— Пожалуйста, — мой голос все ещё звучит глухо, — не трогай ма-магистра… наверняка он специально расставил ловушку на живца, и…
Алтер Роум, вжатый в стену неведомой силой, выглядит скорее заинтересованным, чем испуганным.
Глава 18.4.
— Дайана-а, — ласково тянет знакомый голос с глубокими бархатными нотками. Меня прижимают к одоспешенному телу так, как будто боятся, что я сейчас рассыплюсь, — пожалуйста, будь добра, больше никогда не устраивай мне таких потрясений. Иначе отныне ты везде будешь ходить со мной. Или я дождусь, когда ты станешь маленькой чешуйчатой змейкой – и буду носить тебя в виде дорогого мне браслетика. Я буду очень заботливым женихом. Очень.
Женихом?! Вот так сразу? Сердце почему-то подпрыгивает. Горло сжимает.
Я поднимаю лицо. Заплаканное, наверняка все серо-зеленое от усталости и потрясений. Красавица.
— Вы очень быстро меняете свои решения, Ваше… Высочество, — подбираю обращение я.
— Нет, решений я как раз не меняю, — окутал прохладой звенящий, волной переливающийся голос, — не меняет? С чего бы вдруг?
— Я, — челюсти вдруг сводит.
Тело мелко-мелко подрагивает. Голова кружится, меня трясет от накатившего облегчения. Я даже не подозревала, не понимала, насколько была напряжена. Из глаз снова текут слезы. С тех пор, как я попала в этот мир – почти запретила себе плакать. Нет, бывало, конечно, но… тут волной накатило.
Горячая ладонь прижалась к моей спине. А потом меня перехватили поудобнее на руки и понесли куда-то вперед, мерно покачивая, без видимого неудобства.
— Метели скажи, чтобы мне на глаза не показывался, человек. Иначе ему никакая первородная кровь не поможет. И сам уходи отсюда. Здесь тебе не место.
Я видела, как за нашими спинами менялось пространство. Как стены покрывало серебряное крошево с черными искрами. Как темный камень алтаря дрожал и светился. Плавился, как глина под руками. Как вспыхнули ещё ярче светильники, как они приняли вид сияющих клинков, чья рукоять пылала пламенем.
Как стремительно покрыл поверхность пола незнакомый мне, серебристо-зеленый с мелкими фиолетовыми цветочками мох. И как из ниоткуда вдоль всего зала и по бокам от появившейся темно-зеленой дорожки встали молчаливые статуи рыцарей в незнакомых узорчатых доспехах.
Я ещё слышала, как за спиной затейливо ругается магистр, как он с грохотом приземляется на пол и чуть ли не бегом устремляется за нами к выходу, а потом все утонуло в алом сиянии очередного перехода.
И мы оказались в уже знакомых мне покоях. Я помнила их – как-то просыпалась уже однажды здесь. И не так давно… А, кажется, что вечность назад было.
А потом под нами едва слышно прогнулась кровать, дрогнула – и меня прижали крепче. Ещё крепче. Так, что воздуха в легких почти не осталось. Щеки все ещё горели от холода, пальцы вцепились против воли в плечи Ллиошэса. Я цеплялась за него, как мелкий опоссум за мать. Всеми когтями, так, что хотелось в эту секунду никогда не отлепляться.
Но вместо этого я выдохнула, стараясь продышаться. Вздохнула, медленно набирая в легкие воздух. Снова. И так несколько раз, пока не уверила себя, что прощаться с обедом, который и так состоял из пары бутербродов – пока не стоит.
— Странно, что когда этот псих учился, его не отсеяли. Он же наверняка уже тогда отличался от других не в лучшую сторону. Жаль, что ещё на Земле не сгинул, — пробормотала, вдыхая запах какой-то незнакомой горьковатой травы и стали, которой пропиталась чужая одежда.
Вопрос о том, где сейчас этот безумец и не утащили ли его случайно подручные Лли – или мне показалось – пока оставался открытым.
— Он безумен, но гениален в своем роде. Впрочем, это ему не поможет. Я слышал, ты хотела отвесить этому существу пару пинков. Увы, к сожалению, вынужден лишить тебя такого удовольствия, Дайана. Надеюсь, ты не обидишься, — чужая ладонь, как будто неловко и одновременно с этим уверенно легла на мою голову.
