— Ну как она?
Тринити ответила мужу слабой улыбкой и, помолчав немного, сказала:
— Она в безопасности благодаря тебе. И крепко спит, поэтому не будешь ли ты столь любезен отдохнуть немного сам?
— Мне просто не верится, что я вытащил ее из этой передряги.
— Хватит нам есть себя с хвоста. — Тринити присела рядом с Джеком на диван в гостиной и обняла его. — Разве ты не помнишь, как уговаривал меня покончить с враждой? Если бы я послушалась твоего совета, ничего подобного с нами не случилось бы.
— Ты хорошая жена, — пробормотал он. — Но боюсь, что Луиза с тобой не согласилась бы.
— Это правда. Она считает, что во всем виноват только один человек. — Джек поморщился, и она ласково пояснила:
— Не ты, Джек. Она винит себя, целиком и полностью.
— Почему?
— Она говорит, что Рэнди не хотел этого тайного бегства. А она на нем настаивала.
Джек опустил голову на руки.
— Она не должна винить себя. Она такая неискушенная. Такая невинная.
— Я вовсе не такая невинная, как ты считаешь, — послышался от двери голос Луизы.
Тринити вскочила.
— Луиза?
— Тебе надо лежать в постели, детка.
Джек подошел к Луизе и обнял ее.
— Я должна поговорить с тобой. Я н-не могла сделать это раньше. Я все время п-плакала…
Она явно боролась с новым приступом рыданий.
— У тебя есть основания плакать. Быть несчастной.
Чувствовать себя жертвой предательства и негодовать. Но для этого еще будет достаточно времени, Луиза. А сейчас тебе надо отдохнуть.
— Я должна поговорить с тобой, Джек, — упрямо настаивала она. — Попросить у тебя прощения за то, что назвала тебя лицемером и сравнила с Фрэнком. — Со слезами на глазах она обратилась к Тринити:
— Ты была права, когда предостерегала меня от него. Если бы Джек не приехал вовремя, он сделал бы со мной то, что пытался сделать с тобой.
— Но Джек приехал. Сейчас только это имеет значение.
— Ты считаешь, что шериф нам поверил? Насчет Рэнди?
— Я убежден, что он поверил. — Джек наклонился, подхватил Луизу под коленки и поднял. — Я отнесу тебя в постель. Тебе надо спать. Я посижу около тебя ночью, если хочешь.
Луиза посмотрела ему в глаза и склонила голову ему на плечо, поблагодарив голосом таким несчастным, что Тринити едва удержалась от слез.
— Иди, Джек, — проговорила она очень тихо. — Завтра утром все будет выглядеть иначе — не таким безнадежным. А Луиза? — Она подошла и погладила девушку по голове. — Завтра нам предстоит приятная, спокойная поездка. Иди спать, а я позабочусь о Мэри и Джейн.
Джек благодарно улыбнулся ей, крепче прижал к себе Луизу и направился к лестнице.
Глава 13
Джек провел у постели Луизы всю ночь и выглядел хуже некуда, но тем не менее с утра пораньше, пока солнце не поднялось высоко и не начало припекать, отправился к стаду. Тринити сменила его на посту и час за часом терпеливо выслушивала исповедь-самообвинение; в конце концов Луиза заснула по-настоящему крепко, впервые после своего испытания.
К этому времени к ним прибыл шериф, и сердце у Тринити похолодело. Однако новости оказались благоприятными — если можно было употребить подобное выражение при данных обстоятельствах. Рэнди был мертв, но коронер в конечном итоге признал его смерть результатом несчастного случая.
При всей своей жаркой ненависти к Фрэнку Тринити была вынуждена признать, что любой другой результат расследования был бы слишком жестоким.
Если Тринити и лелеяла горячие надежды на то, что вскоре станет надевать свое шелковое ночное одеяние и являться в нем к супругу или вести с ним разговоры о перспективах их счастливого будущего, то надежды эти растаяли при известии о войне, объявленной Уолтером Крауном владельцам ранчо «Сломанная шпора»: он, так сказать, бросил перчатку, предложив тем рабочим, которые немедленно перейдут от Райерсонов к Краунам, оплату в десятикратном размере. За обедом Джек со стоическим выражением на лице просчитывал ситуацию. Они обсуждали вопрос с Клэнси и пришли к выводу, что не смогут сделать соответствующее предложение всем своим работникам, за исключением троих, наиболее ценных; Малыша Боба, Сэмпсона и самого Клэнси.
Под угрозой, таким образом, оказались и вложения самого Джека, и если бы проблему можно было решить, продав Краунам часть земли, Тринити настаивала бы на этом, но увы, теперь это оказалось невозможным. Крауну нужна была не только земля. Он жаждал крови и не унялся бы до тех пор, пока не разорил бы Райерсонов точно так же, как разорил Стэндишей.
* * *
Тринити полагала, что из-за последних событий ей теперь нечасто доведется проводить более или менее долгие часы в общении с мужем, и очень удивилась, когда ровно через двадцать четыре часа после происшествия с Луизой он по всей форме пригласил ее посетить его кабинет. Пригладив волосы, она устремилась на зов, надеясь, что Джек каким-нибудь способом, романтическим или иным, позволит ей сделать его бремя более переносимым.
Он приветствовал ее мужественным кивком:
— Я не хочу задерживать тебя надолго. Знаю, как ты устала.
— Я себя чувствую отлично, — возразила она и подошла к нему, улыбаясь несколько неуверенной улыбкой. — Могу я чем-нибудь тебе помочь?
— Можешь ли ты честно ответить на один вопрос?
Тринити отшатнулась, встревоженная его вдруг охрипшим голосом и резким тоном.
— Разумеется, Джек. Какой вопрос?
— Что имела в виду Луиза, когда говорила, что, если бы я не приехал вовремя, Фрэнк сделал бы с ней то, что однажды пытался сделать с тобой? — Тринити замялась, и он прорычал:
— Не скрывай от меня ничего, Тринити! Что у тебя за секреты?
— Это не секрет, Джек. Это всего лишь случай из прошлого. Даю слово, из давнего прошлого.
— Что ты имеешь в виду?
Она провела ладонью по его щеке.
— Это случилось очень давно и было совершенно ужасно. Худшее предотвратил Уолтер Краун, сам того не подозревая. Я уверена, он не знает об этом и до сих пор. Я рассказала Луизе только с целью предостеречь ее, чтобы она не отходила далеко от дома.
Джек сжал ее лицо в мозолистых ладонях.
— Ты должна была мне рассказать. Я никогда бы не позволил этому животному переступить границу нашего ранчо.
— Потому я тебе и не рассказала. Не хотела, чтобы ты думал, будто моя ненависть основана на страхе. Я охотно продала бы им ранчо, если бы поведение Фрэнка было их единственным грехом. Но они разорили дедушку, а потом убили его. Вот из-за чего вся эта вражда. А не из-за нападения Фрэнка на меня.
— Мне невыносима мысль, что он прикасался к тебе своими погаными руками.
— Теперь ты понимаешь, почему я была настолько… почему я так восторгалась тобой, когда ты вздул его? — спросила она, и сердце у нее забилось сильнее при воспоминании об этой сцене. — Не зная о его поступке, ты отплатил за меня.
