Сидевший на возвышении доктор Ингрэм, не веря ушам своим, покачивал головой.
Оратор взглянул на листик бумаги, который держал в руке.
– Вместе с несколькими другими членами нашего исполнительного совета я тут составил проект резолюции…
Кваратоне в своем закутке перестал слушать. Резолюция его уже мало интересовала. Содержание ее можно было заранее предсказать; к тому же текст можно будет достать и потом, если потребуется. Поэтому он сосредоточил все внимание на лицах сидевших внизу. Кваратоне они показались обыкновенными лицами в меру образованных людей. На них было написано облегчение. Облегчение, подумал Кваратоне, оттого, что отпала необходимость принимать те меры, к которым их призывал доктор Ингрэм, меры непривычные, обременительные. Громкие слова, высокопарно произнесенные в псевдодемократическом стиле, открыли выход из затруднительного положения. Совесть – она успокоится, зато не будет лишних неудобств. Правда, дело не обошлось без проявления робкого протеста – один из выступавших поддержал доктора Ингрэма, – но это была лишь капля в море.
Остальные же выступавшие лишь более или менее повторяли друг друга: «Я тут подготовил проект резолюции…»
Корреспондент почувствовал озноб – это напоминало ему, что, помимо прочих неудобств, он почти час просидел в вентиляционной трубе. Но его затея стоила того. Он теперь напишет живой очерк, а уж пусть редакторы в Нью-Йорке переписывают его в принятом стиле. И еще Кваратоне подумал, что на этой неделе его работа не будет зряшной.
Питер Макдермотт узнал о решении конгресса стоматологов продолжать свою работу почти сразу после того, как собрание in camera окончилось.
Понимая всю важность результатов собрания для отеля, он велел клерку из отдела обслуживания конгрессов дежурить у Салона дофина и немедленно сообщать обо всем, что удастся узнать. Буквально минуту назад клерк позвонил и сказал, что, судя по разговорам выходивших делегатов, предложение об отмене съезда провалилось.
Казалось, Питер должен был бы порадоваться за отель. Он же чувствовал себя крайне подавленным. Он представил себе, как воспринял это решение доктор Ингрэм, не получивший поддержки, несмотря на все свои доводы и всю свою прямоту.
В конечном счете, не без горечи вынужден был признать Питер, сбылись вчерашние циничные предсказания Уоррена Трента. Что ж, хозяина надо поставить об этом в известность.
Когда Питер вошел в приемную владельца отеля, расположенную в одной из комнат блока управления «Сент-Грегори», Кристина, оторвавшись от работы, подняла на него глаза. Теплая улыбка на ее лице напомнила Питеру, как ему хотелось поговорить с ней вчера.
– Хорошая была вечеринка? – поинтересовалась Кристина. Казалось, ее занимала некоторая растерянность Питера. – Или вы уже успели все забыть?
Он отрицательно покачал головой.
– Все было отлично. Хотя мне недоставало вас, да и сейчас я не очень ладно себя чувствую оттого, что забыл про нашу договоренность.
– Хватит об этом. Мы оба стали старше на двадцать четыре часа.
– Если вы свободны, быть может, мне удалось бы загладить свою вину сегодня.
– Просто отбоя нет от приглашений! – сказала Кристина. – Сегодня вечером я ужинаю с мистером Уэллсом.
Брови у Питера поползли вверх.
– Так, значит, он выздоровел.
– Да, но не настолько, чтобы выходить на улицу. Поэтому мы ужинаем в отеле. Если задержитесь на работе, может быть, присоединитесь к нам попозже?
– Если смогу, то приду. – И кивнув на закрытые двойные двери кабинета, он спросил:
– У.Т. на месте?
– Да, можете войти. Надеюсь только, что вы не идете к нему с разными проблемами. А то он сегодня утром что-то очень огорчен.
– Я принес новости, которые могут его приободрить. Стоматологи только что проголосовали против предложения покинуть отель. – И уже более сухо Питер добавил:
– Полагаю, вы читали нью-йоркские газеты.
– Да. Я бы сказала, что мы получили по заслугам.
Питер кивнул в знак согласия.
– Я просматривала и местную печать, – сказала Кристина. – Об этом ужасном уличном происшествии: пока ничего нового. А я не могу избавиться от мысли об этом.
– Я тоже, – в тон ей произнес Питер. У него перед глазами внезапно возникла картина, которую они видели три ночи тому назад: залитая светом, огражденная веревкой проезжая часть улицы и полицейские, ищущие улик, за которые можно было бы зацепиться. Интересно, удастся ли полиции напасть на след машины и водителя, сбившего людей. Вполне вероятно, что и машина и преступник давно находятся в безопасности и их не найти, хотя Питер надеялся, что это не так. Думая об этом преступлении, он невольно вспомнил и о другом. Не забыть бы спросить Огилви, есть ли какие-нибудь новости в связи с грабежом, который произошел в отеле. Кстати, удивительно, что начальник охраны до сих пор не доложил ему о ходе дела.
