Форма входа
Книга онлайн » Научные и научно-популярные книги » Юриспруденция » Конституционное (государственное) право зарубежных стран: учебное пособие - Денис Шевчук
Читем онлайн Конституционное (государственное) право зарубежных стран: учебное пособие - Денис Шевчук
Шрифт:
-
+
Интервал:
-
+
Закладка:
Сделать
Во-вторых, все органы государственной власти согласно конституции имеют различные сроки полномочий. Палата представителей избирается на два года. У сената нет установленного срока полномочий, так как его состав обновляется каждые два года на одну треть п утем перевыборов. Президент избирается сроком на четыре года, а члены Верховного суда занимают свои должности пожизненно. Установление конституцией различных источников формирования и сроков полномочий для носителей законодательной, исполнительной и судебной властей должно было, по мысли учредителей Основного закона, привести к двум важным результатам: обеспечить соответств ующие ветви власти определенной самостоятельностью по отношению друг к другу и предупредить одновременное обновление их состава, т. е. добиться устойчивости и преемственности в верхнем эшелоне американской федеральной государственной машины. В-третьих, авторы системы «сдержек и противовесов» ставили цель создать такой механизм, в рамках которого каждая из ветвей власти имела бы возможность нейтрализовать узурпаторские поползновения другой. В соответствии с этой идеей конгресс получил право о тклонять законопредложения президента (включая финансовые), которые он может вносить через свою креатуру в палатах. Сенат может отклонить любую кандидатуру, предложенную президентом для занятия высших федеральных должностей, поскольку в силу процедуры по лучения «совета и согласия» необходимо квалифицированное большинство в две трети голосов верхней палаты. Конгресс, наконец, может привлечь президента к ответственности в порядке импичмента и отстранить его от должности до истечения срока его полномочий. Важнейшим конституционным средством воздействия президента на конгресс является отлагательное вето. Если президент мотивированным посланием отказывает в утверждении законопроекта или резолюции, одобренных обеими палатами конгресса, то возражение главы го сударства может быть преодолено только в том случае, если такие билли или резолюции будут повторно одобрены квалифицированным большинством обеих палат (для утверждения биллей и резолюций в обычном порядке требуется простое большинство обеих палат). Носитель судебной власти – Верховный суд – формировался совместно президентом и конгрессом. Члены Верховного суда назначаются президентом «по совету и с согласия сената», т. е. с одобрения двух третей присутствующих сенаторов при наличии кворума. Формально Верховный суд учреждался как высшая апелляционная инстанция и как суд первой инстанции по определенной категории дел, перечень которых содержался в ст. Ш конституции. Фактически конституция содержала условия для наделения Верховного суда правом конституционного надзора, что позволяло ему ограничивать законодательную деятельность конгресса и нормоустанавливающую де ятельность президента. Досрочное отстранение судей Верховного суда от должности могло быть осуществлено в соответствии с процедурой импичмента. Следует принять во внимание то обстоятельство, что в системе «сдержек и противовесов» наиболее мощные средства противодействия были нацелены на законодательную ветвь власти. Это нашло свое выражение не только в том антиконгрессистском инструментарии, кот орый конституция предоставила в распоряжение президента и Верховного суда. В самом конгрессе верхняя палата – назначаемый легислатурами штатов сенат – была уравнена в правах с выборной палатой представителей, чтобы сдержать в случае необходимости ее ради кальные поползновения. Подобные предосторожности, как уже было сказано, объяснялись страхом учредителей конституции перед возможностью установления тиранической диктатуры народного собрания. Система «сдержек и противовесов» должна была не только предупредить узурпаторские тенденции одной из трех ветвей власти, но и обеспечить, стабильность государственно-правовых институтов и непрерывность функционирования самой государственной власти. Созданная Конституцией 1787 г. государственная система представляла собой конечный результат порою противоречивых политических и экономических тенденций, практического опыта и теорий. Даже спустя полтора с лишним столетия критически мыслящие американские ученые, политики, юристы не могут дать однозначного ответа на вопрос о системе «сдержек и противовесов»: «Что должно было в конце концов возникнуть из этих напряжений между свободой и властью, между обществом и его инструментами правления. В известном смысле – это политический стиль, способ решения и рассмотрения государственных дел, в котором будут превалировать определенного рода двойственности: прагматический идеализм, консервативный либерализм, упорядоченное насилие и умеренное возмущение». Сочетание в системе «сдержек и противовесов» таких противоречивых начал, как разделенность и единство, при котором формально независимые ветви власти являлись одновременно интегральными частями