Короче говоря, ребята с Мак-Мёрдо спровадили восвояси охотников за небесными каменюками, отобрав у них все, что те успели найти. Метеоритчики протестовали, ну а мы-то тут при чем? Знать надо, куда летели. Разве мы, антаркты, не собственники своей земли и всех камней, что на ней валяются? Метеориты ничьи лишь до тех пор, пока летают в космических далях.
Говоря короче, мы специальным декретом приравняли метеориты к полезным ископаемым, а полезные ископаемые объявили общенациональной собственностью. Пока это была не бог весть какая статья дохода, но, как известно, с миру по нитке - голому рубашка. Я вспомнил, что в оазисе Ширмахера на берегах озера Унтерзее имеются немалые запасы мумиё, и сейчас же в Новолазаревскую пошла радиограмма: отрядить всех свободных людей на сбор этой гадости - валюта! Китайские коллеги немедленно нашли в Шанхае оптового покупателя, и Тейлор был уже склонен согласиться продать ему всю добычу на пять лет вперед. Моисей Соломонович, перебравшийся в Амундсен-Скотт, брызгал слюной, обзывал нас «умственно недоразвитыми идиотами» и махал на Тейлора руками, как ветряная мельница. В тот же день он добился более выгодных условий от фармацевтических компаний Индии и Турции. В итоге мы подписали контракт на оптовые поставки все-таки с Шанхаем, но уже на наших условиях.
Удовлетворенный Коган прочел нам длинную лекцию и всем смертельно надоел. То же самое можно было сказать одной фразой: «Мы не банановая республика!»
Кто бы сомневался. Покажите мне в Антарктиде хоть одно банановое дерево, и я сейчас же признаю ваше право нести в моем присутствии любую лабуду.
Кстати, о деревьях. Одной испанской мебельной фирме мы продали хвойную рощицу, что росла в кратере Эребуса, согреваемая подземным теплом. Деньги на бочку - и самовывоз. Я только присвистнул, прикинув, в какую сумму обойдется испанцам заброска на Эребус лесорубов и транспортировка древесины. И какую такую мебель (без сомнения элитную и баснословно дорогую) можно сработать из елки - загадка. Смола же потечет! То ли эти мебельщики владели хитроумной технологией обработки смолистых пород, то ли вообще собирались фабриковать не мебель, а что-то другое - не знаю, не знаю… Наше дело - сторона.
Вообще по вопросу о той уникальной рощице было много шума. Деньги - деньгами, а уникальность - уникальностью. Да и ославить себя на весь свет варварами, пекущимися только о наживе, нам не очень-то хотелось. Мы уже почти решили отказать испанцам, как поступило сообщение с Мак-Мёрдо: геофизические приборы зафиксировали подземные толчки и вспучивание конуса вулкана, а что до необычайно высокой активности фумарол и гейзеров, то американский вулканолог, рискнувший подойти поближе, бежал оттуда, как ошпаренный. (Интересно, почему «как»? Он и был ошпарен кипятком!) Эребус готовился к нешуточному извержению, и мы с легкой душой продали обреченные елки.
Авось после извержения начнут расти новые. Особенно если мы их сами посадим. Хотя, быть может, теперь лучше сажать не елки, а пальмы?.. Но я отвлекся.
Чем еще мы могли торговать? Пингвинами? Товар не дефицитный. Рыбой? У нас пока не было рыболовного флота, а наши - очень льготные - предложения насчет продажи квот вылова в экономической зоне Свободной Антарктиды никто всерьез не рассматривал. Во-первых, близ наших берегов слонялся и всех пугал американский флот. Во-вторых, если допустить, что авианосные соединения когда-нибудь покинут наши воды, рыболовному пиратству будет дан зеленый свет. Зачем платить каким-то самозванцам, если можно не платить? Дураков нет. Разве мы обладаем налаженной системой охраны территориальных вод и экономической зоны - с быстроходными катерами, вертолетами и спутниками слежения? Попытка взглянуть правде в глаза приводила к неутешительному выводу: при самом благоприятном для нас стечении обстоятельств наши богатейшие морепромыслы будут разграблены раньше, чем нам перепадет с них хотя бы анталер.
Лед и нефть - вот что у нас еще оставалось. Буксировкой айсбергов, прежде экономически невыгодной, а теперь вполне возможной, удалось заинтересовать удрученных безводными пустынями австралийцев и мексиканцев. В глубокой тайне велись переговоры с губернатором Калифорнии. (Тот еще жук; по-моему, договориться с Терминатором было бы проще.) Дело пока ограничивалось предварительной проработкой проектов. О добыче нефти на шельфе Шимашевич вел диалог с представителями «Шелл» и «Бритиш петролеум», но воз был и ныне там. С одной стороны, вопрос о концессии представлялся им интересным и заслуживающим серьезного изучения, но с другой стороны…
Что «с другой стороны», было ясно без слов. В точности то же, что и с рыбой. Конечно, мы демпинговали, манили инвесторов сверхприбылями и просили сущие копейки, но зачем, спрашивается, платить сегодня каким-то придуркам, которых завтра все равно сковырнут с их мокрой льдины? Дело не двигалось. Шимашевич требовал у нас секретных сумм на взятки директорам, хмуро поясняя, что даже с его возможностями голым шантажом тут не обойдешься - не на всех имеется компромат. От называемых им цифр глаза лезли на лоб. Впрочем, он соглашался удовлетвориться долговой распиской.
Это нас тоже пугало. А выхода не было.
С первых же шагов нам пришлось прибегнуть к госзайму. Майкл Уоррен и с ним еще несколько состоятельных антарктов приобрели облигаций на двадцать с лишним миллионов долларов - столько удалось им перевести в банки Китая, Филиппин и Малайзии, прежде чем их банковские счета в США были заморожены.
Капля в море. Эти деньги были истрачены до цента в течение нескольких дней. Читая отчеты бюджетно-финансового комитета (а иногда и присутствуя на его заседаниях во время кратких визитов в Амундсен-Скотт), я впадал в прострацию. Кого бы обокрасть? Что там подпольный миллионер Корейко - тьфу! Босяк. Просто удивительно, насколько легко человек способен переключить масштаб и воспринимать миллион долларов как мелочь, завалявшуюся на дне кармана!
Торговля нашими природными ресурсами только начиналась и приносила такие гроши, что хоть плачь. Богатеть за счет туризма? Мы отнюдь не сбрасывали со счетов этот бизнес и намеревались активно его развивать. Правда, для этого, помимо капиталовложений, требовалась сущая безделица: внутриполитическая стабильность и международное признание Свободной Антарктиды. Первое у нас налаживалось, а до второго было как до обратной стороны Луны. Пока что мы втиснули этот вопрос в компетенцию комитета по торговле, и он вел сугубо предварительные переговоры с крупными турфирмами.
Уже не помню, кто первый предложил выпускать коллекционные почтовые марки и гасить их на антарктических станциях, но за эту идею пришлось ухватиться, как хватается за соломинку утопающий. Моисей Соломонович с дивной быстротой разместил заказы, а Эндрю Макинтош, окончивший в юности художественный колледж, утверждал или браковал пересылаемые по сети эскизы.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
