тут скрывать, — не знаю, что Вам сказал сын, но я сама всё испортила… Да так, что нет прощения! Но это потом, расскажите толком, что с ним? Или, может, я сразу к нему?
— Серёжа на процедурах, — смотрит на свои элегантные часики, — у нас ещё целый час времени.
— Хорошо, тогда я Вас слушаю.
Ирина Фёдоровна вздыхает, достаёт из маленькой сумочки маленькое зеркальце и ажурный платочек, промокает глаза, приводит себя в порядок, начинает рассказ,
— Он упал… с высоты. Эта его ужасная работа, как я не хотела, чтобы он туда пошёл! Серёжа прирождённый артист! Вы видели, как он танцует? — похоже, придётся направлять даму в нужное русло, иначе её унесёт далеко,
— С, какой высоты? — уточняю.
— Не знаю, — мотает головой, — метров пять, наверное, а может, десять, или пятнадцать… Опять эти спасательные работы… Сорвался…
— Он же опытный альпинист, как так?
— Артём Артурович — доктор у них есть…
— Знаю, знаю такого! Что Артурыч?
— Сказал, что Серёжа, как с цепи сорвался, рисковал, где не надо было. Я толком не поняла, какой-то обвал, пропали туристы… и чего их всех в горы несёт?! Как Новогодние каникулы, так жди беды! Обязательно кто-нибудь, лезет в горы! Какой-то сейсмический толчок, обвал. Лагерь с туристами провалился в образовавшуюся расщелину, их оттуда и доставали. Какая там глубина, без понятия. Серёжа спустился. Там их как-то прикрепляли к тросам и поднимали. Он внизу был, а сверху принимали. Когда всех достали, ему бы самому подниматься, а он рюкзаки отправил. А тут, как раз, опять тряхнуло, разлом пошёл глубже, он туда. Бросил бы, эти чёртовы рюкзаки, успел подняться, ничего бы не случилось. Артурыч сказал, чудо, что его там обломками не завалило, синяки да ушибы, ерунда. Пока трясло даже не пытались выяснить, жив ли, впору туристов уберечь и увести подальше от расщелины в безопасное место. Когда стихло, вернулись, спустили трос глубже, а он подняться не смог. За ним Игорь спустился, парень из группы, вот и подняли. Так и привезли на носилках сначала в госпиталь МЧС, потом мы сюда забрали.
— Так, что с ним? — внутри всё обрывается от ужасных новостей, похоже, дело серьёзное, — сколько дней прошло?
— Четвёртый сегодня. Перелом позвоночника в грудном отделе.
— Компрессионный? Со смещением? Спинной мозг серьёзно пострадал? — тороплю Ирину Фёдоровну. Бросить бы её тут да бежать с лечащим врачом поговорить, но не могу оставить.
— МРТ не показало смещения, есть безусловно повреждения, но не настолько, чтобы он лежал пластом.
— А, он лежит?
— Как куль. Ни рук, ни ног не чувствует, — опять начинает реветь.
А вот это хреново, лучше бы любой болевой синдром, я сойду с ума!
— А, доктора что? Прогнозы, какие?
— Говорят, время работает против нас, либо в ближайшее время должен начать восстанавливаться, либо, никогда! — ревёт, не прекращая.
— Я останусь. Можно, я останусь с Сергеем? — спрашиваю.
— Конечно, Ксюшенька, я и надеяться, не смела, — всхлипывает, а в глазах загорается огонёк надежды, — сердцем чувствую, что только Вы сможете помочь! Он увидит Вас и захочет подняться.
— Ирина Фёдоровна, Вы оставите меня с ним? — я уже всё решила, только он и я, без посторонних. Что буду делать, не знаю, но нам не нужен в эти дни никто.
— Конечно, конечно, я Вам доверяю, тем более, он гонит меня. Вообще, видеть никого не хочет.
— Ну, так проводите меня к нему.
— Ксения! — опять меня останавливает, берёт за руку, заставляя остаться в кресле, — я должна Вам рассказать ещё, кое-что…
Остаюсь сидеть. Сердце в пятках, не знаю, что ещё она мне поведает.
— У нас в семье есть тайна. Кроме супруга и меня не посвящён никто.
— Так может и не стоит меня посвящать? — недоумеваю. Кто я такая, тем более, после предательства, чтобы мне раскрывать семейные тайны?
— Стоит, я хочу поделиться с Вами, должна… — вздыхает, — не знаю почему, но по-другому не могу… — и практически без перехода, — Серёжа нам не сын. Вернее, сын, но не кровный, — даже не удивляюсь, что-то в этом роде, предполагала. — Дело в том, что мы с Алёшей ждали девочку. Знали уже, что девочка будет, Светочка. Но она умерла почти сразу после рождения — пороки развития не совместимые с жизнью. Роды были трудными, короче, детей у меня больше быть не могло. Я ревела сутками, когда засыпала ненадолго, мне снилась моя покойная дочь… И вот, однажды, она в очередной раз пришла ко мне, обняла своими ручонками и сказала, что взамен ко мне придёт мальчик. Я должна его принять и любить, как любила бы её. — А, где его искать, как узнаю? — мне было непонятно. Тогда она повела меня на свет, и я увидела младенца. Он был словно ангел, светел, почти прозрачен, — это он, — сказала Светочка, — теперь узнаешь. Назови его Серёжа. Подари всю любовь, которую приготовила для меня. Если он будет счастлив, знай, что и я счастлива! — Буквально на следующий день, в нашем родильном доме оставили мальчика. Молодая женщина, которую бросил муж на последнем месяце беременности, отказалась от сына. Помните, какие времена были? Хотя, откуда Вам помнить? Разве, что родители рассказывали… Люди выживали, как могли… Я не знаю её обстоятельств, наверное, было безвыходное положение, раз бросила ребёнка… Видя, как я убиваюсь по своей доченьке, доктор мне предложила забрать младенца, а я только этого и ждала, не сомневалась, что Светочкин приход — не плод моего больного воображения! Едва увидела моего ангелочка, сразу узнала! Спасибо доченьке моей, что подарила нам Серёжу. Муж спорить не стал, хотя отнёсся с опаской. Сами понимаете, нормальные детки не часто сиротами остаются, всё боялся, что какой-нибудь больной окажется. Но, слава Богу, обошлось. С оформлением всё прошло гладко. В девяностые за границу деток пачками вывозили, и то проблем не было, так что из роддома мы Серёженьку забрали, как своего…
Приняли без сомнений. Малыш и вправду оказался ангелом. Умница, послушный, не капризуля, всегда такой жизнерадостный. Будто понимал, что пришёл в нашу семью, чтобы приносить счастье. Олежка играл с ним всё время, Алёша с рук не спускал. Мы полюбили Серёжу всем сердцем. Не потому, что Светочка велела, а сами, по-настоящему. Он наш
