Его руки были ластами тюленя. Его глаза были галькой, обтесанной тысячелетней волной моря Фахо. Что это за море? Почему ему нельзя помнить о нем? Кто ему запретил помнить? Элиен? Что это за человек? Неужели он знает его?
Вперед. Шет работал руками и ногами изо всех сил, но вязкая масса, в которую он был погружен с головой, не пускала его, облепив кожу и забив рот. Свет и воздух – не для него. Он будет барахтаться здесь, пока не задохнется, пока его легкие не заполнятся до отказа слизью.
Может быть, лучше перестать сопротивляться, успокоиться и уйти?
Но воля к жизни была сильнее самого Шета. Он полз. Он карабкался. Бился головой о преграды, которые то возникали перед ним, то исчезали. Нет выхода. Нет бегства, нет спасения. Что такое спасение?
Шет пребывал вне времени и вне пространства. Где-то поблизости Шет ощущал присутствие Урайна. Но тот не желал помочь ему. Он смотрел и слушал. И Шет не просил его о помощи, зная, что это бесполезно.
Он рвался к выходу, в существовании которого он вовсе не был уверен. Он вздохнул в последний, как ему показалось, раз. Только теперь Шет понял, что не ведает ни о чем, кроме крови и слизи, окружавших его.
“Будь проклято все!” – был его беззвучный крик. И только тогда великая утроба Матери Тайа-Ароан отпустила своего сына, пожаловав ему облегчение.
Но Шет забыл, что такое облегчение. Радость покинула его навсегда.
* * *
Крысы были повсюду. Казалось, они заполонили весь подвал без остатка. Тяжелые сапоги, доходящие до самых бедер, были сработаны из дубленой телячьей кожи и усилены железными пряжками. Даже самой зубастой крысе не удалось бы прокусить их. И все-таки путешествие через этот смердящий и кишащий телами крысятник казалось смертельно опасным.
Шет, белоручка, выросший баловнем именитого-дворянского семейства, никогда не бывал в дворцовых подвалах, считая это занятие прерогативой черни, чей удел – вечное услужение. Иное дело Урайн. Он не обращал на животных, копошащихся в грязи и отбросах, никакого внимания. Его предки не были чистоплюями.
– Великая Мать Тайа-Ароан никогда не ступала ногой на землю, – вещал Урайн, расшвыривая животных носком своего сапога, чтобы не раздавить ненароком. Урайн никогда не был склонен к подобной политике по отношению к людям. – Все, кто удостоились зреть ее, зрели ее сидящей на крысе.
– О ком это ты? – переспросил Шет, который был слишком поглощен своим желанием не упасть, не раздавить и не испачкаться.
– Вот о них. О крысах. – Урайн первым подобрался к двери, путь к которой, собственно, и пролегал через подвал, столь густо населенный.
Ключ с восемью бороздками провернулся в замке, и дверь открылась. Они вошли в неправдоподобно огромное помещение, стены которого были расчерчены на квадраты. Каждый такой квадрат имел в центре по бордовому кругу, который, если присмотреться получше, был набран из пластин отменной яшмы – сакрального камня Южной Сармонтазары.
Шет недоумевал: кому и зачем понадобилось устраивать на такой глубине столь щедро отделанные помещения и отчего вход сюда выглядит столь заброшенным и всеми забытым?
Но Урайн, похоже, не был расположен к разговорам. Оставив Шета любоваться интерьером, он направился к противоположной стене, на которой из разноцветной яшмы был сложен глаз, в чьем зеленом зрачке отражалось все происходящее в комнате.
Урайн вел себя не совсем обычно. Подойдя к глазу, он почтительно и низко поклонился, хотя поблизости не было никого (если не считать самого Шета окс Лагина), кто мог бы ответить на поклон.
Через некоторое время из пола прямо перед Урайном поднялась тумба из белого греоверда. Черный ларь, покоившийся на тумбе, был открыт Урайном без помощи рук. Он лрошептал заклинание – и крышка отворилась. Два двуручных меча были Урайну добычей.
Он вернулся к Шету, застывшему возле самого входа в зал, держа в обеих руках по мечу, которые отличались один от другого лишь длиной лезвия. Один, с лезвием более длинным, он передал Шету окс Лагину; тот принял его, покорно и скучно, будто получил источенное червями древко дряхлого штандарта.
– Мы должны выйти на середину зала, – ничего не выражающим тоном сообщил Октанг Урайн, и Шет заметил на его лице следы тревоги.
—Зачем?
– Наберись терпения, Шет. Тайа-Ароан не жалует тех, кто торопится.
Шет последовал примеру Урайна без особого энтузиазма и остановился, когда герверитский тиран подал ему соответствующий знак. Взгляд Шета требовал комментариев.
– Сейчас мы сразимся с тобой, Шет, и это не будет ни убийством, ни потехой.
– С каких это пор ты вошел во вкус бескровных поединков? – вяло поинтересовался Шет, потерявший в плену всякую приязнь к оружию.
– Сейчас не время разглагольствовать, – прервал его Урайн, не столь изысканно вежливый, как тот несравненный Октанг Урайн, каким он хотел себе казаться. – Защищайся. В твоих руках – меч Тайа-Ароан. В моих руках – тоже. Это оружие не поможет ни мне, ни тебе. В нем нет силы.
Шет окс Лагин лениво восставил свой меч против меча Урайна. Нет силы. Предположим, что так. Весьма вероятно, да. Потому что когда Урайн со своим оружием – драться с ним бесполезно. Не выкован еще такой меч, с которым имеет смысл ходить против Когтя Хуммера.
– Кто ты? – спросил правитель герверитов, Длань Хуммера.
– Меня зовут Шет, я твой брат и союзник, – отвечал Шет окс Лагин несколько медленнее, чем следовало бы.
Первый выпад Урайна был похож на бросок рыси: молниеносен, легок и жесток. Шет едва успел закрыться и отойти. Он не рассчитывал, что придется драться всерьез. Урайн воспринял поведение Шета как должное и продолжил.
– Ты соврал мне. – Он недоверчиво улыбнулся, приближаясь.
– Клянусь – нет! – недоуменно возразил Шет.
Утроба Тайа-Ароан отпустила его, лишив памяти обо всех существенных вещах, оставшихся в прошлом. Включая самое себя.
– И все-таки да! Тебя зовут Шет окс Лагин. Ты послан варанским князем Лотаром окс Миланом в Варнаг, твое посольство перебито, а ты пленен владыкой герверитов. Разве тебе не известно об этом? – Еще не закончив фразу, Урайн метнулся к Шету.
Тяжеленный меч неминуемо обрушился бы на голову Шета, если бы умение фехтовать не было впитано тем вместе с молоком матери. Шет ушел в оборонительную стойку и выдержал удар. Он выдерживал и не такие удары, помнилось ему смутно.
По вискам Шета стекали струйки холодного пота. То, что говорил Урайн, звучало как бред пьяного прорицателя. Баранский князь Лотар окс Мидан – кто это? Какое посольство? Его друг выжил из ума?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
