— Братьями, — коротко пояснила ведьма, а потом понесла откровенную чушь. — Она никогда не будет в безопасности, пока оба находятся рядом с ней. Это старое родовое проклятие, погубившее ее родителей. В ее жизни всегда что-нибудь случается, когда Сальваторе оказываются в непосредственной близости с ней. Запомни, деточка, мои слова и передай их братьям: один из них должен добровольно отказаться от нее, иначе… — она понизила голос до трагического шепота — предвестника скорой беды, и шепнула девушке на ухо, — Смерть. Елена умрет до конца этого месяца.
Едва договорив, хозяйка пансиона зашаркала к выходу, оставив растерянную вампиршу совершенно одну на съедение собственным противоречивым мыслям. С одной стороны ей необходимо было немедленно нестись наверх, чтобы пересказать этот разговор другу, с другой… Она не могла найти в себе сил, чтобы подняться со стула. Как правильно поступить? Однозначно, Дамон должен знать правду, в противном случае он никогда не простит ей подобного рода предательства. Но какими словами воспользоваться? Запастись сначала канистрой валерьянки, опоить его, и только потом стать честной? А Елена? Бедная девочка, которой уже пришлось пережить столько ужасов! Как ее предостеречь? И что за дурацкий способ выхода из ситуации? Почему один из них должен добровольно отказаться от блондинки? При чем тут вообще братья-вампиры? Какое к черту проклятье? Чье оно?
Голова девушки лопалась от огромного количества мыслей и вопросов. Острый слух цеплялся за сбивчивый хохот и горячее дыхание, возвещающие всей округе о страстной любви чрезмерно занятой друг другом парочки, а сама она хотела недельку побыть обычным человеком, без вороха осложнений, который приносит за собой вечность.
Просидев так около двадцати минут, она смогла подняться на ноги и с камнем на шее поплелась наверх, растаскивать влюбленных по разным углам кровати. Сейчас ей необходим был тот пятисотлетний вампир, который внимательно выслушает ее кровь (свой рассказ вслух она точно никогда не осмелится произнести), и начнет действовать. Сама она была не в состоянии принимать решения и искать выход, потому что являлась слабым и никчемным существом, напуганным до коматозного состояния.
Дамон быстро застегнул на груди рубашку, потому что секундой назад расслышал крадущиеся шаги подруги, уже стоявшей под дверью.
— И зачем ты это сделал? — сквозь смех пробормотала Елена, отряхиваясь от перьев. Словами передать то состояние счастья, в котором она находилась, было просто невозможно.
— Романтика, моя принцесса, — склонился над ней донельзя довольный вампир. — Насколько я понял, это один из твоих любимых моментов в книге. А чем я хуже Каллена?
Девушка обхватила его лицо горячими ладонями и прижалась к нему щекой.
— Никогда себя ни с кем не сравнивай, — укоризненно прошептала она, боковым зрением оглядывая пол спальни, усыпанный остатками разорванной подушки. — Для меня ты всегда будешь лучше всех, любимый!
В комнату тихо постучались.
— Заходи, прилипала, — недовольным тоном пригласил он подругу, ладонью смахивая с кровати перья. Его немного удивила ее неожиданная вежливость, выраженная в неуверенном стуке, поэтому он с интересом повернулся к двери.
Увиденное испугало в ту же секунду. На пороге стояла лишь сомнительная копия Франчески, больше напоминающая приведение. "Что?" — на выдохе спросил он, машинально касаясь губами щеки Елены, чтобы почувствовать ее тепло. Оно всегда успокаивало.
"Жизнь — дерьмо" — возвестила итальянка, изображая ехидство. Вампир сделал вид, что поверил в ее упавшее до нулевой отметки настроение, и повернулся обратно к принцессе.
— Нужно поспать, любовь моя, — начал он уговаривать девушку, мгновенно начавшую таять от его нежных поглаживаний. — Я вернусь вечером и мы обязательно "дочитаем" эту книгу, — лукаво подмигнул он, с огромной неохотой поднимаясь с кровати.
Теперь он точно знал одно: никакая месть не стоит той боли, которая появлялась в такие моменты. Необходимость прощаться — вот то, что он ненавидел сейчас больше всего. Стефан со своими играми мерк на фоне его нежелания уходить.
— Тогда я буду ждать тебя здесь, — еле ворочая языком, пообещала Елена. Из последних сил она сжала ладонь своего вампира и отбыла в царство Морфея, не без помощи Фрэн, конечно.
— Прости меня, принцесса, — расстроено прошептал Дамон, кончиками пальцев касаясь повернутой к нему щеки. — Это очень скоро закончится. Я обещаю тебе.
И резко вышел из комнаты, оставив девушку на попечение подруги. Он больше не мог смотреть, как ей изменяют память только потому, что это необходимо. Не мог раз за разом извиняться, потому что во всем виноват только он один. Не хотел уходить, чтобы в скором времени вернуться, потому что он жить без нее не может.
Подумать только, несколько часов назад его беспокоила такая мелочь, как отсутствие у них с Еленой общих тем для разговоров. Собственно, темы-то могли найтись, вот только никто из них не спешил их искать. И тогда его это действительно испугало. Он представил себе, какой будет их жизнь лет через пять и ужаснулся. Невозможно выстроить вечную любовь (а другой вариант им не подходил) на одной лишь страсти. Доверие, дружба, искренность в отношениях — все это необходимые условия, наличием которых они пока не могут похвастать. И он пообещал себе, что сделает все для их появления. Если для этого нужно будет разбередить старые раны, откровенно рассказать о своей первой любви, об отношениях с братом и отцом, о матери — он перешагнет через себя и свои принципы, просто потому что дорожит тем чувством, которое живет в сердце.
Сейчас же все это показалось мужчине жалким нытьем, не заслуживающим и сотой доли внимания. С Фрэн опять произошло нечто экстраординарное, и ему очень хотелось бы разобраться во всей этой истории с якобы одержимостью. Отсутствие малахов в ее теле уже внушало надежду, но общую картину не меняло. Лисица, наглая рыжая морда, каким-то образом сумела вытянуть из нее нужные фразы, при этом даже не удосужившись порадовать их своей непосредственной близостью к происходящему. Как она ухитряется "контролировать" вампиршу на расстоянии? Опоила дрянью? Опять занялась мерзким нашептыванием? Мисао уже заработала себе гораздо большее количество неприятностей, чем может представить. Дамон выяснил, каким именно способом можно убить жалких длиннохвостых, поэтому отнюдь не завидовал печальной участи мохнатой дамочки. Два самых дорогих ему человека (он не стал поправляться, резонно полагая, что Франческа с легкостью потянет роль самого гуманного бессмертного из всех ныне живущих) пострадали от ее пакостей — подобного он не прощает. Плюс ко всему она перетянула на свою сторону податливого на уговоры братишку, что тоже относится к разряду очень, очень плохих поступков.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