единого федерального правительства, поражали воображение не только современников конституции, но и отдаленных потомков ее учредителей. Так, член Верховного суда Д. Джексон писал: «…в то время как конституция распыляет власть для лучшего обеспечения свободы, она также предполагает такую практику, которая интегри рует разделенные власти в работоспособное правительство. Она предписывает учрежденным ею властям раздельность, но и взаимозависимость; автономию, но и взаимодействие»^. Значительный интерес с точки зрения обоснования системы «сдержек и противовесов» и ее последующей эволюции представляют взгляды А. Гамильтона на Верховный суд США и на всю американскую систему в целом. А. Гамильтон излагает эти взгляды в № 78 «Федералист а». Содержащаяся в конституции схема судебной власти обладает, как пишет А. Гамильтон, тремя основными особенностями, определяющими ее отношения с законодательной и исполнительной ветвями власти. Во-первых, установленный конституцией способ назначения федер альных судей предполагает участие в этой процедуре президента и сената. Во-вторых, судьи занимают свои должности фактически пожизненно, так как формула «пока ведут себя хорошо» означает возможность досрочного отстранения от должности только в соответстви и с процедурой импичмента, что весьма проблематично. Наконец, в качестве третьей особенности судебной власти А. Гамильтон называет разделение судебных полномочий между различными судами и установление взаимоотношений их друг с другом. А. Гамильтон считает, что требование хорошего поведения для определения срока пребывания судей в должности «является барьером против вторжений и притеснений со стороны представительного органа». Он пишет далее, что судебная власть по самой природе ее функций наименее опасна для политических прав, установленных конституцией Для обоснования своего тезиса А. Гамильтон приводит следующие аргументы: «Исполнительная власть не только распределяет почести, но и держит в своих руках меч общес тва; легислатура не только распоряжается казной, но и предписывает правила, регулирующие порядок осуществления каждым гражданином его обязанностей и прав. Судебная власть, напротив, не оказывает влияния ни на меч, ни на казну, не распоряжается ни силой, ни богатством общества; она вообще не предпринимает никаких активных и решительных действий… Она только осуществляет правосудие»^. Продолжая свои рассуждения о слабости судебной власти, А. Гамильтон выдвигает дополнительные аргументы: она не может успешно атаковать другие ветви власти, она с трудом может защитить себя от посягательств с их стороны, она не может угрожать «общей свобо де народа». В то же время судебная власть подвержена опасности со стороны исполнительной и законодательной властей, особенно в том случае, когда две последние объединятся. Наиболее надежной гарантией от подобного рода посягательств является, по мнению Дениса Шевчука, Заместителя генерального директора, Вице-президент «Кредитный брокер INTERFINANCE» (ИПОТЕКА, КРЕДИТОВАНИЕ БИЗНЕСА * ТЭО, БИЗНЕС-ПЛАНЫ), «непрерывность пребывания в должности», т. е. несменяемость судей. «Это качество может поэтому справедливо рассматриваться как неоценимый ингредиент в конструкции (судебной власти), а также в значительной степени как цитадель публичного право судия и публичной безопасности»^. А. Гамильтон глубоко убежден в том, что независимый суд необходим для той системы власти, которая установлена конституцией, поскольку только суд может признать недействительными акты законодательной власти, нарушающие введенные конституцией запреты (запр ещение биллей об опале, законов, имеющих обратную силу, и т. д.). Затем автор 78 номера «Федералиста» прямо формулирует идею общего конституционного надзора, осуществляемого судебной властью. Рассуждения А. Гамильтона о необходимости наделения Верховного суда полномочиями общего конституционного надзора сводятся к следующим основным положениям. Конгресс обладает полномочиями, делегированными ему народом, поэтому он должен действовать только в рамках Консттуции в строгом соответствии с ее духом и буквой. В то же время конгресс не может быть судьей своих собственных конституционных полномочий, границ, в пределах которых он может осуществлять федеральную законодательную влас ть. Сама конституция ничего об этом не говорит, но логически можно заключить, что именно суды должны быть посредником между народом и конгрессом. Если «ни один законодательный акт, противоречащий конституции, не может быть действительным», то кто же долж ен установить его недействительность? Только Верховный суд, отвечает А. Гамильтон, и именно на него должна быть возложена обязанность поддержания легислатуры в рамках установленных для нее полномочий. Конституция должна рассматриваться судами как Основной закон страны, поэтому суды следует наделить правом толкования законов, т. е. установления их подлинного смысла и соответствия конституции. Тот акт легислатуры, который противоречит Основному закону, п ризнается судами недейстаительным. «Констяпуция должна быть предпочитаема закону, намерения народа – намерениям его агентов». А. Гамильтон предупреждает читателя, что из его