, разрешая всяким политическим гешефтмахерам проявить себя, давая им ощущение собственной безнаказанности.
Приходится притворяться настоящим Николаем II, а самому наблюдать, фиксировать и копить силы, в том числе на невидимом фронте, перепроверяя информацию из различных источников – от лейб-жандармов Трепова, осведомителей Зубатова, разведчиков Лаврова, контрразведчиков Шершова, «инквизиторов» Дзержинского, боевиков Красина, информаторов Гучкова, финансистов Канкрина и прочих незаметных источников, позволяющих верифицировать данные, достаточные для принятия решений.
Сейчас все точки над «и» расставлены, капканы сработали, зверь попался в них всеми четырьмя лапами. Враг еще думает, что он на коне, что осталось приложить одно маленькое усилие, отправить дополнительно один корабль, батальон, затянуть последний город в водоворот бунта – и он победит, а Россия на коленях приползет просить пощады. Вражеские корабли рвутся в Черное море, к базам флота на Тихом океане, у Харбина и в Забайкалье гремят орудия… Но в этом раунде все решено.
Сейчас он озабочен не столько противостоянием с Британией и ее пятой колонной, сколько послевоенным устройством. Хорошее произведение требует эффектного начала и правильного, грамотного окончания. Мало победить в войне – важно выиграть мир. Предстоит финал под названием «Битва за британское наследство». В этом грандиозном действе монарх запланировал для России непривычную роль дирижера, а не участника. Такой партии он сам еще не исполнял, но без нее закрепить итоги успешных военных действий не получится. Слишком мощные и жадные хищники выглядывают из-за спины старушки Англии, разыграть их требуется цинично и безжалостно.
Кузеном Вилли заняться придется лично. Он так горит идеей колониальных приобретений, не понимая, что сила Германии совсем в другом! Надо помочь человеку закрыть гештальт, предоставить возможность потешить самолюбие, а заодно растащить немецкий потенциал по всему глобусу, не давая сконцентрироваться для «дранг нах остен».
Но при всем уважении к «сумрачному тевтонскому гению», он не главная головная боль. Основная угроза – за океаном. И разговаривать там не с кем. Переговоры с президентами и госсекретарями – пустая трата времени. Не они решают, кому жить, кому умереть. Не они направляют движение огромного корабля Соединенных Штатов. Все, касающееся Америки, решается не в Капитолии и не в Белом доме, а на острове Джекил. И от успеха русской разведки там зависит очень многое…
Остров Джекил
– Мария Александровна! Зная вашу азартную натуру, еще раз убедительно прошу: доставить груз – и сразу обратно, нигде не задерживаться, ни во что не ввязываться, ни с кем не общаться, – инструктировал Канкрин свою подопечную, пока матросы грузили в ялик гробообразный ящик с надписью «Инвентарь для гольфа». – Заложили заряд, отошли, взорвали – и сразу назад. Если в течение двух часов никаких известий от вас не поступает, мы начинаем штурм. – И лейтенант кивнул головой на прогулочную яхту, ощетинившуюся пушками-десятифунтовками (10 pounder mountain gun) и тупорылыми пулеметами Максима.
Маша покорно кивала, преданно глядя в глаза начальника, прогоняя комок, настойчиво подступающий к горлу. Операция была разработана просто, понятно и казалась идеальной. Обозначенный инвентарь был действительно заказан управляющим и должен был быть доставлен еще на прошлой неделе. Отправитель и получатель – реальные. День ясный. Погода спокойная. И все равно непонятное беспокойство не отступало.
«Наверно, я просто устала, – отмахнулась от тягостных дум Маша. – Ничего. Как обещал Саша, закончим – и сразу домой, на Родину!»
– Мария Александровна! – Канкрин досадливо морщился, видя, что напрасно сотрясает воздух. – Простите мое занудство, я просто обязан… Боже, что я несу… Маша, в свое время я обещал посодействовать решению вашего семейного вопроса и не имею права вас отпускать, не выполнив своего обещания.
Маша удивленно вздернула брови, а Канкрин обхватил ее за плечи и развернул на сто восемьдесят градусов в сторону худого, как жердь, и загорелого, как индеец, курьера с обветренным лицом жителя прерий. Он стоял растерянный и растрепанный, но был вполне узнаваем, даже потеряв привычную надменность и чопорность.
– Николай?!
– Маруся!
Оставшийся час перед отправкой и всю дорогу до острова он не отпускал руку своей супруги, рассказывая о побеге с Цейлона, устроенном Павлом Игнатьевым, о долгих поисках жены в России и за ее пределами и, наконец, о включении в группу Савинкова, в составе которой он был направлен в САСШ: благодаря своеобразному акценту Николай мало отличался от жителя юга Америки.
– Я был так удивлен, узнав, что моя благоверная обскакала меня в чинах! – качал головой штабс-капитан. – Подумать только – коллежский советник! Этак еще через пару лет я к тебе буду обращаться «ваше высокопревосходительство»!
– Пустое, Николай. – Опершись о его плечо, Маша мечтательно взирала на волны. – Ты же слышал, что написал император. В случае успешного проведения операции война закончится уже этим летом, и мы с тобой вернемся домой, где никому не будет дела ни до твоих, ни до моих подвигов. И пойду я учительствовать – рассказывать девчонкам и мальчишкам, как живут люди за тридевять земель и почему хорошо там, где нас нет…
Ялик мягко ткнулся в пристань, и Николай вернулся к своим обязанностям наемного носильщика, а Маша уверенным шагом направилась к главному зданию. Все как всегда, ничего необычного. Проверка молчаливым офис-менеджером содержимого ящиков, короткое распоряжение отнести все прибывшее имущество на задний двор, как раз к тем подвальным окнам, в которые надо опустить взрывчатку, оформление бумаг, подписи, квитанции…
– Миссис Мари! – Знакомый голос управляющего Нью-Йоркским офисом Рокфеллера был сахарным до такой степени, что девушку передернуло. – Не могли бы вы на секундочку подойти к
