– А Глухарев слышал, как примерно то же самое сказала совсем другая – Диана! И говорила она почти исключительно матом, так что добрейший Юрий Григорьевич мне пожаловался, что у него за две минуты, пока он слышал этот разговор, все уши завяли. Ирина Стратонова матом выражается?
– Нет, никогда не слышал! – признался Гуров. – И никогда бы не подумал, что она на это способна.
– Вот видишь! Так что здесь нет ошибки. Просто так совпало, что мать и дочь почти в одно и то же время проводили похожие инструктажи со своими подчиненными.
– Да, действительно интересный факт! – согласился Лев, обдумывая услышанное. – В моем случае Ирина Сергеевна, как мне показалось, беседовала с Капраловым. А Диана с кем? Со своим женихом?
– Я тоже так подумал. Но, когда я задал этот вопрос садовнику, тот категорично заявил, что мужской голос принадлежал точно не Клочкову. Кому, он сказать затруднился, но ручался, что не спортсмену.
– Так-так-так… – пробормотал Гуров. – Что же у нас получается? Ирина Сергеевна и ее дочь в одно время проводят инструктажи со своими подчиненными и ставят перед ними одинаковые задачи – чтобы они перешли к решительным действиям. Капралов после этого идет в спальню убитого охранника Цыплакова, чтобы… Чтобы что? Ну, скажем, найти там какие-то улики или спрятанные документы… Но вместо этого находит там убийцу, который, между прочим, рылся в вещах Цыплакова. И этот убийца, скорее всего, был собеседником Дианы и получил приказ перейти к решительным действиям. Кто это был? Явно не водитель и не охранник Алексей – они с Дианой на ножах. Значит, это или второй оставшийся в живых охранник, Худяков, или повар Молотков. А ее жених в это время бродит вокруг дома… Примем это как рабочую версию.
– Хочу сказать, что я никак не могу поверить в виновность повара, – заметил Крячко. – Я долго с ним разговаривал и составил представление о нем. Поверь моему опыту, повар Молотков здесь ни при чем. И вообще, знаешь, чем нам надо заняться? Уже понятно, что здесь, в доме, есть две враждующие группы, и следует распределить, кто в какую группу входит.
– Согласен, – кивнул Гуров. – Давай разложим. Очевидно, что Диана и ее жених входят в одну группу, а водитель Бурилкин и секретарь Верховский – в другую. Теперь надо распределить остальных. И в первую очередь Ирину Сергеевну. А может, она вместе с покойным Капраловым составляла третью группу? Может, тут расклад еще сложнее?
– Ну, это только ты сам можешь решить, – сказал Крячко. – Ты тут дольше меня, больше их всех наблюдал.
– Наблюдал, наблюдал… – пробормотал Гуров. Он остановился, пристально глядя в одну точку, словно мыслями находился далеко отсюда, а потом решительно произнес:
– Нет, вряд ли существует третья группа. Капралов и Верховский все время действовали вместе, у них не было ни малейших разногласий. Напротив, все говорило о том, что они – единомышленники. Между тем Капралов явно был человеком Ирины Стратоновой. Значит, они оба принадлежали к той же группе, что Бурилкин и Верховский. А еще к ней принадлежит охранник Алексей Корнюхин, избивший Соболя. Итак, что же получается? На одной стороне – Верховский, водитель Бурилкин, Ирина Сергеевна Стратонова и охранник Корнюхин. До сегодняшней ночи в эту группу входил также управляющий Капралов. На другой стороне – Диана Стратонова, ее жених Никита Клочков и управляющий банком Соболь. И к этой же группе принадлежал погибший охранник Цыплаков, который пытался заставить горничную отравить Стратонова.
– Может, туда же входит и этот бизнесмен, Сотников? – предположил Крячко.
– Не знаю… Вряд ли, – с сомнением покачал головой Лев. – Из разговора с Сотниковым у меня сложилось впечатление, что он здесь – один из самых разумных людей и что он ни на чьей стороне. Остаются еще охранник Худяков, повар, садовник, горничная Настя… А главное – остается сам хозяин усадьбы Аркадий Семенович. Вот он на чьей стороне?
– Да, для нас это самый важный вопрос, – заметил Крячко. – В конце концов, нас сюда прислали не разбираться в их отношениях, не головоломки разгадывать, а защитить этого самого Стратонова от всех его врагов. В какую бы группировку они ни входили.
– Тут ты прав на сто двадцать процентов, – ответил Гуров. – Сам Стратонов отрицает тот факт, что в его окружении существует раскол и что часть его родственников и подчиненных готова вцепиться в глотку другой части. Нам надо выяснить следующее. Правильно ли мы определили состав соперничающих группировок? Нет ли ошибки в наших выводах? Затем: чего хочет добиться та и другая стороны? И, наконец, с какой стороны исходит угроза для Стратонова и как ее предотвратить?