рассуждений ни в коем случае нельзя сделать заключения о превосходстве судебной власти над законодательной. Эти рассуждения «предполагают, что власть народа выше обеих названных властей». Далее он пишет: «Когда воля легислатуры, объявленная в ее статутах, приходит в противоречие с волей народа, объявленной в конституции, судьи должн ы руководствоваться последней, а не первыми. Они должны регулировать свои решения основными законами, а не теми, которые основными не являются»". Вне всякого сомнения аргументы А. Гамильтона были хорошо известны Джону Маршаллу, под председательством которого Верховный суд США в своем знаменитом решении Мэрбюри против Мэдисона (1803 г.) сформулировал положение о том, что «суд заседает для того, что бы применять предписания конституции так, как он их понимает, и может отменять акты конгресса, противоречащие верховному праву». Созданная на основе Конституции 1787 г. система организации верховной государственной власти, известная как система «сдержек и противовесов», отнюдь не являлась эпигонским претворением в жизнь старой теории разделения властей. Она представляла собой организационное выражение и конституционное закрепление интересов правящей элиты и реального политического опыта колониального и революционного периодов. Эта система ставила своей целью создание сильного национального правительства, способного обеспечить единство республики, гарантировать внешнюю безопасность и внутреннее спокойствие для последующего развития американского общест ва. В современных США (как почти во все периоды их истории) проблема разделения властей, иными словами, система «сдержек и противовесов», находится в центре внимания юристов, политологов, историков, социологов, публицистов. Сама по себе популярность этой про блемы, обращение к ней при всех кризисных ситуациях свидетельствуют о жизненности и значимости этого принципа. Известный американский ученый-административист Дж. Харт писал четыре десятилетия тому назад: «Если все дороги ведут в Рим, то все вопросы американского управления рано или поздно сводятся к разделению властей»^. Подобное положение вполне естественно, так как в США всегда, с теми либо иными деформациями, существовал и существует режим демократии, при котором всегда сохраняется определенная степень относительной самостоятельности высших органов государственной власти, теоретически являющихся носителями ра зделенных властей. Эти органы как составные элементы целостной общественной системы находятся в отношениях взаимозависимости, а присущая им структурно-функциональная автономия в определенной степени есть мера демократизма всей политической системы. Тольк о фашизм и иные авторитарные режимы полностью снимают вопрос о разделении властей. Система «сдержек и противовесов», заключенная в американской конституции, развивалась, приспосабливаясь к меняющимся социальным и политическим условиям, как и все американское право. Не следует забывать, что эта система была создана тогда, когда США были небольшим – 3 млн. населения – государством, освободившимся от колониальной зависимости. Сейчас же она действует в стране с 260 млн. населением. Американский историк Артур М. Шлезинджер в предисловии к своей нашумевшей книге «Имперское президентство» писал, что в американской политической истории вечной проблемой остается вопрос о том, «как правительство, основанное на разделении властей, можно б ыло заставить работать»^. А. Шлезинджер не без иронии замечает, что отцы-основатели, будучи добрыми нью-тонианцами, уповали на то, что задуманный ими механизм сдержек и противовесов будет работать в силу инерции. Однако история показала, что этот механиз м функционирует не благодаря действию сил инерции, а вследствие его изменчивости и приспособляемости. Он видоизменялся, по словам Вудро Вильсона, «под давлением жизни». Вся история эволюции системы сдержек и противовесов вращается вокруг конфронтации исполнительной и законодательной властей. Однако, несмотря на серьезные колебания, главной движущей силой почти всегда оставалась президентская власть. В конечном счете из всех внутрисистемных конфликтов, даже терпя порою поражения, она выходила всегда лучше вооруженной для дальнейших схваток. При этом не следует драматизировать конфронтаций Белого дома и Капитолия, так как эти конфронтации никогда не приводили ни к каким значительным социальным изменениям. Система разделения властей модифицировалась, интегрируя в себя последствия всех конфликтов. Можно согласиться со следующим высказыванием профессора Калифорнийского университета Дэвида Фронмайера: «Если доктрина разделе ния властей должна быть эффективно осуществлена, она должна рассматриваться не как техническое руководство для судебной тяжбы, а как цель для институционного действия». А это институционное действие имело одно главное направление – усиление исполнительн ой ветви власти. Система «сдержек и противовесов» не могла работать как коллегия абсолютно равноправных триумвиров, поскольку конфликты и неравенство были интегрированы в нее создателями с самого начала. Считалось, что сам принцип разделения властей предполагает определе нное состояние напряжения между ветвями