же становилось стыдно, что я ревную к памяти о бывшей. Так нельзя. Это прошлое Степана, его история.
Я не собираюсь конкурировать с Анной, мне до неё очень далеко — я не умею делать изысканные украшения, я не объездила, как она, всю планету, у меня никогда не было интересного блога о путешествиях. И, безусловно, я вовсе не такая красавица…
Надеюсь, Степан не будет нас сравнивать.
Но ведь может получится так, что у нас родится девочка, копия Анны. И что тогда? Он будет постоянно, ежедневно видеть перед собой живое напоминание об ушедшей жене…
Как же всё сложно!
Мысли об Анне меня преследовали, поэтому я первая завела разговор о ней. Мы прогуливались под деревьями во дворе клиники, свежая весенняя листва радовала глаз, ярко светило солнце.
— Степан… Я заметила, что одну из медсестёр ты не называешь по имени. А остальных называешь. Тебе больно его произносить, да?
Ту медсестричку звали Аней.
Тень промелькнула по лицу Степана, на мгновение он нахмурился, прищурился. Но потом глубоко вздохнул, расслабился и притянул меня к себе за плечи.
— Нет, уже не больно, малыш. Ты меня вылечила. Я понял, что нельзя всю жизнь цепляться за прошлое, нельзя, чтобы оно управляло твоим поведением. Да, всё ещё остаётся грусть, но теперь она стала светлой…
— Если хочешь, мы можем поговорить об Анне. Не думай, что ты меня ранишь. Я прекрасно помню, что беременна её ребёнком.
— Знаешь, Алиса… А давай лучше говорить о тебе? — улыбнулся Степан и потянулся ко мне губами. Мягкие и одновременно твёрдые, его губы на мгновение погрузили меня в нирвану.
— Нет, подожди, — я мягко высвободилась. — Ты подумай… А если родится девочка, и она будет как две капли воды похожа на Анну? Что тогда?
— Ты же не будешь из-за этого любить свою дочку меньше?
— Конечно, нет!
— Вот и славно.
— Но вдруг тебе по-прежнему будет больно? Как мы с этим справимся?
— Алис, послушай… Анны давно уже нет. Я вспоминаю её с нежностью и благодарностью. Но рядом со мной теперь ты. И это счастье. Невероятное, бесконечное, яркое. Я люблю тебя, Алиса, люблю, понимаешь? С ума по тебе схожу. А ребёнок, на кого бы он ни был похож, будем нашим — твоим и моим. И самым любимым.
Не обращая внимания на посетителей клиники и врачей, которые то и дело появлялись на крыльце или во дворе, Степан опять решительно заграбастал меня в объятия и принялся осыпать поцелуями.
— Ох, какая же ты сладкая… Девочка моя любимая… Когда же мы наконец останемся одни, а? — с отчаяньем пробормотал он. — Ты не представляешь, что я с тобой сделаю…
— Ой… — прошептала я. — Ой!
Наверное, у меня остановился взгляд, потому что Степан резко отстранился и сразу напрягся.
— Что, Алиса? Что?!
— Кажется, я что-то почувствовала.
— Тебе плохо?!
— Да нет же! Ребёнок пошевелился. Наверное… Только я не очень поняла. Какие-то новые ощущения, они такие необычные! И очень приятные.
— Господи… Я опять чуть с ума не сошёл. Чувствую, к моменту родов я уже стану совсем седым.
— Не станешь, — засмеялась я. — Ой! Опять! Теперь я точно понимаю, что это шевелится ребёнок.
Я ещё улыбалась, но из глаз уже потекли слёзы. Конечно, это были слёзы радости. Степан снова обнял меня и уткнулся лицом в макушку. Мы замерли, как будто были одни во Вселенной — он, я и крошечное существо, которое нас связало.
*****
К моменту выписки из клиники я чувствовала регулярные шевеления. Это было так приятно! Каждый раз, когда малыш начинал двигаться, меня накрывало такой щемящей нежностью, что я прикусывала губу, чтобы не расплакаться.
Нам предложили узнать пол ребёнка, но мы со Степаном отказались — пусть это станет сюрпризом. Меня почему-то не оставляло ощущение, что обязательно родится мальчик. Пацан, такой же боевой и упрямый, как и его отец.
Я попросила привезти новые вещи, те, что мы купили полмесяца назад в торговом центре: платье, туфли-лодочки и тёмно-синюю кожаную куртку. На улице было всего двенадцать градусов, моросил дождь, небо обложило серыми тучами. Но, несмотря на пасмурную погоду за окном, в душе у меня сияло солнце. Я была такой счастливой!
Пусть в клинике со мной обращались как с принцессой, однако сейчас, когда мы ехали в машине по городу, меня не покидало ощущение, что я освободилась из тюрьмы.
Интересно, куда мы едем? Степан явно вёз меня не на корпоративную квартиру.
Когда мы свернули к тому микрорайону, где жил он сам, я сначала насторожилась, потом откровенно заволновалась. Любимый мужчина молчал, только посматривал на меня с улыбкой, а я уже паниковала.
Он ведь предлагал переехать к нему. Я отказалась. Но сейчас Степан, наверное, решил меня дожать. Да, наши отношения вошли в ту стадию, когда пора жить вместе. И я сказала, что не ревную его к Анне.
Но… Я не смогу жить в той квартире! Не смогу ежедневно видеть её портрет на стене и наводить порядок в комнатах, где каждая мелочь придумана и куплена Анной.
Что же делать, что делать?! Сейчас мы опять поругаемся. Но я не хочу ругаться со Степаном, я ведь его люблю!
— Стёпушка, а куда мы едем? — наконец осмелилась спросить.
— Потерпи ещё минутку. Сейчас ты сама всё увидишь, — таинственно улыбнулся милый.
Охохо…
Однако… Заехав на территорию жилого комплекса, ленд-крузер не свернул к знакомому дому, а проехал дальше, и ещё дальше — почти к лесу, туда, где возвышался новый корпус.
В прохладном подъезде всё сверкало, мерцали мраморные серые панели. Ярко-красные кожаные диваны и эффектные панно украшали холл. Один из четырёх лифтов бесшумно доставил нас на двадцатый этаж. Я во все глаза смотрела на Степана и ждала объяснений. Но милый не торопился что-то объяснять, вероятно, считал, что я всё пойму без слов.
Наконец мы вошли в квартиру. В глаза бросилась роскошная отделка, большие пространства, высокие потолки… Из панорамных окон открывался такой вид, что захватывало дух.