А потом Вечный принц, великий полководец, кровожадный гений и просто местное легендарное чудовище медленно провел пальцами по моим волосам, перебирая их этими самыми когтями.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Шурх. Шурх. Шурх. Туда-сюда. Туда-сюда. И так до тех пор, пока дрожь в моем теле не утихла.
После этого горячая ладонь, словно в каком-то ритуальном жесте, коснулась моей щеки. Сильные длинные пальцы обхватили подбородок, заставляя задрать голову. А потом меня поцеловали. Жадно, бережно, уверенно. Так же уверенно, как он делал совершенно все.
Твердые губы обхватили мои, язык легко прошелся по контуру, проник внутрь, дразнясь. По телу пробежала новая волна дрожи. Жарко. Снова слишком жарко – но уже потому, что жар исходит от меня самой. Я не привыкла нравиться. Не привыкла, что ко мне вообще могут относиться как-то иначе, кроме как с раздражением или жалостью, которую я не выносила.
Но этот мужчина не отводил глаза. Не пытался «не обращать внимания» на мелкие шрамики. Он их просто не видел. А в багровых глазах я видела себя – но не растрепанную девицу с обветренными губами и горящими некрасивыми пятнами щеками. Нет. Я видела кого-то другого. Тонкую. Светловолосую. Какую-то невыразимо сказочную, до защемившего сердца, принцессу.
Принцесса смотрела на свое чудовище восхищенными глазами, в которых жила… любовь?! А чудовище пило эту любовь, довольно урча, наслаждаясь ею, казалось, полностью ей отдаваясь.
Красота в глазах того, кому ты истинно дорог. Когда-то я не понимала, как такое может быть. А теперь осознала полностью и бесповоротно. И чувство, которое жило и дышало в груди, уже невозможно было сдерживать. И молчать тоже было невозможно.
И, когда губы начали болеть, а в груди поселился мягкий пуховой клубок, а меня на мгновение отпустили, продолжая как будто бессознательно поглаживать по спине, я не выдержала:
— Я люблю вас… тебя…
Знак на груди окатил волной жара, от которой перед глазами все завертелось.
Стало нестерпимо стыдно. Так, что глаз поднимать не хотелось, а хотелось просто развернуться – и сбежать. И вместе с тем было радостно. Светло-светло на душе. Как будто все шло именно так, и должно быть. Только так. Безоговорочно.
Я не ждала никаких ответных признаний. Даже после всего, что было… хотя что же было? Помощь? Уже неоднократная? Спасение жизни? Забота? Так, как этот деймар мог и умел. Так, как умел только Ллиошэс. Я понимала его. И принимала его таким, каким он был. Полностью. Вместе с острыми ушами, непростым характером, огромным багажом прошлого и тайн.
Но нужно ли было ему мое принятие?
Вот только выпутаться из цепких рук и сбежать не удалось.
Миг – и я снова сижу на его коленях, а меня крепко и уверенно прижимают к себе. Только на этот раз настойчивые губы щекотали висок. А деймар… в багровых глазах играло пламя. Такое жаркое, такое невероятно значимое для меня.
Сухие губы шевельнулись, и я расслышала сквозь звон в ушах:
— Ты моя, Дайана. И всегда будешь моей, языкастая снежинка. Но вопрос о том, стоит ли тебя приковать ко мне – остается открытым. Запомни. Мы единое целое.
Ошеломлённый разум попытался вяло воспротивиться такой диктатуре.
— Ты здесь, — мою ладонь взяли – и приложили к груди, где медленно и мерно стучало сердце Принца Крови, — запомни это. Я не хочу, чтобы оно болело. Это неприятно. И тем более не хочу, чтобы перестало биться. Без тебя.
Багровые глаза смотрели на меня с непривычной серьезностью и странной пугающей нежностью.
— Я здесь, — его ладонь накрыла мою грудь напротив сердца, — запомни это. И не мотай древнему деймару нервы на клубок, чудовище мое.
Я что-то не поняла, кто из нас чудовище? Как я могу увести этот титул у заслуженного чудовища современности?
— Береги себя. – Повторил он те слова, что сказал мне когда-то. Теперь – совершенно отчетливо. – А я буду беречь тебя. А теперь – отдыхай. Сейчас тебе помогут привести себя в порядок. Перекусишь перед сном. Потом ещё поговорим, — деловито сообщило чудовище.