власти для поддержания равновесия всей системы. Как сказал в одной из своих лекций А. Шлезинджер, сама доктрина разделения властей создает «постоянную партизанскую войну»" между исполнительной и законодательной ветвями власти». Но все это для преодоления " тиранических тенденций. Однако тот же А. Шлезинджер во время «уотергейтского кризиса» писал по-другому: «Метафора о правительстве как организме имела также свои трудности. Но опыт довольно быстро показал, что система „сдержек и противовесов“ вовсе не будет работать, если одна из трех ветвей не возьмет на себя инициативу, и что она будет работать лучше, подчиняясь сильному президентскому руководству. Такое руководство было необходимо для преодоления тенденции к инертности. Это позволило Американской р еспублике должным образом встретить великий кризис в ее истории. Это породило также постоянное напряжение между президентской властью и другими ветвями правительства. А в наше время это вызвало появление концепции о президентской власти настолько подозри тельной и авторитарной, что это предполагает коренную трансформацию традиционного государственного строя. В последние годы президентское первенство, столь неоценимое для поддержания политического порядка, превратилось в президентское верховенство. Консти туционное президентство… стало имперским президентством..»^. Известный американский историк Барбара Такмэн писала по этому поводу следующее: «Американская президентская власть стала гораздо большим риском, чем она того стоит. Пришло время серьезно подумать о замене ее правлением кабинета или какой-либо другой форм ой разделенной исполнительной власти… Единственный способ переделать президентство и сократить риск осуществления бесконтрольной и безответственной верховной власти мошенником, простаком или деспотом – это разделить власть и ответственность. Изменение конституции не находится вне пределов наших возможностей»^. Относительно пересмотра действующей конституции многие скептики высказывают суждение, что вряд ли в современных США можно найти людей, которые бы составили лучшую коллегию, чем Филадельфийский конвент. Говорят, что таких людей сейчас нет ни в конгрессе, ни в Верховном суде, ни в университетах. Американская политико-правовая теория безоговорочно признает, что современная фактически действующая система разделения властей далеко ушла от первоначальной модели последней четверти ХУШ в. Однако из этого вовсе не следует, что хрестоматийная конституци онная схема полностью утратила свое значение. При разрешении многочисленных противоречий и конфликтов, возникающих в рамках реального механизма «сдержек и противовесов», ученые и политические деятели всегда обращаются к авторитету конституции, доискиваяс ь скрытого смысла ее лапидарных положений. «Исследование нынешнего состояния конститу-ионных концепций в Соединенных Штатах есть нечто большее, чем академическое упражнение в ностальгии»(tm). Многие американские ученые и публицисты убеждены, что эта доктрина основана на идее о том, что правительственные институты обладают раздельными, отличающимися друг от друга функциями, организацией и полномочиями, но действуют они для достижения общих цел ей, закрепленных в преамбуле к конституции. Границы между сферами полномочий соответствующих ветвей власти весьма подвижны, изменчивы, относительны. Отсюда делается вывод о бессмысленности толкования разделения властей как совокупности герметически закры тых и изолированных друг от друга функциональных категорий правительства. Развитие системы «сдержек и противовесов», взаимоотношений составляющих ее институтов определяется социально-экономическими категориями, но свое внешнее выражение оно находит в борьбе двух основных тенденций. Исполнительная власть стремится к расширению своих полномочий, активизации политической инициативы и концентрации руководства. Законодательная власть проявляет тенденцию к сужению своих фактических полномочий, отказу от политической инициативы и распылению руководства, что находит свое выражение в независимости многочисленных постоянных комитетов и подкомитетов конгресса. Переливание полномочий из одного конституционного сосуда в другой, на практике из Капитолия в Белый дом, отнюдь не всегда было и является результатом узурпации. Чаще всего конгресс сам делегировал принадлежащие ему конституционные полномочия главе исполнительной ветви власти. В американской литературе и судебных решениях не раз выдвигались доктрины о том, что всякая делегация противоречит самой идее разделения властей. В подтверждение этих доктрин приводится сформулированное Джоном Локком правило: делегированная власть не мож ет быть делегирована. Поскольку же согласно официальной конституционной теории законодательные полномочия делегированы конгрессу народом, то конгресс не может уступить их никому. Но американская практика никогда не была связана теорией, мешающей этой пра ктике добиваться желаемого. Судебная политика в этом отношении фактически сводится к разрешению делегации в каждом конкретном случае. В своих решениях суды не столько заняты проблемой законности делегации законодательных полномочий, поскольку это предпол агается, сколько