– Все правильно, только как это сделать?
– Вот на этот счет у меня возник один план, – сказал Гуров. – Его можно назвать «Бросание камней по кустам».
– Камни по кустам? – переспросил Крячко. – А, значит, ты хочешь создать видимость каких-то действий или событий и посмотреть, как на это будут реагировать те и другие?
– Совершенно верно. Надо создать видимость каких-то активных действий с нашей стороны. При этом кого-то придется использовать как подсадную утку. Но кого?
– Ну, меня, наверное, я человек новый, никто меня толком не знает…
– Можно тебя, можно меня, – согласился Лев, – а можно кого-то из нейтральных, например, повара, садовника, горничную… Или, скажем, бизнесмена Сотникова с его секретаршей… Главное – хорошо все продумать, предусмотреть все возможные реакции как с той, так и с другой стороны. Это – наш единственный шанс раскрыть уже совершенные здесь преступления, а также предотвратить новые!
Глава 22
Ближе к обеду из Пензы прибыла вызванная Гуровым полицейская машина с неизменным капитаном Куликовым. С ним приехали медицинский эксперт и двое криминалистов. Впрочем, работы у них оказалось немного: место преступления уже было осмотрено Гуровым и Крячко, заснято, свидетели допрошены, и все эти следственные действия были запротоколированы. Сыщики сдали приехавшим коллегам найденные на месте преступления гильзы, сделанные снимки и протоколы допросов свидетелей.
– Но я все равно должен буду допросить всех, живущих в доме, – заявил Гурову капитан. – Сами понимаете – таков порядок.
– Да, конечно, я понимаю, – сочувственно кивнул Гуров.
– Третье убийство за какие-то трое суток! – в сердцах воскликнул Куликов. – И на этот раз очевидно, что его совершил кто-то, живущий в доме! А тут вон какие люди живут! Ну, охранники, повар, горничная – это ладно. Но тут ведь банкиры, и дочь, и жених этот, известный спортсмен… Кто мне санкцию на их арест даст, если потребуется? А ведь мне надо будет вести следствие, представлять результаты в прокуратуру! С меня начальство каждый день будет спрашивать: что сделано? Кто задержан? Вот скажите, товарищ полковник, вы кого-то подозреваете? Есть какая-то нить, за которую можно уцепиться?
– Честно скажу, капитан, как на духу: нет у меня никакой нити, – признался Гуров.
– Но вы ведь не будете тут сидеть сложа руки? Вы постараетесь что-то выяснить? – с надеждой в голосе спросил капитан.
– Нет, сидеть я не буду, – пообещал Лев, – постараюсь найти преступника – или преступников, если их несколько. И все результаты нашей работы вместе с полковником Крячко мы обязательно тебе передадим.
– Ну, тогда я буду на вас надеяться! – сказал Куликов, уже несколько приободренный.
Когда полицейские уехали, обитатели поместья собрались в столовой – наступило время обеда. Если гибель двух охранников, Чуркина и Цыплакова, прошла как-то незаметно, то гибель управляющего произвела впечатление на гостей Аркадия Стратонова. Все явились в столовую в черном или (как, например, оба сыщика) с траурными лентами на рукавах. Стратонов произнес короткую речь, посвященную покойному, его качествам, его роли в жизни поместья, а затем объявил минуту молчания.
Наконец приступили к еде, но во время обеда говорили так же мало. После обеда Стратонов попросил присутствующих не расходиться и сделал ряд объявлений. Прежде всего сообщил, что обязанности управляющего он возложил на своего секретаря Верховского.
– Разумеется, это не навсегда, это не более чем вынужденная и временная мера, – пояснил олигарх. – Владимир будет исполнять эти обязанности лишь до нашего возвращения в Москву. А это возвращение я не намерен откладывать надолго. Уже в понедельник, 29 сентября, мы уезжаем. Я уже позвонил Юрию Гавриловичу в нашу московскую усадьбу, чтобы он все приготовил к нашему возвращению. Так что еще три дня подышим здешним целебным воздухом, полюбуемся пейзажами – и назад, в Москву.
Гуров заметил, как при этих словах некоторые из сидевших за столом обменялись быстрыми взглядами.
После обеда все разбрелись по своим делам. Сыщики тоже разделились. Гуров уселся в шезлонге недалеко от ворот, в тени росшей здесь огромной ели, а Стас Крячко принялся энергично бродить по дому, по его подсобным помещениям. Он побывал на кухне, в дежурке, откуда охранники открывали и закрывали ворота, в гладильной, где Настя готовила новую партию постельного белья, которое она собиралась вечером заменить во всех комнатах… Успел заглянуть и в сторожку садовника Глухарева. Проделав все эти сложные движения, он вышел из дома и присоединился к Гурову – поставил рядом с ним кресло и тоже уселся в тени.