Еще раз улыбнувшись Кристине, Питер постучал в дверь кабинета Уоррена Трента и вошел.
Новость, принесенная Питером, как выяснилось, почти не произвела впечатления. Хозяин кивнул с отсутствующим видом, словно не желая отвлекаться от каких-то сугубо личных мыслей, в которые он был погружен.
Он вроде бы хотел что-то сказать – совсем по другому вопросу, как почувствовал Питер, – но внезапно передумал. Обменявшись с ним двумя-тремя словами, Питер вышел из кабинета.
А ведь Альберт Уэллс оказался провидцем, подумала Кристина, предсказал же он, что Питер Макдермотт предложит ей провести с ним вечер.
На секунду она пожалела, что преднамеренно сделала так, чтобы быть занятой.
Разговор с Питером напомнил Кристине об уловке, придуманной ею вчера, чтобы избавить Альберта Уэллса от больших затрат вечером. Она позвонила Максу – метрдотелю главного ресторанного зала.
– Макс, ваши вечерние цены просто возмутительны, – сказала Кр истина.
– Не я их устанавливаю, мисс Фрэнсис. Правда, иногда я об этом жалею.
– В последнее время у вас что-то не особенно людно, не так ли?
– В иные вечера, – ответил метрдотель, – я чувствую себя, как Ливингстон, который дожидается Стэнли на бескрайних просторах Африки.
Знаете, мисс Фрэнсис, люди становятся все умнее. Они уже поняли, что в гостиницах, вроде нашей, – одна центральная кухня и что, в какой из ресторанов ни пойди, везде блюда одни и те же и приготовлены они одними и теми же поварами. Так не лучше ли посидеть в другом месте, где подешевле, даже если обслуживание там и не на высоте?
– У меня есть друг, – сказала Кристина, – который любит, когда хорошо обслуживают. Это пожилой джентльмен по имени Альберт Уэллс. Я хочу, чтобы вы, Макс, проследили за счетом – пусть он будет не слишком большой, но и не слишком маленький, иначе он почувствует подвох. А разницу отнесите на мой счет.
– О!.. Такую девушку я и сам не отказался бы иметь в приятельницах, усмехнулся метрдотель.
– Ну нет, Макс, – парировала Кристина, – со мной этот номер у вас не прошел бы. Ведь всем известно, что вы один из двух самых богатых людей у нас в отеле.
– Кто же второй?
– Не Херби ли Чэндлер?
– Вы не делаете мне чести, ставя его имя рядом с моим.
– Так вы позаботитесь о мистере Уэллсе?
– Мисс Фрэнсис, когда мы подадим ему счет, он подумает, что ел в закусочной-автомате.
Кристина смеясь положила трубку: она не сомневалась, что Макс разрешит поставленную перед ним задачу с так-том и чувством меры.
Не церя глазам своим, кипя от ярости, Питер во второй раз медленно перечитал оставленную Огилви записку.
Записка лежала у него на столе, когда он вернулся после короткой беседы с Уорреном Трентом.
Судя по дате и времени, Огилви написал ее вчера ночью и оставил у себя в кабинете до прихода служащего, разносящего внутреннюю почту. Ясно было и то, что Огилви не случайно написал записку именно в это время и отправил ее таким способом, чтобы Питер, когда получит ее, не мог тотчас же что-либо предпринять.
Записка гласила:
"Мистеру Питеру Макдермотту
Предмет: Отпуск за свой счет.
Я, нижеподписавшийся, смею уведомить, что беру отпуск сроком на четыре дня, начиная с сегодняшнего. Эти дни я беру из семи причитающихся мне свободных дней по личным, не терпящим отлагательства причинам.
У.Финеган, заместитель начальника охраны, в курсе дела об ограблении, принятых мерах и т.д. Может быть вызван и для решения всех других проблем, какие возникнут.
Нижеподписавшийся приступит к исполнению служебных обязанностей в будущий понедельник.
Искренне ваш
Т.И.Огилви, начальник охраны отеля".
Питер с возмущением подумал, что ведь и суток не прошло с тех пор, как Огилви пришел к выводу, что, по всей видимости, в «Сент-Грегори» орудует профессиональный гостиничный вор. Тогда Питер настоятельно просил начальника охраны переселиться на несколько дней в отель, но толстяк отклонил это предложение. Должно быть, Огилви в тот момент уже знал, что возьмет отгул через несколько часов, но предпочел промолчать. Почему?