установлением объема полномочий и пределов их осуществления. Еще раз следует подчеркнуть, что огромная часть полномочий президента была предоставлена ему не конституцией, а законодательством конгресса, который далеко не всегда делал это под нажимом главы исполнительной ветви власти. «Полномочие конгресса, – ирониз ирует Д. Фронмайер, – подобно девственности, никогда само не теряется, редко забирается силой и почти всегда отдается добровольно»^. Прежде чем перейти к рассмотрению конкретного механизма взаимного воздействия исполнительной и законодательной властей друг на друга в рамках системы «сдержек и противовесов», необходимо определить в общих чертах роль судебной власти в деле фактического размежевания полномочий президента и конгресса. В американской правовой теории считается аксиоматическим положение о том, что конгресс и президент сами должны заботиться об обеспечении их конституционных, статутных и фактических прерогатив. Вмешательство судов в процесс размежевания полномочий двух других властей вызывается и объясняется главным образом обязанностью судов защищать права и интересы граждан, поскольку эти права и интересы могут быть затронуты в ходе демаркации названных полномочий. Верхов ный суд сам решает вопрос о том, стоит ли ему вмешиваться в спор о полномочиях законодательной и исполнительной ветвей власти. Законодательная и исполнительная ветви власти обладают значительным числом конституционных, статугарных и фактических полномочий во всех сферах осуществления государственной власти, в том числе в сфере законодательной и правоприменительной. По большей ча сти эти полномочия носят совместный характер. Те полномочия, которые можно назвать односторонними, т. е. присущими только одной ветви власти, не всегда таковыми являются в действительности, так как их осуществление в той или иной мере связано с функционир ованием другой власти. Так, скажем, президентское право вето по видимости является односторонним полномочием, но его применение невозможно без позитивной акции конгресса – нет билля, нет вето. Кроме того, президентскому вето противостоит опять-таки однос тороннее вето конгресса – законодательное вето, которое вызывается к жизни только соответствующей акцией исполнительной ветви власти. Даже такое одностороннее полномочие конгресса, как импичмент, органически связано с главой исполнительной власти и высши ми федеральными должностными лицами, назначаемыми «по совету и с согласия сената». Важнейшими односторонними полномочиями главы исполнительной ветви власти, применение которых не сопряжено с положительным участием конгресса, является право вето, привилегия исполнительной власти и право отстранения высших федеральных должностных лиц от должности. Право вето достаточно подробно регламентируется в разд. 7 ст. 1 Конституции. Основное содержание данного констетуционного положения сводится к следующему. Во-первых, объектом президентских возражений (термина «право вето» в разд. 7 нет) являются все билли, а также приказы, резолюции и решения, принимаемые совместно обеими палатам и конгресса, а не одной из них. Во-вторых, если билли и иные совместные документы принимаются простым большинством голосов присутствующих депутатов, составляющих кворум в каждой палате, то для преодоления президентских возражений требуется квалифицирован ное большинство в каждой из палат. Иными словами, процедура преодоления вето намного сложнее, чем обычная законодательная процедура одобрения биллей и иных совместных документов. В-третьих, президент может отклонить или одобрить весь билль или иной докум ент целиком, а не отдельные его положения или статьи.
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Конституционное (государственное) право зарубежных стран: учебное пособие - Денис Шевчук бесплатно.
Похожие на Конституционное (государственное) право зарубежных стран: учебное пособие - Денис Шевчук книги
- Правовые акты. Оценка последствий. Научно-практическое пособие - Коллектив авторов - Юриспруденция
- Эффективность норм международного трудового права. Монография - Никита Лютов - Юриспруденция
- Нравственные основы норм уголовного права о преступлениях против личности - Сергей Владимирович Тасаков - Юриспруденция
- Концепция развития судебной системы и системы добровольного и принудительного исполнения решений Конституционного Суда РФ, судов общей юрисдикции, арбитражных, третейских судов и Европейского суда по правам человека - Сборник статей - Юриспруденция
- Право социального обеспечения в вопросах и ответах. Учебное пособие - Фатима Дзгоева - Юриспруденция
- Осторожно, ППС: преступная правохоронительная система - Владимир Шлыков - Юриспруденция
- Нравственно-правовые критерии уголовно-процессуальной деятельности следователей - Игорь Антонов - Юриспруденция
- Комментарий к Федеральному закону от 13 июля 2015 г. № 218-ФЗ «О государственной регистрации недвижимости» (постатейный) - Александр Борисов - Юриспруденция
- Лекции по общей теории права - Николай Коркунов - Юриспруденция
- Законодательная и исполнительная власть субъектов РФ в теории и практике государственного строительства. Монография - Валериан Лебедев - Юриспруденция