— Как же он объяснял появление воинов, из ран которых не течет кровь?
Риккагин Эрант пожал плечами.
— Ум военного способен объяснить с точки зрения здравого смысла любую, пусть даже самую фантастическую ситуацию. Ему не хватало воображения. Жаль. Он был хорошим военачальником.
— Он не был готов к нападению.
— Да. Хотел бы я знать, как им удалось так легко прорваться.
— Туолин сказал вам...
Его лицо было освещено светом факела.
— Да. Я видел ту тварь, с которой вы сражались.
— Вы предупредили Во?
Риккагин Эрант усмехнулся.
— Я не говорил никому, кроме Туолина, но даже он...
В его прозрачных глазах светились ум и проницательность.
— Видите ли, даже родные братья не всегда относятся друг к другу с любовью.
— Он хотел пойти со мной.
— Теперь уже вряд ли.
Мимо пробежали стражники. Их топот отдался эхом от деревянных стен. Снегопад ненадолго остановился, но небо по-прежнему было затянуто тучами, а воздух оставался сырым и тяжелым.
— Наверное, так даже лучше.
— А вы не хотите пойти?
Риккагин Эрант отвернулся. У соседних казарм залаяла собака.
— Не знаю. Но это неважно. Я нужен здесь. Я пришлю к вам двух красных. Они родились в этих местах.
— Хорошо.
Эрант поднялся. Непроницаемый взгляд его темных глаз задержался на Ронине.
— Может быть, вы и вернетесь.
Он пошел прочь по раскисшей улице.
* * *
Снег тихо падал на крепостные стены, заглушая шаги стражников. Густой снегопад скрывал из виду последние догорающие угли пепелища на месте разгромленного лагеря, покрывал скорбным саваном тела павших.
В Камадо стояла тишина, нарушаемая лишь шагами солдат из дозорных патрулей. Время от времени до Ронина доносились негромкие голоса, которые тут же пропадали в шорохе снега. Он поплотнее завернулся в плащ. Боль утихла. Он старался ни о чем не думать.
Он заметил Кири, направляющуюся к нему, и окликнул ее.
— Как твое плечо? — спросил он.
— Лучше. — Она присела рядом. — Был вывих. Но врач здесь хороший.
Ронин кивнул в темноте. Она провела ладонью по его руке.
— В казармах есть место.
— Сомневаюсь.
— На рассвете я возвращаюсь в Шаангсей. Мне надо поговорить с Ду-Синем. Зеленые и красные должны объединиться.
— Да.
— А ты уйдешь в лес. Верно?
Он посмотрел ей в глаза.
— Ты изменилась.
Он не знал, что ожидал увидеть в ее лице, но то, что увидел, его поразило. Она выглядела униженной, щеки у нее порозовели.
— Конечно. Мацу больше нет. От меня осталась лишь половина. Теперь я не стою того, чтобы быть со мной.
Она поднялась и пошла прочь от него вдоль запорошенной снегом стены.
* * *
Сквозь прореху в густой пелене облаков расползалось кроваво-красное пятно рассвета. Небо на востоке окрасилось розовым перламутром — там с натужной неспешностью поднимался сплющенный диск распухшего солнца.
Ронин наблюдал за рассветом со смотровой площадки южной стены, на которой провел всю эту долгую ночь. Снегопад прекратился еще ночью, и сегодняшний день выглядел более естественным, если так можно сказать, чем вчерашний.
Ронин поднялся, вдыхая морозный воздух, и размял затекшие мышцы. Он посмотрел в южном направлении, на пустынную дорогу, покрытую снегом. В лучах восходящего солнца снег казался розовым. Ронин не смог разглядеть никаких следов, и отсюда ему хорошо было видно, что дорога на Шаангсей свободна.
Он спустился вниз, к казармам. Там его уже дожидались два невысоких воина с длинными косами и черными миндалевидными глазами. С крыльца спустился солдат с чашкой горячего чая. Ронин с благодарностью принял чашку и выпил чаю, наслаждаясь его теплом и ароматом. От риса он отказался.
Кири была уже в конюшне. Она молча седлала луму, поглаживая ей бока. Когда вошел Ронин, его жеребец фыркнул и ударил копытами оземь. В воздухе плавала соломенная пыль.
Кири взобралась в седло. Ее лума нетерпеливо перебирала ногами. Кири натянула поводья, чтобы ее успокоить. Лума издала тихое ржание, в котором смешались печаль расставания и предвкушение дороги. Кири снова пришлось натянуть поводья.
Она выехала из конюшни. Ронин шел рядом. Они направились к крепостным воротам по тихим улицам. Цокот копыт был приглушен снежным покровом. Лума дернула головой, вдыхая холодный воздух; клубы пара вырвались из широких ноздрей. Ее уши задергались, когда Кири тихонько заговорила с ней.
У южных ворот они остановились. Ронин прижал Кири к себе и поцеловал ее в щеку.
— Убей его, — со всхлипом шепнула она ему на ухо. — Убей до моего возвращения.
Она ударила луму пятками, дернула поводья и выехала из крепости на долгую белую дорогу — домой.
* * *
Тишина давила на уши, точно раскаты грома. Здесь, в глубине леса, толстые ветви задерживали снег, и до земли доходила, лишь снежная пыль. Ронина поразила суровая красота деревьев, ветви которых переплелись наверху белыми кружевами; снизу, где не было снега, листва имела темно-зеленый оттенок, переходящий в черный с синим отливом.
Их окружала какая-то сверхъестественная тишина. Стоило только остановиться, и Ронин явственно различал звуки собственного дыхания, а чуть подальше — вдохи и выдохи его спутников.
С легким шорохом с ветки упала небольшая кучка снега, и Ронин непроизвольно взглянул наверх. Дрогнула широкая зеленая ветка с ароматными иголками, и с нее вспорхнула темно-алая птица.
Они вышли на небольшую прогалину. Теперь деревья не загораживали небо, но светлее от этого не стало — небо оставалось затянутым тучами. Пространство между высокими соснами было покрыто упругим слоем коричневых пахучих иголок. Возле древних корявых дубов с переплетенными ветвями и обильной листвой земля была твердой.
Они заходили все глубже в лес. Ронин старательно подражал медленным, осторожным движениям красных, ступавших почти бесшумно. Заросли были настолько густыми, что им чаще всего приходилось идти гуськом, по одному, протискиваясь боком в узкие промежутки между деревьями.
Ронин сообразил, что они поднимаются в гору, только тогда, когда дорога стала круче и на ней стали попадаться гранитные валуны. Вскоре они перевалили через гребень. Слева слышался шум потока. В потяжелевших от снега ветвях шебуршились черные птицы, перекликавшиеся пронзительными голосами. Время от времени они сбрасывали на землю облака пушистого снега. Растительности внизу почти не было, только зеленый мох и серовато-голубые лишайники, прилепившиеся к поверхности камней.
Следов в это утро они не нашли, и Юань, один из красных, отправил своего товарища на разведку на боковую тропу.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
