Разумеется, Фрэнк ничего не ответил и даже не изменил позы. Казалось, всё, что его заботило сейчас, это крохотное пятнышко ржавчины у самой крестовины меча.
Глаза Мак-Дегайда стали наливаться кровью.
– Твой вкус на друзей с годами окончательно испортился, Броэнах! – заявил он мне. – Сдается мне, что твой спутник не только богохульник и лжец, но и трус!
– А мне сдается, эоратский мерин, что за все эти годы ты так и не научился пить, – попытался развеять шуткой напряжение я. – Брось задирать моего друга, он тебе не противник.
– Не-ет, погоди! – Дайре разошелся не на шутку. – Или пусть он признает, что трус и пустобрех, или я не успокоюсь, пока не скрещу с ним меч. Слышишь, ты?! Поднимайся на ноги!
Всё так же не меняя позы Фрэнк повернул голову и коротко выплюнул:
– Пошел прочь!
– Ах так?! – взревел Дайре, вскакивая на ноги и обнажая клинок. – Ну, иди сюда, собака! Я сделаю тебе новую татуировку, прямо на брюхе!
– Сам иди, пьяный дурак! – расхохотался в ответ мой спутник, одним пружинистым движением вскакивая на ноги. – Да только смотри, не поскользнись, кусок навоза!
– Фрэнк! – взревел я. – Не смей!
– Не лезь, Трен! – взвыл Дайре, бросаясь вперед. – Сейчас я…
Договорить ему помешал выпад, стремительный, как бросок гадюки. Роскошная небесно-голубая рубаха на груди эоратца тут же окрасилась кровью. Не обращая на рану никакого внимания, тот обрушил на Фрэнка град ударов. Впрочем, мой приятель даже не пошатнулся. С легкостью отразив их, он перехватил свой меч в левую руку, скользящим шагом поднырнул под клинок Дайре и с разворота двинул его локтем по зубам. Разбрызгивая с разбитых губ кровь, Мак-Дегайд отшатнулся, и тут кулак моего телохранителя, как молот, ударил его чуть пониже уха. Раздался сухой хруст, родственник Ронана рухнул на землю и затих.
Я с проклятием ринулся к нему. К счастью, несмотря на обилие крови, длинная резаная рана на груди оказалась неопасной, шея была цела и пульс бился ровно.
– Что ты наделал?!
Глаза воина опасно прищурились:
– Пусть благодарит Четырех, что он твой друг! Еще никому не сходило с рук в глаза назвать меня трусом и лжецом, Трен Мак-Нейл, запомни!
Что тут было делать? Я перевязал бесчувственного Мак-Дегайда и перенес в его колесницу, уложив со всем возможным удобством. Обнаженный меч я положил рядом, а под голову приятеля подсунул свой собственный плед, свернутый в валик. Конечно, правильнее было бы подождать, пока Дайре придет в себя, но кто-нибудь из его людей мог вернуться, а объясняться с горячими эоратцами мне совершенно не хотелось.
Всё это время Фрэнк не проронил ни слова и лишь наблюдал за мной. Саркастическая улыбка не сходила с его узких губ. В очередной раз поймав на себе его взгляд, я сердито проворчал:
– Ты, дружище, лихо приобретаешь себе врагов. Причем врагов опасных.
Вдевая ногу в стремя, воин усмехнулся:
– Может быть. Но я до сих пор стою на ногах, а они валяются брюхом кверху!
Герб. Воин
Всю дорогу до лагеря Увенчанного Рогами мы проделали почти молча. Я судорожно гадал, что же в моих словах послужило такой резкой перемене в отношении Мог Луйна ко мне. Был бы я сладкоголосым бардом, то сказал бы, что после внезапно наступившей оттепели так же внезапно ударили лютые морозы, сковав всё вокруг звенящим льдом. Но я не бард.
Лесной воин был со мной неизменно вежлив и предупредителен, щедро делился дорожными припасами, уступал лучшее место возле костра и так далее. И при этом я готов был поклясться чем угодно, что при первом моем предрассудительном движении (или, чем Всеблагие не шутят, даже мысли о таковом) он не станет медлить ни на миг.
Как бы там ни было, мы двигались стремительно и почти без остановок. Я мысленно скрипел зубами, провожая взглядом оленей или чувствуя совсем свежий запах кабанов: на такие пустяки, как охота, мой спутник явно не собирался отводить время, о чем скупо, но твердо заявил мне в первый же день пути. Так что я жевал на ходу вяленое мясо и твердокаменные лепешки, с завистью поглядывая на Волка, неизменно возвращавшегося из охотничьих вылазок довольным и сытым. К счастью, наш путь из-за подобной стремительности занял вдвое меньше времени, чем обычно, поэтому уже через четыре ночи мы входили в лагерь Увенчанного Рогами.
При первом же взгляде на это место я понял: ускользнуть отсюда незамеченным, да еще и в сопровождении Этайн, просто невозможно. М-да… Крепкий и высокий частокол дубовые ворота и обилие вооруженных до зубов воинов, поглядывавших на меня и Волка с нескрываемым любопытством. Впрочем, я тут же убедился, что слава о Мог Луйне, как о правой руке Властелина Лесов, нисколько не преувеличена, скорее наоборот. Ни один из лесных воинов, встретившихся нам на пути, не пошел дальше взглядов. Впрочем, может, дело было вовсе не в моем спутнике, а в Волке, то и дело прижимавшем уши и тихо, но внушительно порыкивавшем. Лесных воинов это весьма веселило, но подходить совсем близко они всё-таки не решались и даже отгоняли своих собак.
Как я и полагал, дом Увенчанного Рогами оказался в самом центре лагеря. От прочих строений он отличался разве что размерами. Ни украшений, ни стражи у входа – просто длинный одноэтажный сруб без единого окна, крытый плотно пригнанным тесом и проконопаченный белым мхом.
Решительно отдернув шкуры, служившие дверью, Мог Луйн пропустил меня вперед и слегка подтолкнул в спину.
– Нам прямо, – коротко пояснил он.
Миновав несколько погруженных в полумрак комнат, скупо освещенных факелами, мы приблизились к еще одному дверному проему. Эге, вот тут уже была охрана. Правда, состояла она всего из одного мужчины, зато какого! Даже среди окружающей нас дикой, скудной обстановки этот человек казался мне выходцем из далекого прошлого. В скупом свете чадящего на стене факела невозможно было определить наверняка, где заканчиваются его спутанные волосы и борода, а где начинаются грязные одежды из медвежьих шкур. Мужчина не был высок, скорее наоборот, но его грудная клетка поражала своей шириной, а длинные, спускавшиеся почти до колен руки, бугрились чудовищными мускулами. Даже мой поджарый и мускулистый спутник казался на фоне этого чудовища хрупким подростком.
Заметив нас, страж шагнул вперед, поднимая прислоненную к стене дубину, вдобавок к чудовищным размерам и тяжести усаженную звериными клыками и осколками кремня. Мог Луйн замедлил шаг, стараясь держаться на свету и не делать резких движений.
– Инген.
Зверовидный страж прищурил свой единственный налитый кровью глаз и глухо проревел:
– Мог Луйн!
– Повелитель у себя?
– Да. Кого ты привел?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
