Анютка еще раз приложила палец к губам, призывая нас с Олей к тишине. Мы выскользнули из комнаты и остановились перед кладовкой Арсюши. Анютка еле слышно постучала, и дверцы тут же распахнулись. Казалось, Арсений Гавриилович нас уже ждал, потому что был полностью одетым и сосредоточенным. Мы вышли из квартиры и нырнули в свежий предутренний воздух улицы.
По каким улицам мы шли, я даже не знала, как не знала, какая сила гнала вперед Анютку, которая упорно следовала только одной ей известным маршрутом. Мост, канал, еще мост, вот загулявший кот выскочил из подворотни и мигом исчез в тени домов. Снова канал и очередной мост. Двор, распахнувшаяся перед нами решетка ворот и скрипучая дверь в парадную. Темная лестничная клетка, грязный чердак и пологая крыша. А на крыше, в восходящем утреннем солнце хрупкая фигура женщины в нежно-голубом платье, которая стоит и смотрит на потрясающе красивый рассвет.
– Татьяна, – тихо позвала Анютка. – Тут тебя ищут.
Женщина повернулась, и мы увидели, какое у нее тонкое и красивое лицо. Наверное, именно такой запомнил ее муж перед тем, как уйти на войну, с которой живым не вернулся.
– Кто? – мелодичным голосом спросила она и тут увидела с нами Арсения Гаврииловича. – А, вы привели ангела. А я все думала, зачем Арсения Гаврииловича на землю послали. Мне пора, да?
Арсений Гавриилович, наверное, впервые за все свое пребывание на земле улыбнулся настолько искренне и открыто, что стало понятно: он совсем не страшный, а просто замученный и потерянный.
– Я искал вас, – сказал он. – Но не за тем, чтобы забрать вашу душу. Меня об этом попросили.
– Кто? – улыбнулась Татьяна. – Один из тех, кому я успела насолить при жизни? Да, таких было немало, я понимаю.
– Насколько я знаю, с претензией по поводу вашего проклятия выступил только один человек и ваша правнучка, – Арсений Гавриилович кивнул на меня, – с этим удачно разобралась. Другие претензии не предъявляли. Вас ищет Елисей.
Услышав это имя, Татьяна вздрогнула и отвернулась.
– Чушь, – сказала она почти с вызовом. – Этот человек не может меня искать. Это я ушла из своего родного города ради него, это я никогда в жизни не видела больше ни одной феи, потому что родные отреклись от меня за брак с обычным человеком. Это я рыдала у постоянно гаснущего очага, потому что наша единственная дочь была почти при смерти и я не могла оставить ее, чтобы принести дров. А мой муж в это время собирался на войну. У него долг, видите ли! Ушел и отдал свой долг! Вот и пусть идет, – спокойно, но твердо закончила и снова отвернулась, подставив свое лицо восходящим лучам солнца.
– У каждого свои обиды. – Ангел подошел к ней. – И каждый не прав по-своему. Ты считаешь жертвой, что вышла замуж за обычного человека? Но ведь тогда ты любила. И не ждала, что обычный человек будет способен на то, на что пошла ты. Он жил, как жил весь его род. И проигнорировать сражение он тоже не мог. Это ты пришла в их поселение, а не он поднялся в ваш город. И тогда ты рыдала, но любила и прощала. И ждала. Ждала до последнего. А ваша единственная и все же выжившая дочь бегала на дорогу и после твоей смерти – тоже ждала, что отец вернется с войны. Каждый день молилась, чтобы вы однажды встретились, пусть и на небесах. И она тоже ждет этого. До сих пор.
– Лина? – тихо спросила Татьяна.
– Лина. Думаю, она улыбнется, если вы преодолеете свои обиды и разочарования. Елисей ищет. Искал тебя триста лет и продолжает поиски. Как может, как умеет, но ищет. И любит.
Женщина закрыла лицо руками и присела на край крыши.
– Не могу, – прошептала она. – Не верю. Слишком много прошло времени.
– Да, время идет, – согласился ангел. – И у вас уже три взрослых праправнучки, в которых тесно переплелись твои и его черты. В каждой по-своему, но очень ярко. Они подтверждение того, что на этой земле вы все же тесно переплелись. Но он зовет тебя с собой. В вечность. Где будете только ты и он. И улыбающаяся Лина.
– Где он? – тихо спросила она.
Арсений Гавриилович лукаво посмотрел в нашу сторону.
– Так дома, – пожав плечами, сказала Оля. До этого мы не смели вмешиваться в разговор ангела и души, стоя молча в сторонке. – Спал, когда мы уходили. Он это… немного агрессивный был, жениха Маринкиного покалечил, пришлось на него сеть смирительную накинуть. Так что никуда он не денется. Ну, дом, может, и разнесет, но дальше все равно не убежит.
– Он всегда был вспыльчивым и упрямым, – улыбнулась Татьяна. – И потрясающим ювелиром, самым лучшим на всем морском побережье.
Да, настало время вернуть то, что обещали.
– Это тебе, – сказала я, протягивая брошь, которая всегда была со мной. – Он сделал ее для тебя, но не успел подарить. Велел перед смертью стеречь домовому, и тот честно нес вахту, пока мы не появились. С нами домовой не справился.
Осторожно взяв в призрачные руки брошь, женщина принялась ее разглядывать. Как она смогла удерживать вполне материальный предмет, оставалось загадкой, но Татьяна очень бережно проводила пальцами по каждому камешку янтаря и улыбалась.
– Да, это его работа, – наконец сказала она. – Спасибо.
– Извини, что не он сам отдал, – вступила Анютка. – Он сейчас нейтрализованный. Чтоб огненным мечом все не спалил вокруг.
– Чем? – удивилась женщина.
– Мечом огненным, – повторила я. – И сам полыхает, и моего будущего мужа чуть не угробил. Димку мне жалко, у меня на него свои планы.
– То есть, – слегка растягивая слова, начала она, – он все же проник в мой город и прошел посвящение?
И, увидев наши непонимающие взгляды, пояснила:
– Его всегда терзало, что мои родичи не захотели видеть в нем зятя. Он хотел быть достойным жены-феи и поклялся, что проникнет в мой родной город и пройдет огненное посвящение. И когда он станет пылающим воином, то моим родным нечего будет возразить. Получается, он сделал это?
– Получается, что да, – признала я. – Уж полыхает он так, что его мой простой смертный жених днем разглядел. И мечом размахивает, как буйнопомешанный.
Но Татьяна уже не слушала меня, полностью погрузившись в свои мысли.
– Отпустите его, – попросила она. – Я сама приду к нему. Я хочу увидеть его без свидетелей.
Ангел кивнул. Он свою миссию почти выполнил. Призрак сжал брошь в руке и растворился.
– Они обязательно встретятся, – улыбнулся Арсений Гавриилович. – Красивая будет нынче ночь.
Но до ночи было еще далеко. Над Питером еще только всходило солнце, то стыдливо прячась за громадой облаков, то выпуская на землю озорной лучик. Я расслабилась и отпустила ту нить, которой удерживала Елисея в «заточении». Надеюсь, Алена сумеет с ним справиться, если тот вздумает буянить. Ведьмой она была сильной.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
