Действительно, ходить туда-сюда ему было незачем. Но об отдыхе мы с Муртагом могли не вспоминать. Мы провели незабываемые часы, держа Джейми из последних сил заледеневшими руками, чтобы он не свалился за борт. Порывы ветра налетали то с одной стороны, то с другой, «Святую Цецилию» ежеминутно швыряло в непредсказуемом направлении, мы рисковали все втроем слететь со скользкой мокрой палубы.
– Черт бы тебя побрал, – прохрипела я, в пятидесятый раз отползая на безопасное расстояние от борта. – Я тебе не Флоренс Найтингейл, голубчик. Боюсь, мне придется принять решительные меры.
Я была уверена, что на моем месте озверела бы и сама Флоренс Найтингейл. Поэтому мы с Муртагом оттащили почти бесчувственное тело моего мужа в каюту, и я заставила его сделать несколько глотков настойки опия, разведенной водой.
– Ну вот, – сказала я. – Попробуй только избавиться от этого, дружок, и ты уснешь вечным сном.
– Я прослежу за этим, – угрожающе сказал Муртаг.
Джейми посмотрел на меня мутным, ничего не выражающим взглядом и покачнулся. Опий начинал действовать. Интересно, я не перестаралась с дозировкой?
– Тебе лучше поспать, во сне тебя не будет укачивать. К утру шторм утихнет, – я обнадеживала не его, а себя.
Джейми наконец заснул. Мы с Муртагом облегченно вздохнули и тоже завалились спать.
К утру ветер немного утих и стал дуть в одном направлении. Шхуна продолжала качаться на волнах, но качка стала менее сильной и менее беспорядочной. Капитан все еще не поднял парус, и мачта выглядела сиротливо голой, как дерево, лишившееся не только листьев, но и ветвей. Джейми продолжал спать, чему я была рада от всей души. Дыхание и пульс были ровными, жар все еще держался, но был не очень сильным.
– Ну что, капитан, когда следующая буря? – спросила я, завидев Дженкинса.
– Может, и обойдется, – ответил он задумчиво. – Но еще несколько дней ветер не уляжется. Нам это на руку – быстрее доберемся.
– Вы хотите сказать, что волны не утихнут еще несколько дней?! – Я пришла в ужас. – Боюсь, в этом случае мой муж не выживет. Похоже, Джейми – единственный шотландец, который страдает морской болезнью.
– Сочувствую, – кивнул капитан.
Я и сама себе сочувствовала. Несколько дней Джейми становилось все хуже и хуже. Он очень ослаб. Он не мог ничего есть, только пил воду и быстро терял силы.
Я не могла ему помочь. Оставалось только ждать, когда же мы наконец высадимся на твердую землю. И я считала дни. Благодаря сильному ветру мы быстро продвигались к нашей цели. Я наслаждалась тем, как шхуна скользит по воде, смотрела на бегущие по небу облака, любовалась морскими закатами. Все было прекрасно, если бы только меня не беспокоило состояние Джейми.
Наконец вдали показался берег Франции. В дымке виднелись высокие почти отвесные скалы, и из них как бы вырастал четкий силуэт аббатства, мощные стены которого напоминали крепость. За такими стенами хорошо скрываться. Они укроют от преследователей и защитят от врагов. Я почувствовала, как напряжение последних дней слабеет, сменяясь уверенностью в завтрашнем дне.
Мы приближались. Силуэт аббатства увеличивался и наполнялся объемом. Да, это было солидное сооружение. Настоящая крепость. Романская архитектура всегда производила на меня благоприятное впечатление, создавая такое же чувство спокойствия, как двухметровый мускулистый мужчина, идущий рядом. Аббатство Святой Анны строили на века и на совесть. Думаю, за его четырехсотлетнюю историю монахи с успехом выдержали не одну осаду, пуская из узких амбразур стрелы, а позже пули и выливая с крепостной стены на головы неприятелю горячую смолу.
Нас никто не ждал. Мы распрощались с капитаном Дженкинсом и не без труда поднялись по узкой тропке, пролегавшей по скалам. Джейми уже не мог идти сам, и мы с Муртагом взмокли, втаскивая наверх его исхудавшее, но все еще тяжелое тело. После нескольких дней, проведенных, на качающемся судне, мне казалось, что земля ходит ходуном у меня под ногами. Я то и дело останавливалась и встряхивала головой, чтобы избавиться от ощущения, что я сейчас кубарем покачусь в пропасть. Муртаг был подозрительно сосредоточенным, будто боролся с постоянным головокружением. Наверху мы наконец отдышались и осмотрелись. До ворот еще с километр. Вокруг – никого. Только чайки истошно кричат.
– Что у них там сейчас, заутреня или обедня? – спросила я, высматривая хоть одну живую душу. Муртаг посмотрел на меня как на дикарку:
– Все монахи сейчас заняты дневной работой. Им некогда гулять по берегу и высматривать, не приехал ли к ним кто-нибудь в гости.
– Напрасно, – сказала я. – А вдруг мы – вражеские разведчики? Тогда они пропали. Так можно прозевать и целую армию, высадившуюся на берег.
Муртаг неодобрительно хмыкнул.
– Может, ты сбегаешь предупредить их? – предложила я. – Вдвоем мы этого парня все равно не дотащим.
– Они нас заметили, – сказал Муртаг, глянув в сторону ворот.
Действительно, ворота открылись, из них вышли двое монахов. Оставалось только ждать, когда они до нас доберутся.
Они добрались до нас на удивление быстро, и уже минут через пятнадцать Джейми был уложен на носилки двумя угрюмыми неразговорчивыми монахами, которые до смешного смахивали на парочку бритых охранников какого-нибудь бизнесмена.
– Это племянник отца-настоятеля, – сообщил Муртаг на ломаном французском.
Монахи молча кивнули. Один из них пробормотал что-то неразборчивое, из чего я сделала вывод, что аббат ждет нас. Действительно, отец Симон, в миру Малкольм Фрэйзер, встречал нас у ворот. Он удивленно посмотрел на Муртага, на меня и на тело, лежавшее на носилках. Я решила ответить на его невысказанные вопросы, чтобы не затягивать неловкую паузу.
– Салют! – сказала я. – Этот скелет на носилках – ваш племянник Джейми. Надеюсь, вам удастся его откормить. А я – его жена, Джулия. По совместительству являюсь лечащим врачом семьи Фрэйзеров. Вы страдаете какими-нибудь заболеваниями, передающимися по наследству?
– Рад познакомиться, – медленно произнес Малкольм Фрэйзер, по-видимому, немного ошарашенный таким приветствием.
И нашу милую компанию поселили в крыле, предназначенном для гостей. Мы были единственными гостями. Меня немного смущало, что я буду жить в мужском монастыре, но оказалось, что это не так страшно. Я не причиняла никому неудобств, и мне тоже никто не мешал. В то же время я знала, что поблизости всегда кто-то есть, и если мне понадобится помощь, она придет незамедлительно.
Джейми положили в отдельной комнате, у его постели круглосуточно дежурили монахи. Они ухаживали за ним, как заправские медбратья. Я надеялась, что теперь он быстро пойдет на поправку. Прекрасный уход, монастырское красное вино и на редкость изысканная кухня должны поставить его на ноги. Уже через два дня Джейми стало немного лучше.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
