звездой и двумя снопами пшеницы в красных лентах. Ещё под гербом что-то было написано, но я не сумел прочитать, как ни пытался.
А что я сейчас сказал? Я точно что-то сказал, но смысл слов ускользает с каждой пройденной секундой. И в то же время я чувствую, что слышал их. Это песня! Точно!
Уточнение деталей позволило вспомнить больше подробностей: за спиной моей была площадь с памятниками, прямо передо мной подземный переход, автоматы с газировкой, киоск с мороженым, а мимо проезжали красные, жёлтые, зелёные и синие машины, все отечественные, типа «Молги», «Москвича» и «Запорожца».
И атмосфера такая солнечная, тёплая, душевная… Эх…
Сажусь на кровати и оглядываюсь по сторонам.
Я у себя в квартире, только вот не помню, чтобы у меня тут была кровать. Не было!
— Есть кто неживой?! — позвал я громко.
— Звали, повелитель? — донеслось из окна.
Голос незнаком и говорит с каким-то непонятным акцентом.
— Ты кто, мать твою?! — вскочил я и подбежал к окну.
Посреди грядки для декоративных растений стоял мужик в крестьянском облачении, с бронзовыми граблями в руках.
— Гиваргис я, повелитель, — представился он. — Было велено прополоть, а потом засадить цветами.
— Кем было велено? — поинтересовался я.
— Так вами, повелитель, — слегка удивился Гиваргис.
— Кто тебя поднял? — спросил я.
— Так вы же, повелитель, — ещё сильнее удивился немёртвый.
— Когда? — задал я следующий вопрос, стараясь сохранить самообладание.
— Эм… — Гигваргис задумался и почесал затылок. — Дней семнадцать назад, повелитель.
Это амнезия? Я схватился за голову, отшатнулся от окна и сел на кровать.
И в этот момент я начал вспоминать.
— Тво-о-ою м-мать…
Смутные образы луж крови на утоптанной земле площадей, изорванных тел, будто их тщательно расстреливали из крупнокалиберных пулемётов, немёртвых воинов, врывающиеся в дома и с боем вытаскивающие из них людей, скелет…
Это всё я?
Я.
Семь деревень, с короткими паузами на перегонку пленных в Душанбе.
Все пленные уже немертвы, распределены на работы по восстановлению города, а также в рядах отряда «Юбисофт» — припоминаю, что решил сделать отряд, куда будут сливаться массы воинов средненького и посредственного качества. Никак его не называл, но единицу выделил. Пусть будет «Юбисофт».
Обуваюсь в «Доттерпилеры» и выхожу на улицу.
Теперь вижу, что размах сделан максимальный: десятки гражданских немёртвых мели улицы и дворы, убирали срач, разведённый персами, заколачивали зевы окон досками, на фоне раздавались звуки работы множества пил, молотков, топоров и вообще, если бы не абсолютное молчание работников, мне бы показалось, что город ожил.
Иду в сторону учебного плаца, рядом с которым должны обретаться члены элитных отрядов.
Встречаемые по пути немёртвые кланяются мне в пояс, причём без издевки, как мог бы подумать, даже в посмертии не лишённый комплексов, я, а со старанием, чтобы проявить свою полную покорность. И я даже знаю, почему.
Потому что до непроизвольного мочеиспускания боятся меня.
Вхожу в огороженную двухметровой кирпичной стеной площадку и вижу немёртвых воинов, не жалеющих себя в тренировках. Отрабатывают удары и уколы по соломенным чучелам, стреляют из луков, кидают дротики, прыгают через полосу препятствий, организованную в северной части плаца — я даже не помню, чтобы приказывал организовывать что-то такое, но это точно я приказал, потому что местные не знают полосу препятствий со стеной, каменными кольцами для перепрыгивания через них и прочими, конкретно земными, истязаниями.
— Строиться! — заорал увидевший меня Джим Леви.
Воины побросали все свои дела и построились на расчерченной для отработки маршировки части плаца.
— Что происходит? — спросил я у Леви.
— Новобранцы проходят курс базовой подготовки, а старослужащие оттачивают навыки, повелитель, — вытянулся немёртвый. — Ответственный — сотник Аллен Адам!
Память загадочно молчит о том, когда это я успел развести тут квадратно-гнездовую военщину…
Нет, я знаю как, благо, совсем не спал на военной кафедре, но хоть ещё раз убей, не помню, чтобы налаживал тут всю эту военно-патриотическую активность.
— Какое сегодня число? — сохраняя равнодушие на лице, поинтересовался я.
— Девятое февраля две тысячи двадцать седьмого года от Рождества Христова, — отчеканил Леви.
— Ты расслабься слегка, — попросил я его, а затем оглядел всех выстроенных воинов. — Возвращайтесь к тренировкам, а ты, Леви, следуй за мной.
Вышли с плаца и направились к центральной площади.
Тут я нашёл сколоченную из досок лавку и уселся на неё, по инерции похлопав по карману джинсов, в тщетных поисках сигарет.
— Рассказывай, что произошло, Леви, — потребовал я.
— Что именно, повелитель? — насторожился немёртвый.
— Первый день, я собрал отряд «Активижн» и мы куда-то пошли, так? — уточнил я запрос. — Что было дальше?
Леви, видимо, подумал, что это какая-то проверка, поэтому не отвечал где-то полминуты, ища подвох.
— Мы вошли в деревню, что недалеко от Суз, персы называют её Семирой, — заговорил Леви. — Называли Семирой. Перебили всех, кто был с оружием, а остальных захватили в плен. После этого мы ограбили деревню и погнали пленных в Душанбе.
Выходит, что мы — басмачи?[29] Я что, чокнулся на почве ярости и стал басмачом?! С ума сойти, м-мать твою…
Страх — вот что я сейчас испытывал. Страх, что забрало может вновь опуститься в любой момент и тогда снова я, истинный лич, начну истреблять окрестное население, убивать и грабить.
— Какой-нибудь алкоголь мы захватили? — спросил я у Леви.
— Да, повелитель, — ответил он мне.
— Тогда иди и замути мне литров десять чего-нибудь крепкого, — приказал я ему. — Надо расслабиться, а то напряжение чревато, сука, серьёзными последствиями…
— Тревога! Тревога! Тревога! — донеслось с крепостной стены.
Ах, мать твою… А вот и последствия подъехали…
Глава двадцать первая. Аммоналовый закат
/9 февраля 2027 года, Сатрапия Сузиана, город Душанбе/
— Бухло можешь не искать, — вздохнул я, обращаясь к Леви. — Идём, посмотрим, что там за «тревога».
Встаю с лавочки и иду через главную площадь к городским вратам.
Быстрая пробежка по лестнице, и я уже наверху, сосредоточенно смотрю на нихрена. Нет ничего, мать его! Пустое поле!
— Как это понимать? — спросил я у дозорных, поставленных на стены.
— Сигнал от дальней разведки, повелитель, — сообщил один из них, неизвестный мне, но со знакомой физиономией.
Дальняя разведка… Ах, да, вспоминаю, что отдавал приказ наладить раннее обнаружение противника. На замаскированных позициях сидят немёртвые, наблюдающие за окрестностями в режиме 24/7, передавая сигналы на немёртвом языке, неслышимым для живых.
Вот, видимо, передали весточку, но только непонятно, о чём идёт речь.
— Что за противник, в чём вообще дело? — спросил я у стражника.
— Я слышал, повелитель, что говорили о персах, но лучше у дежурного спросить, — ответил тот.
— Хм… Ладно, продолжай нести службу, — кивнул я ему,
