не ходили бы напоказ народу в черных майках с надписью «Православие или смерть». Или не лезли в депутаты. Хотя, конечно, искушение…
Впрочем, чего от них ждать? Каков поп, таков и приход. Автору в голову закрадываются иногда крамольные мысли о том, что если бы президентом страны стал, к примеру, Рамзан Кадыров, то число российских мечетей, и без того немалое, умножилось бы многократно, а российская политическая и хозяйственная элита дружными рядами пошла бы в ислам, внезапно открыв для себя, что религия эта – самая что ни на есть исконная и соответствует ценностям славянским ничуть не меньше, чем татарским, башкирским, вайнахским или дагестанским. И с исторической точки зрения была бы права. Поскольку та удивительная скорость, с которой бывшие партийные и советские работники, государственные мужи и сотрудники силовых ведомств стали истинно православными, намекает на все, что угодно, кроме наличия у них твердых убеждений. Так что принцип тут один: куда начальство (конь с копытом), туда и они (рак с клешней). Население достаточно часто переходит в веру вождя – если тот прикладывает к этому достаточные усилия. И не только в христианство или ислам. В буддизм тоже могут перевести огнем и мечом (император Ашока, кстати, всю Центральную Азию именно так и убедил поверить в Будду – откуда и возникли его статуи в афганском Бамиане, уничтоженные талибами). В тенгрианство. Или в зороастризм. Бывало всякое.
Но это не о временах текущих. И не об отечественных кунштюках, которых в стране и без бога Тенгри более чем достаточно. А о людях, живущих здесь и сейчас и именующих себя православными активистами, православными же байкерами или питерскими казаками. Кто в царские времена о таковых не то чтобы знал, но и вообще мог бы себе представить, что имперская столица одичает до состояния, когда в ней заведется свое казачество, характерное исключительно для диких окраин страны! Поскольку откуда ни возьмись из всех щелей полезли стремящиеся продемонстрировать, что они имеют прямое отношение к православию (хотя тут большой вопрос) персонажи. И что они готовы за это самое православие, как они его понимают, и, главное, за высшее начальство, которое их, насколько можно судить, ни о чем подобном не просило, порвать кого угодно. Хотя, конечно, преимущественно все они стараются в ходе этих своих действий не сцепиться с реальным противником. То есть атаковать недовымершую интеллигенцию, музеи или театры они готовы вполне. Ходить по магазинам в поисках контрафактной еды – тоже. А вот ловить наркоторговцев, педофилов, бандитов и хулиганящих представителей автономий Северного Кавказа – нет. Не их это дело. Пускай другие занимаются. Или не занимаются.
Понять их можно. Вот живет на белом свете никому не интересный и явно неадекватный молодой человек с большими амбициями. И хочется ему быть тем, и этим, и еще вон тем. С образованием у него неясно, хотя учился он в престижном вузе. И в пору, когда он еще не идентифицировал себя как православный активист, был отмечен девиантным поведением, тесным общением с наркосодержащими препаратами, аморальным образом жизни и прочими особенностями, характерными для золотой молодежи. Поскольку происходит не из самой бедной семьи и на жизнь себе зарабатывать тяжелым трудом не должен. Спрашивается, как о нем узнает мир и высокое начальство? А вокруг сплошное официозное православие, поиск идентичности, борьба со скрытыми врагами и развитый до состояния гиперактивности Интернет. Что наводит его на простую и результативную идею совместить все это в одном флаконе, сконцентрировать на себе, любимом, заняться саморекламой и, чем черт не шутит, выйти в новые Лимоновы. И он это успешно делает. Тут главное, что выставка, которую он со товарищи пошел громить в Манеже, хотя и высокохудожественная, но относится к современному искусству и благорасположением начальства, на которое он ориентируется, пользоваться не может.
Произведения автора с именем курочить – вообще одно удовольствие: геростратова слава обеспечена, а больше ему, строго говоря, ничего и не нужно. Опасности никакой. Что, ему музейные работники кастетом череп проломят? Пристрелят как собаку? Кишки выпустят? С какого такого бодуна? Он, вообще-то говоря, не просто так. Он за мораль борется и за свою идею и ее общественное признание. Не шпана он и не хулиган, ушибленный на всю голову, а верующий человек, который за веру радеет и, теоретически, пострадать готов. Хотя страдают преимущественно все остальные. Как всегда в таких ситуациях происходило и происходит. Причем православием он прикрывается, но оппонирующих ему священников кроет почем зря и не стесняется им угрожать. Такой вот воинствующий борец за истинную веру. Близнец воинствующих безбожников 20-х? По сути да. А спроси его, возмутится. И обвинит. Глаз горит, борода лопатой. Просто не погромщик нового типа, а готовый воин будущего Святого Ордена. Или как там они назывались у братьев Стругацких в «Трудно быть богом»? Которых позвать было легко, и дон Рэба, запутавшийся в интригах, их позвал. А вот избавиться… Это вряд ли. Нигде не получалось. Ни у кого. В Пакистане его основатель Мухаммед Али Джинна был человеком светским. В Иране шаха тоже не одни аятоллы свергали. А вот потом…
Опять же, санкт-петербургские казаки – проявились в свое время и такие. Понятно, что казаки из них, как из г-на пуля. Смех один. Ряженые – они ряженые и есть. А подвигов-то им хочется. Но не на фронт же им идти, хотя как раз с фронтами все нормально. Хочешь – в Донецк. Хочешь – в Луганск. Хоть в Сирии воюй, помогай братьям по вере, православным христианам. Там их как раз режут почем зря, а волонтерами на ту войну идут в основном те, кто резать их будет, – и не на сторону христиан, а к их заклятым врагам. То есть едут в Сирию исламисты всех мастей, включая центральноазиатских, северо– и закавказских, североамериканских, дальневосточных и даже западноевропейских. Можно предположить с высокой степенью вероятности, что из Санкт-Петербурга там кто-то тоже есть. Город большой, народу в нем живет много, чего ж оттуда исламистам на джихад не двинуться? Тем более что в Питере их, судя по их дискуссиям в Интернете, пруд пруди. Но опции, включающие риск для жизни, благородные дела и подвиги в духе генерала Ермолова, казакам Северной столицы чужды. Музей Набокова атаковать, продуктовые сети от западной еды почистить – в самый раз. Хунвейбины, понимаешь, етить их в качель! И ведь развелось их и таких, как они, что мух на г-не. Их бы на пятнадцать суток – за мелкое хулиганство. Так ведь теперь их сажать не велено. Они теперь власти опора.
Ну да это
