Ратибор машинально топнул ногой, чтобы убедиться в реальности существующей под ногами опоры, и оглянулся: черная равнина, гладкая, как стекло, и в то же время совершенно не бликующая, не дающая глазу никакой визуальной информации, уходила за горизонт, и потому казалось, что человек висит головой вниз к центру полого шара с едва светящимися фиолетово-синими стенками, шара, имеющего открытый выход в космос. Портила это впечатление только сверкающая гора на другом краю горизонта, похожая на ровно отрезанный кусок льда. Торчала она точно в центре «заплаты», и быстрые на клички исследователи уже окрестили ее Ручкой Крышки, но Ратибору не надо было копаться в памяти, чтобы найти аналог этому пейзажу, он сразу узнал, на что похожа форма «заплаты»: именно таким рождался и рос на Марсе Прожорливый Младенец-Конструктор.
— Пошел полевой контроль, — донесся сквозь тихий говор оперативного эфира голос координатора. — ЭМ-диапазон в пределах нормы, но радиационный фон выше естественного природного на два порядка. Рекомендую всем работающим на «Крышке» заклеиться в защиту. Предельное время нахождения без последствий в указанной зоне — полчаса.
— Оформить распоряжение, — очнулся Ратибор. — Включить в глоб-контроль меры по обнаружению монополей и кварковых кластеров, и до тех пор, пока Примарсианье не будет очищено от «шлаков» Конструктора, движение не открывать.
— Принято к исполнению, — ответил координатор.
Не оглядываясь, Ратибор поспешил к стоящему («висящему») неподалеку драккару. Дежурство погранфлота у «залатанной» планеты, как отныне стали называть Марс, перешло из чудовищной по нервному напряжению и ответственности формы тревоги в спокойную стадию, и Ратибор без сожаления снял с себя полномочия оператора. Не отдохнув и минуты, он появился в зале спейсера «Клондайк», будто вернулся из обычного профилактического рейда по «злачным местам» Солнечной системы.
Железовский, прибывший на спейсер чуть раньше, встретил его взглядом исподлобья и кивнул на свободное кресло; он всегда был скуп на похвалы, давая подчиненным понять, что иного от них не ждал. Только дежуривший с комиссаром Баренц потихоньку показал безопаснику большой палец.
По залу бродили знакомые звуки: грохот движения горных ледников, гулкие удары растрескивающихся от столкновений айсбергов, металлический скрежет сталкивающихся машин, гул прибоя. Этот шум внезапно сменялся музыкальными аккордами, странными, вызывающими ассоциации неумелого робкого прикосновениях музыкальным инструментам. Впечатление было такое, будто кто-то учится играть на скрипке, пианино, валторне, саксофоне и флейте… одновременно!
— Это его музыка, — пояснил Баренц, уловив недоумение Берестова. — Не Конструктора — посла. А вот передача самого хозяина.
В зал хлынула чистая, светлая, волшебная музыка, способная заставить плакать и смеяться любого человека — в зависимости от его состояния, слушать ее можно было вечно…
Тишина в зале не сразу привела Ратибора в чувство, он продолжал переживать музыку, вызывающую в мозгу плывущие сказочные видения, и хотел слушать еще и еще.
— Установки «ничейной полосы» на готовности, — прошло сообщение дежурного инка. — По решению Совета безопасности пассажирское космоплавание по Системе полностью прекращается двадцать второго июня в шесть часов по средне-солнечному.
— Время подхода Конструктора к полосе? — спросил Железовский.
— Сутки.
— Что полевой контроль? — спросил Ратибор вполголоса.
— Кварковые струи и «карманы» монополей продолжают появляться в основном в кильватере, по Системе они не разбрызгиваются. — Баренц перевел на мысленный. диалог. — Однако нервы у ребят на тральщиках гудят, как провода.
— У ксенологов ничего?
— На все их попытки Конструктор отвечает музыкой, ты ее слышал, адекватного ответа нет. Если верить информации Грехова, пресапиенс все еще в шоке и нас не слышит. Может быть, принципиально непознаваемые явления все-таки существуют, и Конструктор — одно из них? Где ты видел проконсула в последний раз? Нужен его совет. Если через сутки Конструктор не остановится, мы будем вынуждены включить все смонтированные вакуум-резонаторы в «ничейной полосе».
— Он против этой идеи, — угрюмо ответил Ратибор, обращаясь прежде всего к Железовскому: тот слышал разговор, но не реагировал. — Правда, мне кажется, Габриэль не очень-то обеспокоен, иначе уже действовал бы. А если наши энергетические выпады для Конструктора — что щекотка для Геракла?
Железовский фыркнул, покосившись на разговаривающих. Баренц улыбнулся, покачал головой:
— Геракл, боящийся щекотки — нонсенс. Видит бог, я тоже против мира с позиций силы, но и я не вижу выхода.
— Выход есть, — с тем же угрюмым спокойствием возразил Ратибор. — Вы сами сформулировали его с Греховым: милосердие! «Добрость», как выразились чужане. Просто и изящно, как и все великое… и почти невыполнимое для человечества в целом. Наверное, действительно выход для нас всех в создавшемся положении — ожидание. Вместо того, чтобы осуждать Конструктора, упрекать и ненавидеть, надо просто попытаться понять его, представить, почему он поступает так, а не иначе, может быть, тогда и наступит прозрение?
— Ты еще скажи, что Конструктор — посланец бога, если не сам бог, и ниспослан человечеству в качестве кары за прошлые прегрешения, — прозвучал по каналу «спрута» чей-то злой голос.
— Кто это сказал? — поинтересовался Железовский.
— Кобра погранслужбы Грие, — бесстрастно ответил координатор.
Баренц снял на секунду эмкан связи:
— Это друг Тршеблицкого, не надо его трогать, парень переживает, а оперативник он хороший.
Железовский некоторое время раздумывал, потом отсоединил себя от кресла и поманил Ратибора,
— Пошли поговорим без свидетелей.
Но выйти из зала спейсера они не успели. Навстречу из коридора вышли двое в серо-голубых кокосах погранслужбы. К-мигранты Анатолий Шубин и Патрик Ловер. Несколько мгновений длилась немая сцена; в памяти безопасников еще свежи были воспоминания былых схваток с этими «представителями бога» в Солнечной системе. Потом Ловер шагнул вперед и произнес безо всякого выражения:
— Сеть связи «спрута» нам неподконтрольна, поэтому мы вынуждены беспокоить вас визуально. Нами получена информация о местонахождении группы Бояновой и о роде ее деятельности.
Железовский покосился на Ратибора, напрягшегося, как перед прыжком.
— Продолжайте.
— Учеными группы решена проблема «абсолютного зеркала», и в настоящее время они, инженеры, механики, монтажники и эфаналитики, заняты строительством экспериментального образца.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
