Тот, впрочем, Тоже не был лишен обаяния. Черты лица у него были правильные, и порой Леноре казалось, что он чем-то напоминает Эштона. Однако, вглядываясь внимательнее в его широкие скулы и полные чувственные губы, она не могла объяснить себе, откуда бралась эта иллюзия сходства. У нее не было сомнений, что при виде его у многих женщин возникают грешные мысли. На это, собственно, и рассчитана вся его петушиная манера. Была в нем и жесткость, которая проскальзывала, когда отец напивался, или слишком разглагольствовал, или сыпал цитатами из Шекспира. Не то чтобы он демонстрировал свой нрав — просто взгляд становился жестче, и губы сжимались. Его можно было понять — Роберт и святого мог бы порой ввести в искушение. Ленора тоже иногда готова была потерять терпение. Когда старик начинал поносить Эштона, ей хотелось отбросить всякие приличия и так отбрить его, чтобы он надолго запомнил. Если ему кажется, что он настолько безгрешен, что может так отзываться об Уингейте, пусть лучше на себя посмотрит.
Громкий цокот копыт оборвал течение мыслей Леноры. Она подбежала к застекленным дверям как раз вовремя, чтобы увидеть, как на подъездную дорожку на полной скорости влетает экипаж и резко останавливается у подъезда. Она знала привычку Малкольма лихачить — только он заставлял кучеров гнать с такой скоростью. На ней он был, казалось, помешан — чем быстрее, тем лучше.
Его возвращение в столь ранний час могло означать лишь, что ночь он провел где-то не дома, и, хотя Леноре это было все равно, любопытно все же, где ему удалось наконец отыскать жилище и с кем он провел ночь. Он уехал накануне, вскоре после отца. Гораздо позже Ленора услышала, как отец неверными шагами идет к себе в комнату. Как Роберт добирался до дома, не известно, ибо ландо у него не было — на нем вернулся Малкольм.
Она услышала, как Малкольм поднялся на крыльцо, грохнул изо всех сил дверью, так что задребезжали окна во всем доме, и бегом поднялся по ступенькам. «Что могло его так вывести из себя?» — обеспокоенно подумала Ленора, слыша, как он входит в холл. К немалому ее удивлению, шаги замерли у комнаты напротив, и, даже не постучав, не спросив разрешения войти, Малкольм распахнул двери и влетел в комнату Сомертона. Если того не разбудило вторжение, то уж от крика Малкольма проснулся бы и мертвый. Голоса теперь звучали попеременно и несколько приглушенно, лишь порой прерываясь гневными восклицаниями Малкольма. Где-то в самой глубине Ленора чувствовала, что в прежние времена отец никогда бы не позволил так с собой разговаривать, что бы ни было тому причиной. Ее поразило, что сейчас он никак не реагирует на такое бесцеремонное обращение и не берет разговор в свои руки. Ее же такое обращение со старым человеком возмутило. И если он сам терпит его, она не намерена. Наглухо застегнув халат, она вышла из комнаты и пересекла холл. На ее стук дверь распахнулась, и она столкнулась лицом к лицу с Малкольмом. Глаза у того горели. Ясно было, что он вне себя, но, увидев Ленору, Малкольм постарался взять себя в руки. На какой-то момент взгляд его задержался на мягком изгибе ее тела, который никакой халат скрыть не мог. Затем он отступил.
— Входи, дорогая, — улыбнулся Малкольм. — Мы тут немного поспорили с твоим отцом.
— Так я и поняла, — сухо ответила она, входя в комнату.
Малкольм почувствовал ее недовольство и вопросительно поднял брови.
— Пожалуй, следует все объяснить тебе. Прошлой ночью отец отправился по местным тавернам и забыл, где велел кучеру ждать себя. Я не только проболтался всю ночь в поисках, но и наслушался всяких сплетен, которые этот хвастун навлек на нас.
Ленора посмотрела на кровать. Вид у Роберта был довольно жалкий. Плечи опущены, голова поникла. Понять такое поведение она не могла. Скорее можно было ожидать, что он вышвырнет Малкольма из комнаты за такие оскорбления. Чем они вызваны, сказать трудно, но ясно одно: пусть этот человек последнее время немало раздражает ее, это все же ее отец, и Ленора почувствовала, что должна стать на его защиту, как встала бы она на сторону любого из своих близких.
— Я была бы весьма признательна, Малкольм, если бы вы вспомнили, что это мой отец. Это мой дом, и, пока мне не удастся восстановить в памяти свое замужество, вы здесь всего лишь гость. Сейчас меня не интересуют те сплетни, о которых вы говорите. Еще раз прошу выказывать должное уважение этому человеку или хотя бы вести себя более пристойно. В противном случае вам придется покинуть этот дом.
Он собирался было резко возразить, но тут же подавил этот порыв и натянуто улыбнулся.
— Извини, дорогая. Впредь я постараюсь, чтобы такое не повторялось. Я ведь только забочусь о нашей репутации здесь, в Билокси. А твой отец может бросить на нее тень.
Ленора улыбнулась не менее натянуто и, ощутив прилив жалости к отцу, сочувственно посмотрела на него. Смущенный, казалось, ее поддержкой, он бросил на нее грустный взгляд. Веки у него покраснели, под глазами набухли мешки. Щеки покрывала давно не бритая щетина, двойной подбородок закрывал часть шеи, рубашка была испачкана и измята, словно он не снимал ее на ночь. Понемногу придя в себя, он попытался разгладить складки на жилете и бросил отчаянный взгляд на сосуд с крепкой, янтарного цвета жидкостью. Для него она была источником радости и эликсиром жизни.
— Я… как бы сказать… — Он облизал пересохшие, потрескавшиеся губы и, откашлявшись, сказал:
— Я никому не хотел причинять неприятностей и могу понять, почему Малкольм так разозлился. Будь с ним подобрее, девочка. Это все я виноват. Нельзя так забываться…
Она посмотрела на Малкольма и, увидев на его лице довольную улыбку, испытала сильнейшее желание стереть ее каким-нибудь едким замечанием. Она терпеть не могла его высокомерия и еще больше — того сладострастия, которое появлялось у него в глазах, когда он заглядывал в разрез ее платья. Увидел он там что-нибудь, что могло вызвать этот чувственный блеск, или нет — кто знает, но, так или иначе, это дало ей повод оставить мужчин наедине друг с другом. К немалому ее испугу буквально через несколько минут у нее в комнате появился Малкольм с небольшим чемоданом в руке. С ним пришел и отец. Сомертон шаркающей походкой подошел к письменному столу, у которого она присела. Увидев ее вопросительный взгляд и нахмуренные брови, Сомертон неловко сплел пальцы и попытался объяснить цель их прихода:
— Я, видишь ли… Малкольм… Малкольм хочет с тобой кое о чем поговорить, дорогая. — Он с трудом глотнул, шаря взглядом по комнате в Поисках виски.
Ленора указала пером в сторону умывальника.
— Если хотите попить, там есть кувшин с холодной водой.