– Не надо плакать, – попросила Вика.
– Что с ними будет, когда я умру? Ему уже сорок. У него язва. И Лиза…
– Мама, перестань! – расстроился Владимир. – Ну хочешь, я женюсь на Вике.
– Хочу! – вскрикнула старуха.
– Пожалуйста… Я все равно ни на ком не собираюсь жениться. Пусть паспорт окажется занят. Будут меньше приставать.
– Вот видите! Он делает вам предложение! – вскрикнула бабка.
– Это не считается, – не зачла Вика.
– Почему не считается? – удивился Владимир. – Я делаю вам предложение.
– Но вы в пижаме…
– Сейчас же надень костюм! – взволнованно приказала мать.
Владимир удалился.
– А почему мы стоим в прихожей? – спохватилась Володина мама.
Вика привычно сняла шубу, сапоги и вдруг увидела, что она босиком. Так торопилась, что надела сапоги на босу ногу. Как будто спасалась от пожара. Но ничего… В доме были нежные шелковые китайские ковры. Вика любила ходить босиком. Она прошла в комнату и остановилась у окна. Ей хотелось стоять.
Лиза убралась к себе. Устала от эмоций.
– Только не тяните с ребенком, – торопливо посоветовала Володина мама. – Ты молодая, крепкая. У вас будут здоровые дети. Лиза не будет одна. Так тяжело не иметь брата или сестру. Вот у меня – никого.
– А сын? – напомнила Вика.
– Дети – это другое поколение. Мы, старики, им не интересны.
Появился Владимир, весь в черно-белом, как пингвин.
Виктория стояла в солнечном луче – босая, с высокой грудью и тонкой талией, рыжая и золотая, с промытыми голубыми глазами… Владимир вдруг УВИДЕЛ ее. Знал давно, а УВИДЕЛ впервые. Казалось, сейчас она поднимется на цыпочки, оторвется от пола и взлетит, обвеваемая легкими одеждами, как роспись под куполом Сикстинской капеллы. Эта девушка – оттуда, из времен Рафаэля и Рембрандта, случайно залетела в двадцать первый век и застряла на птицефабрике.
– В самом деле, выходи за меня, – серьезно предложил Владимир и кашлянул.
Он волновался. Боялся, что она скажет «нет» и вернется к своему чувашу. Эта девушка не знает себе цены, и в этом незнании – основное зерно ее сущности: драгоценный бриллиант, который считает себя стекляшкой.
– Обними ее, – поруководила мать.
Владимир сделал шаг и остановился. Оробел.
Вика сама шагнула и сама обняла. От его лица пахло розами и дождем. Так пахнут любимые – лучшими ароматами земли.
Вика закрыла глаза. Прислушалась к себе. Она верила и не верила.
Не верила потому, что ТАК не бывает. А верила потому, что бывает именно ТАК: настоящая любовь может окончиться браком и продолжаться всю жизнь.