Он открыл холодильник, вытащил банку коки и двинулся тем же путем обратно, захватив на обратный путь еще несколько чипсов. На краю столовой мальчик на секунду остановился и прислушался к разговору, надеясь услышать, что родители говорят о нем и о его сестрах.
– Ну, не знаю… – услышал он голос своего отца. – Моя первая жена, Андреа, просто с ума сходила от желания жить в небольшом городке. Она хотела переехать или в Орегон, или в Вашингтон[71]…
Адам почувствовал себя так, как будто его ударили в солнечное сплетение.
Первая жена его отца?
Теперь заговорили друзья родителей, но Адам не понимал того, что они говорят. Разговор превратился в фон для мыслей, которые быстро проносились у него в голове, сталкиваясь и подгоняя друг друга. Основным ощущением, которое полностью его накрыло, было ощущение предательства. Его не покидала мысль, что этот мужчина, его отец, был для него чужим, был не тем, кого он знал столько лет.
Мальчик чуть не подпрыгнул, когда мимо него прошла мать, шедшая на кухню.
Джулия увидела его еще до того, как он понял, кто стоит перед ним, и улыбнулась.
– Пить захотелось, а? – Рукой она махнула в сторону стола. – Хочешь чипсов?
Адам тупо покачал головой, забыв о том, что в руке у него все еще были кукурузные чипсы.
– Тебе пора идти и готовиться ко сну. Уже поздно, а завтра учебный день.
Он кивнул и вернулся тем же путем, каким пришел, но, вместо того чтобы подняться по лестнице, пересек холл и подошел к комнате Тео. Ее дверь была закрыта, но не заперта, и он вошел, громко захлопнув ее за собой. Тео нахмурилась и уже собралась было закричать на него, но он прижал палец к губам, призывая ее к молчанию, и ее возмущение немедленно сменилось любопытством.
Бесшумно пройдя по комнате, Адам уселся на кровать рядом с сестрой. Посмотрев на нее, он сразу же перешел к делу:
– Папа раньше был женат.
– Что?
Адам поднял банку кока-колы.
– Я спустился на кухню взять попить и услышал их разговор. Папа был женат. На ком-то другом.
– Ого!
– Ага. Ма его вторая жена.
В комнате стояла тишина, пока Тео впитывала то, что он ей сказал. Кровь отлила у нее от лица, и она быстро моргала – ее веки и ресницы оставались единственными подвижными объектами на помертвевшем лице. Похоже было, что она сейчас разрыдается. Адаму самому хотелось заплакать.
– Ее звали Андреа.
– Он был женат на ком-то по имени Андреа до того, как женился на Ма?
– Так получается.
Тео все еще выглядела так, как будто была готова разрыдаться, и впервые с тех пор, как она была еще совсем младенцем, Адаму захотелось обнять ее и прижать к себе.
– А Саша знает?
– Может быть, – пожал плечами Адам. – А ты что, думаешь, она бы рассказала, если б знала?
– Но как же… – Тео подняла на него глаза. – А мама знает?
– Конечно. Она тоже там была – и совсем не удивилась.
– А почему нам никто не сказал?
– Не знаю, – признался Адам.
Он провел в комнате сестры около получаса – они обсуждали и анализировали происшедшее, вновь и вновь возвращаясь к тем словам, которые ему удалось услышать. А потом пришла мама, чтобы убедиться, что Тео уже в постели, и засекла их. Она удивилась, увидев Адама, но не стала горячиться. Просто велела ему идти к себе и сказала, что им обоим пора спать.
– Иди в постель, – настойчиво повторила она. – Завтра в школу.
Адам кивнул и пошел наверх.
Он заметил, что Тео здорово расстроилась. Обычно она совершенно не умела хранить тайны, особенно когда те касались непосредственно ее самой, и то, что сейчас сестра не стала спрашивать Ма обо всей этой ерунде, говорило о многом.
Сам Адам тоже чувствовал себя потрясенным и сожалел только о том, что оказался дураком и не послушал дальше, но он успокоил себя тем, что скорее всего они заговорили бы о чем-нибудь еще и что вообще упоминание о первой жене его отца было случайным.
Первая жена отца.
К этой мысли он никак не мог привыкнуть.
Адам даже не проверил, заперта ли дверь в комнату его старшей сестры, а прошел прямо в свою, захлопнул за собой дверь и бросился на кровать. Наушники и комиксы полетели на пол.
Его папа уже был женат.
Это же все обесценивает, подумал он. Он не выбрал маму первой. И их, как свою семью, он тоже не выбрал первыми. Они были просто претендентами, на которых ему пришлось остановиться.
Впервые ему пришло в голову, что Бабуня обо всем этом знала. И что до его Ма она была чьей-то чужой свекровью. И вполне могла бы стать чужой бабушкой.
А может быть, она уже была чьей-то бабушкой?
Нет, об этом бы они знали. Они бы услышали об этом.
«А какая невестка ей нравится больше? – подумал Адам. – Может быть, первая жена? А может быть, она не хотела, чтобы Па с нею разводился?»
Он почувствовал, что Бабуня тоже предала его, хотя это ощущение было не таким сильным.
А что, если его Ма тоже была раньше замужем?
Адам уставился в потолок, заранее стыдясь своей следующей мысли: а что, если Саша была ее дочерью от первого брака – и неродной его сестрой?
Тогда ни о каком инцесте речи нет…
Нет, он не должен даже на минуту думать об этом. Он только что узнал, что его Ма была не первой женой его отца, и уже подумывает о своей сестре?
Да что же он за маньяк за такой?
А если она действительно не его сестра?
Адам пошарил рукой под кроватью и вытащил красные Сашины трусики. Он знал, что это неправильно, что это недопустимо, особенно сейчас, но сами мысли о Саше его возбудили. Без долгих размышлений он сделал то, что делал всегда в таких случаях: расстегнул ширинку, стянул трусы и лег на спину.
Твердо взяв рукой свой пенис, он стал его ласкать.
Глаза его закрылись. Дверь комнаты была не заперта, и в своих мечтах он представил, что Саша рано вернулась домой и вошла к нему в комнату как раз в тот момент, когда он кончал.
Этот момент был совсем близко, и левой рукой он взял ее трусики. В самый последний момент обмотал их вокруг своего эрегированного члена, прижав его головку к лоскутку из хлопка, который, он знал это точно, касался ее вагины.
Глядя вниз, он проследил, как из-под краёв трусиков, в тот момент, когда он кончил, показалась беловатая жидкость.
После этого Адам несколько минут полежал с тяжело бьющимся сердцем, прежде чем забросил трусики обратно под кровать.
Потом натянул трусы, запер дверь, лег на кровать и расплакался.
II
Делать было совершенно нечего.
Грегори проснулся поздно, когда лучи солнца уже вовсю пробивались сквозь щели в шторах, и понял, что ему некуда сегодня идти.
Конечно, он мог заняться домом, поработать во дворе, поправить сарай, но все это не было обязательным. Да и в кафе дела шли сами по себе, без его участия. Он там никому не был нужен. Шоу были расписаны до конца месяца, оборудование работало как часы, все процедуры были созданы и прекрасно работали. Получалось, что его присутствия не требовалось.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
