— Почему не пожертвовать Койотом ради Искателя?
Она качает головой и слегка улыбается: ее зубы поблескивают.
— Потому что ты Эхо, вот почему.
Взрыв ее смеха гремит в небе, оглушая нас с Дэйсом. Затем она добавляет:
— Раз ты Эхо, твоя судьба не только странная, но и разделенная.
Она кивает на меня.
— Что еще за Эхо? — беспокоится Дэйс. — К чему ты клонишь?
Хранительница усмехается. Сейчас она настолько соблазнительна, что от нее невозможно оторваться. Богиня опять подходит к Дэйсу, берет его лицо в свои ладони, прижимается лбом к его лбу и шепчет:
— Это предстоит узнать вам обоим. Но помни — я буду следить за тобой. Как увлекательно!
Она отпускает Дэйса и делает шаг в сторону Рихтеров.
— А чьи души украли они? — осведомляется она.
— Понятия не имею, — признаюсь я. — Но их жертвам здесь не место. Если души не смогут соединиться с телом, если не будет загробной жизни, к которой они стремятся, то каким образом их кости найдут дорогу сюда?
Я ловлю ее взгляд, и будто что-то щелкает в ее мозгах. Неужели я убедила ее в правильности своих суждений? Но, может, я принимаю желаемое за действительное? Выражение ее лица смутно и неясно, а настроение — изменчиво. Надо приготовиться к любой ее реакции. Она отворачивается, сосредотачивается на своих змеях и кричит им:
— Извлекайте их! Освобождайте души! Оставьте мне кости!
Рептилии бросаются на землю. Они извиваются с невероятной скоростью, подползают к рихтеровской нежити, запрыгивают им в пасти и ползут обратно с бесчисленными белыми сферами, которые тут же выплевывают. Души подпрыгивают в воздух, поднимаются и исчезают. Они отправляются на поиски своих владельцев — тех несчастных, которые были на фотографиях. А тела Рихтеров теряют энергию и уменьшаются, превращаясь в кучу старых костей и праха.
Когда остается один Рихтер, богиня произносит:
— Не желаешь взять на себя такую честь?
Я киваю. Хранительница отрывает змею от своей юбки и кидает ее мне. Рептилия очень похожа на ту, которая пугала меня во сне и похитила душу Дэйса. Но это извлечение будет успешным. Я не сломаюсь в самый ответственный момент.
Богиня хватает огромного зомби, ее изящные пальцы вцепляются ему в волосы, отводя его голову назад. Дэйс раздвигает его челюсти, и я запускаю змею внутрь. Мое сердце стучит как безумное, и я молюсь за Палому. И с восторгом вижу, как змея появляется с сияющим шаром, нежно зажатым у нее в зубах. Душа абуэлы опускается мне на ладони, и меня поражает, насколько она легка и воздушна. Хранительница свистящим голосом шепчет мне на ухо:
— Ты получила что хотела? Теперь уходи!
Ее лицо снова превращается в череп, когда она собирает кости вокруг себя. Я повинуюсь ей, но напоследок говорю:
— И еще. Не знаю, куда они разбежались, но они точно где-то рядом.
Но Хранительница встает на колени перед костями, складывает их, сортирует, игнорируя меня.
— Неважно, — заявляет она, когда мы с Дэйсом отдаляемся на некоторое расстояние. — Я начну следить за ними, впрочем, как и за вами. Это будет отличное зрелище, я уверена. Эхо и Искатель. — Богиня смеется, любуясь своими сокровищами. — Ну кто бы мог подумать?
Глава 52
Под руководством Ворона мы направляемся к Волку. Моя тревога спадает, когда я вижу, что он жив: дышит и с грехом пополам держится.
— Спасибо Верной Ноге, — бормочет Дэйс. — Но без души он не слишком преуспел. Все зависит от тебя. Ты делала такое прежде?
Отрицательно качаю головой, в задумчивости покусывая губу. Я хорошо знаю, насколько велик риск. Провалить дело — значит потерять Палому, и на этот вариант я не согласна.
— А ты? — спрашиваю я ослабевшим голосом.
— Нет, — искренне отвечает он. — Такое мне не по плечу.
— Как же быть? — вздыхаю я.
— Полагаю, ты должна следовать своей интуиции, — спокойно произносит Дэйс.
Я встречаюсь с ним взглядом, и мои сомнения улетучиваются.
Палома часто повторяла: мой дар является частью моего родового наследия, генеалогического древа Сантос. Мудрость спрятана внутри меня, и от меня требуется просто прислушаться к себе, чтобы разбудить ее.
— Открой Волку рот, — вырывается у меня.
Я помню, как Рихтеры поглощали души, и те бедняги, похоже, пережили это безо всякого вреда. Ну, а Волк — истинный тотем Паломы. Вдруг вливание энергии спасет и его? Мерцающие лиловые зрачки Ворона подтверждают: я не ошиблась.
— Быстрее! — уверенно говорю я, наблюдая за действиями Дэйса.
Он осмотрительно отодвигается, когда я подношу руки к раззявленной пасти зверя и осторожно помещаю туда душу абуэлы. Потом Дэйс обнимает меня за плечи, и мы ждем хоть какого-то признака жизни. Нас переполняет облегчение, когда уши Волка встают торчком, веки приподнимаются, хвост тяжело стучит по земле. Он пытается подняться, издавая долгий, заунывный вой.
— Можно? — Дэйс заботливо наклоняется к хищнику.
Его вопрос — куда серьезнее, чем кажется. Он означает, достаточно ли я доверяю Дэйсу, чтобы препоручить ему тотем Паломы? Впущу ли я брата-близнеца Кейда в свой мир и отдам ему свое сердце? Я на миг зажмуриваюсь, чтобы узреть во тьме свет, как делают Искатели. Я отгораживаюсь от всего поверхностного. И меня переполняют те же самые ощущения, что и в самый первый раз, когда я столкнулась с Дэйсом: доброта, сострадание и беззаветная любовь. И все это направлено на меня. Я киваю в знак согласия. Не нужно ни о чем его спрашивать или отталкивать. Его душа чиста и прекрасна. Дэйс — Белое Перо, а рихтеровская черточка — не более чем «техническая» сторона дела.
Он берет Волка на руки и ведет меня сквозь заросли на поляну.
— Поскольку ты мне веришь, я тебе тоже. — Дэйс серьезен, как никогда. — Мы вернемся в Срединный мир через священный портал и сразу окажемся в резервации. Тайная тропа позволит нам добраться до Паломы очень быстро. Дайра, никогда никому не рассказывай об этом маршруте.
— Конечно.
Я зачарованно смотрю вперед — энергия там гораздо бледнее и свет сияет чуть ярче. Не успеваю опомниться, как нас уже уносит радостный водоворот силы — он вертит, кружит и наконец кидает нас прямо в можжевельник. Это те самые кривые кусты, которые я заметила, когда мы с Чэем катались на лошадях. Тогда Чэй прервал прогулку и повернул назад. Что ж, он был прав, я была не готова к магическому вихрю, но сейчас у меня вроде бы все получилось.
Мы бросаемся к индейскому саманному домику. При виде нас Чепи ахает, прижимая руки к сердцу, а Чэй падает на стул. Верная Нога и его ученик торопят нас в комнату, где на постели распростерлась Палома.
